Рождение Чаучу

Срочный вызов поступил из бригады номер пять, там молодая чукчанка готовилась стать матерью. Нужно посылать санитарный вертолет, спешить, поскольку погода на пределе летных условий. Метет, небо подернулось мощными снежными облаками.

Прошло не более сорока минут с момента поступления заявки, как мы были в аэропорту. Врач Евгения Алексеевна Анциферова и медсестра Лариса Зотова со всем своим медицинским снаряжением выскочили из машины «скорой помощи» и забрались в салон вертолета, который вовсю раскручивает свою несущую систему. Наконец винтокрылая машина поднялась над землей, опустила нос, а затем резко метнулась вперед с набором высоты. Через двадцать минут посадка в центральной усадьбе ООО «Возрождение», где нужно взять проводника, который укажет расположение бригады. Летим дальше. Ветер на высоте полутора тысяч метров заметно раскачивает машину. Прямо по курсу высоченные сопки, в иллюминатор видно, как на их вершинах клубится снежок. Внизу под нами змеится русло замерзшей речки. Проводник говорит, что надо лететь вдоль русла вверх по течению, где почти у самого истока и находится стойбище.

Среди сопок, на берегу небольшого озерка, из которого вытекает речка, притулились три яранги. Это зимнее становище бригады, откуда и поступил вызов. Вертолет завис возле самых яранг, бешено вращающиеся лопасти поднимают вихри снега. Медики зашли в ярангу, а вскоре оттуда выскочила пожилая чукчанка, схватила куски льда и снова скрылась под пологом. Погода продолжала ухудшаться, командир вертолета нервничал, а врачи все не выходили. Прошло минут двадцать, когда из полога раздался крик новорожденного младенца.

Трудно сосчитать, сколько младенцев приняла Евгения Алексеевна более чем за тридцать лет работы врачом-акушером в родном Орле, а тут от удивления глаза ее сделались круглыми. Это были первые роды, принятые ею у молодой чукчанки, да еще в таких экстремальных условиях. Она тараторила: «Вот это мамочка! Не пискнула! Как же так?!»

Все свершилось. Мы стояли возле яранги с молодым папашей, который широко улыбался и все повторял: «Сын! Сын!» Вскоре медицинская бригада и молодая мать, которая несла на руках драгоценный сверток, уселись в вертолет, и он, сделав прощальный круг, скрылся за соседней сопкой.

Проводив вертолет, я отправился к своим знакомым Владимиру Ильичу Ровтытагину и его жене Кевкут. Это у их сына Александра и его жены Светланы родился мальчик. Когда улетел вертолет, Кевкут сказала: «Сказка о том есть. Слушай...»

Сначала женщины детей рожали из живота. Раз жена Кеулькута пошла в тундру за ягодами, села на кочку и загоревала. К ней мышка подбежала, спрашивает:

— Почему ты такая грустная?

Она отвечает:

— Не хочу домой идти. Там опять рожать надо, живот будут резать.

Мышка ей говорит тогда:

— Ты сначала посмотри, как я рожать буду.

И родила мышат тихо, без писка.

Жена Кеулькута пришла домой и тихо, чтоб никто не услышал, родила. С тех пор так рожать стали...

Немного подумав, Кевкут сказала: «А теперь я тебе расскажу, как со мной было. Мою первую беременность заметили старухи, но не сказали. Только стали вспоминать, как чувствовали себя сами в такое время. На втором месяце посмотрели мою грудь, убедились. Тогда стали объяснять, как надо готовиться к родам».

Кевкут загибала пальцы, считая: «Долго не спи, как проснешься, одевайся, выходи из яранги. Вставай на рассвете. Тогда роды будут быстрыми. Выходишь из яранги, шире откинь полу входа. Тогда родишь легко. Ребенок идет из женщины, как человек из яранги. Утром первым делом принеси воды, Следи, чтобы она была всегда. Тогда в самой будет достаточно воды, чтобы рожать. Обгладывай первый позвонок оленя без ножа — у ребенка будет крепкая шея и не станет мотаться голова. На ночь в темноте что-либо съешь — ребенок будет легко находить грудь. Идешь по малой нужде, справляй ее не полностью, а после подтяни живот, иначе ребенок будет внизу и у него вырастет большая голова. Не пей воду из ведра, ребенок будет слюнявый. И еще. В последние недели старухи очень следили, чтобы, выйдя из яранги, я обязательно обходила ее вокруг: если будет парень, надо чтобы он умел быстро обходить горы, искать оленей. Ведь яранга похожа на сопку, а обойти сопку — это шестьдесят, восемьдесят километров, как раз столько, сколько должен бежать молодой оленевод...»

И вот настал день. В ярангу пришла таваатгырныльыи — повивальная бабка. Помогала мать. Остальные все разошлись, Ровтытагина отправили в стадо. Собак привязали. Стало тихо. Мать взяла пыжиковую шкурку и положила на то место, где спали супруги. Под шкурку положила несколько травинок, чтоб охранить от злых духов.

Мать сидела возле молодой женщины, гладила ее по голове:

— Не бойся, доченька. Теперь ты рожаешь.

И вот в напряженной тишине стойбища раздался крик ребенка. Тут вокруг яранги собрались все от мала до велика.

— Кто пришел? — спросили не входя.

— Ночной дежурный, — ответила повивальная бабка.

Значит, мальчик, оленевод. Про девочку она бы сказала «Та, что приносит воду и ягоды».

«Через два дня меня вывели из яранги и велели обойти ее по ходу солнца, — продолжает рассказ Кевкут, — Потом завели за ярангу, на то место, где забивают жертвенного оленя. Там стояла женская нарта с кибиткой для перевозки детей. Взяли огонь из очага яранги, перед кибиткой развели костер. Забили жертвенного оленя и кровью помазали мать, нарту и ребенка в яранге. Оленя разделали. Губу, хвост, головной и костный мозг подали матери в полог. Сварили олений язык, ребра, сердце. От каждого мать отрезала по небольшому кусочку и положила на ребенка. Их я должна была съесть в последнюю очередь, оставив лишь олений язык для сына вместо соски. На третий день пупок ребенка засох и отвалился. Его пришили к мешочку со швейными принадлежностями.

Через несколько дней я начала заниматься домашними делами, но моя мама долго не разрешала мне поднимать тяжести. Когда я начала выходить из яранги, я всегда брала с собой ребенка и говорила ему: „Иди в стадо“. Так малыш приучался к постоянным мыслям об оленях. Через три месяца я понесла сына показать соседям. Они подарили малышу аркан...»

А вот с именем малыша возникли проблемы, поскольку внешних примет, чтобы понять, кто же из предков воплотился в нем, не было. Гадальный камень молчал. Тогда повивальная бабка сказала, что надо сварить оленьи губы, сложить их и задавать вопросы. Но предупредила, что нужно быть внимательными, потому что могут показаться три человека, а не один. Или три животных, которых родственники когда-то измучили. Могут быть гыргытти или оккамак из старых яранг, сожженных после смерти их хозяев. Старуха говорила, что один человек из верхнего мира может возвращаться только три раза, но и в одного человека могут вернуться сразу трое — человек, животное и гыргытти.

Гадание длилось долго, губы шевельнулись на имя дальнего родственника Михаила Анкауна, вторым оказался оккамак из яранги, которую сожгли, и третьим был медведь, которого убили за то, что он нападал на стадо. Ребенок в семье Ровтытагина и Кевкут рос здоровым. Значит, имя угадали правильно.

«Родить — это еще не все, — продолжала Кевкут, — самое трудное — воспитать человека, чтобы он полезным был. У нас вот это как делали...»

Как-то раз сын нашел гнездо евражки. Вытащил оттуда детеныша и принес домой. Это увидела бабушка и велела немедленно отнести малышку назад. Затем сказала:

— Зачем ты это сделал? Это же дочка евражки. Представь, как она горевала, когда ты ее унес?! Нельзя маленьких обижать. Вот сказку послушай.

Кит плавал по морю, и к нему подплыла навага. Он рассердился и подбросил ее высоко в воздух. Она упала плашмя и сильно ушиблась. И говорит киту: «Тебе хорошо, ты большой, обидеть можешь». «Да, да, — отвечает кит. — Я большой, меня даже люди уважают. Когда меня добудут охотники, я могу прокормить целое селение». Тогда навага говорит: «Да, я маленькая, но когда я иду, могу прокормить целое побережье». Кит рассердился. И они пошли к ворону, чтобы тот их рассудил. Кит рассказал все и навага все. Ворон подумал и ответил: «Вы оба не зря живете на этом свете. Вы приносите людям пищу — значит, даете им жизнь...»

Когда сын Кевкут вырос, стал ночным дежурным. Повивальная бабка правду сказала. А жизненные силы он получил от матери, когда та ходила вокруг яранги по ходу солнца, глядя на тундру. Тогда он стал человеком, полезным своим близким. Стал Чаучу — оленным.

Игорь СИМОНОВ
Фото автора