Словесница Искусств

С мнением Е. П. Хабарова о постановке острожка для зимовки в улусе князца Кокурея согласились только 220 человек, а более 100 были против [17, с. 80]. К этому времени в отряде землепроходца насчитывалось 348 человек [18, с. 209]. В их число входили и те, кто привез государеву казну, порох и свинец после зимовки на Тугирском волоке.

Если в первую группу (сторонники Е. П. Хабарова) входили в основном промышленники, согласившиеся пойти на государеву службу без жалованья в качестве добровольцев, и именовавшие себя охочими служилыми людьми, то вторую группу, меньшую по составу, составляли жалованные служилые люди, то есть официально числившиеся на службе. Они появились в отряде в 1650 году со временем прихода Е. П. Хабарова из Якутска на Амур (33 человека), а также прибыли с отрядом Т. Чечигина после выполненного им поручения Е. П. Хабарова в Якутске (65 человек). Если подготовка в экспедицию первых осуществлялась на их собственные средства (своеуженники) и средства самого Хабарова (покрученники), то снаряжение вторых — казаков — осуществлялось за счет казны. Их материальная зависимость от Хабарова была минимальной. Поэтому состав отряда определял его устройство и структуру. Наряду с должностями у казаков (десятники и пятидесятники) и приказного человека в лице Е. П. Хабарова были в отряде и выборные должности казацкого самоуправления — есаулы.

Это наиболее авторитетные, справедливые, большой личной храбрости люди, такие, как Андрей Иванов, Онуфрий Степанов. В состав отряда входил войсковой наряд (6 пушек) — пушкари, руководил которыми О. Степанов (Кузнец)*. Имелись также рудознатец, толмачи, писари, люди с другими войсковыми должностями.

В общий круг обязанностей всех членов экспедиции входило немало задач. Разведывать и присоединять к России новые «землицы», призывать в российское подданство местное «необъясаченное» население, собирать с него ясак в пользу государства. Строить дороги и зимовья в наиболее подходящих местах, то есть там, где будет принято решение на его постановку. Делать новые и чинить старые суда, выполнять функции гребцов, а там где необходимо — бурлаков. Защищать местное население, принявшее российское подданство от вторжений извне. «Присматривать» земли для пашенного земледелия и осваивать их, а если будет соответствующее решение приказного человека, привлекать к этому и местное население. Разыскивать полезные ископаемые и начинать их разработки. Причем особое внимание обращать на поиски драгоценных металлов. Проводить работу по распространению христианской идеологии, а также выполнять другие необходимые задачи по указанию приказного человека.

Особенно широкие права, а следовательно, и обязанности имел первый приказной человек Даурии Ерофей Павлович Хабаров. Он отвечал за жизнь, дееспособность и здоровье участников похода, а также за выполнение ими задач экспедиции. Нес ответственность за все содеянное членами отряда. Хабаров должен был собирать ясак, проводить таможенный досмотр и взимать таможенную пошлину. Он обязался следить за соблюдением общесибирского порядка, который запрещал скупать пушнину до внесения ясака местным населением, а также за исправным внесением в казну десятой пошлины со всей добытой пушнины. Хабаров должен был контролировать своевременность и правильность ведения служебной документации, вовремя отправлять в Якутск отчеты о проделанной на Амуре работе по «приведению под высокую государеву руку» местного населения. В обязанность атамана входило также распределение между казаками служебных поручений, четкость их исполнения. В небольших исковых делах и спорах между членами экспедиции Хабаров исполнял роль судьи. И последнее: он должен был следить за порядком в своем «войске», бороться с неблаговидными поступками людей отряда, а наиболее важные вопросы, касающиеся всех, выносить на общее обсуждение.

В связи со столь обширным кругом обязанностей и серьезной ответственностью перед людьми и воеводой Е. П. Хабаров обладал большой властью и правами. Он мог конфисковать незаконно приобретенную пушнину и передать ее в государственную казну. Проводить дознания прямо на месте и высылать нарушителей под стражей в Якутск для дальнейшего дознания (расследования дела). За нарушение установленного режима, порядка и дисциплины мог «чинить» наказание и расправу, «смотря по вине».

Кроме служебных обязанностей Е. П. Хабаров выполнял обязательства перед воеводой Д. А. Францбековым по долговым запискам, а следовательно, мог вмешиваться в деятельность тех людей, которых сам «поднял» за «свои» деньги, забирая две трети добытой ими пушнины в свою пользу по кабальным распискам.

Государственная служба у казаков занимала много времени, поэтому на занятия промыслом возможностей почти не оставалось, а Е. П. Хабаров требовал своевременной расплаты с ним для выполнения принятых перед воеводой обязательств. По названным причинам это не всегда получалось, и Францбеков грозил «правежом». Воевода посылал также в отряд Хабарова своего человека, который должен был взыскивать со всех должников в его пользу по долговым распискам. За несвоевременную уплату долгов Е. П. Хабарову зачастую сыпались упреки «хозяина» в адрес покрученных, а иногда и прямые угрозы. Упрекали атамана и за невыполнение условий службы, за дисциплину, которую он требовал.

Все это вызывало недовольство сначала между казаками, а потом все больше и больше у людей в отряде. Упрекали и за «худое» питание, «с воды на траву», и за отсутствие государева жалованья, и за другие дела. Нужно отметить, что некоторая часть людей, влившаяся в отряд Хабарова, надеялась на быстрое обогащение за счет разбоя и грабежа местного населения. Они требовали от Е. П. Хабарова военных, грабительских действий, даже когда в этом вовсе не было необходимости. Не устраивали их и мирные отношения с аборигенами. Перспектива зимовки в верховьях Амура, где нечем было поживиться, их также не удовлетворяла [2, с. 214].

События в отряде приобрели характер заговора. Около ста недовольных действиями Е. П. Хабарова казаков, движимые подстрекательством Константина Иванова, Степана Полякова и Логина Васильева, 1 августа 1652 года, во время строительства острога в устье реки Зеи, захватили три дощаника с государевой казной, куяками, запасами свинца и пороха, связали находившихся в лодках не причастных к делу 30 человек и отплыли от берега. Небольшой части захваченных [34, с. 574] все же удалось вырваться и добраться до берега «в одних рубахах», оставив при этом в ладьях все свое имущество и рухлядь. В тот день, вместе с захваченными людьми, от отряда Хабарова отделилось 136 человек с решением «служить отдельно государю». В отряде Ерофея Павловича осталось 212 человек [17, с. 84].

Нужно отметить, что вслед за заговорщиками на лодках отправились хабаровцы с попыткой убедить беглецов не делать этого. Но убеждения о возвращении в отряд действия не возымели, беглецы сбросили лишь две пушки: одну из них на берег, другую в воду, часть казны тоже — в воду, часть оставили себе [34, с. 574], об остальном же и слышать не хотели.

Положение отряда Е. П. Хабарова ухудшилось. Местные жители также начали терять веру в то, что их не станут больше притеснять, они опасались расправы маньчжуров за приобщение к русским. Со стороны аборигенов сыпались упреки. Они говорили, что недавно вниз по реке прошел большой отряд русских людей, который громил и грабил местное население [2, с. 214].

Зная о том, что в устье Сунгари сосредоточен большой отряд маньчжуров, в руки которого могут попасть беглецы, а затем и остальной отряд, и начатое с таким трудом вместе с землепроходцами дело погибнет, Е. П. Хабаров принимает неординарное решение. Во-первых, прекратить строительство острога, так как это уже не имело смысла. Во-вторых, подготовить отписку воеводе в Якутск, которая оказалась самой большой, о случившемся в отряде по вине присланных им казаков. Отписку Францбекову было решено отправить с Б. Габышевым, С. Андреевым, С. Самсоновым и И. Телятиным. Как покажут дальнейшие события, эта отписка Хабарова воеводе оказалась последней. В ней Ерофей Павлович просил воеводу обратиться в Москву в Сибирский приказ за военной помощью — отрядом не менее 6 тысяч человек. При поддержке верных ему людей Хабаров пустил слух о прибытии шеститысячного войска русских на Амур. Он стал обдумывать план действий по подготовке нового места зимовки, так как на прежнем оставаться было уже нельзя.

Тем временем события разворачивались так, что Е. П. Хабаров никак бы не сумел их предусмотреть. Однако, как считают исследователи, он сделал все возможное, что было в его силах. Через 45 суток, пишет Г. А. Леонтьева, отписка, посланная Хабаровым в Якутск, попала к новому воеводе Ивану Павловичу Акинфову, заменявшему Д. А. Францбекова. Но Хабаров об этом ничего не знал**.

Военная хитрость со слухами о походе огромного русского войска на Амур заставила маньчжуров отойти. В итоге это спасло жизнь беглецов Иванова, ушедших вниз по Амуру. Не дожидаясь ответа из Якутска, но получив информацию об уходе маньчжуров, Е. П. Хабаров, понимая недопустимость дробления отряда, 9 августа 1652 года оставил устье Зеи и направился вниз по Амуру «до Иванова». 30 августа он подошел к уже выстроенному беглецами небольшому острожку.

По распоряжению Е. П. Хабарова его людьми на расстоянии «пушечного выстрела» до острожка Иванова был построен новый городок. В нем на строения беглецов развернули пушки и произвели несколько выстрелов, которые, впрочем, оказались безрезультатными. После этого Хабаров отдал приказ на штурм «укрепления Иванова». Когда хабаровцы были уже под его стенами, беглецы сдались на милость атаману, чтобы продолжить дальше совместно начатое дело...

Выполняя «наказную память» как приказной человек, после разбора со всем случившимся, Е. П. Хабаров велел подвергнуть провинившихся наказанию. По его решению 12 человек были «биты батогами без рубах», а четверых зачинщиков раскола в отряде и организации побега — Константина Иванова, Семена Полякова, Федора Петрова и Гаврилу Шипунова — для «острастки» и позора велел заковать в кандалы по рукам и ногам и посадить на несколько дней в темницу под арест. Имущество всех наказанных Хабаров приказал переписать и передать в казну. Выстроенный ивановцами острожок по распоряжению приказного человека разобрали и использовали на дрова. Беглецов же Хабаров заставил срубить для себя новые избы для зимовья.

Зима 1652–1653 годов в гиляцкой земле прошла в поездках по улусам за сбором ясака с местного населения и приведением его под «высокую царственную руку». Хабаровцы занимались пушным и рыбным промыслом «для пропитания», обработкой рухляди и другими необходимыми для отряда бытовыми делами. А лишь только с Амура сошел лед, весной 1653 года отряд Е. П. Хабарова вышел вверх по реке к устью Зеи, планируя там поставить острог и заняться землепашеством: Хабаров не отступал от своей мечты — сеять хлеб на амурской земле.

Нужно заметить, что к осени 1653 года весь Амур, начиная от его верховьев — притока Шилки — и заканчивая устьем, был обследован и присоединен к России, а население обложено ясаком. [17, с. 88].

Еще в 1650 году по распоряжению енисейского воеводы Афанасия Пашкова со стороны Байкала на Амур была послана экспедиция под руководством Василия Колесникова, собиравшая ясак с тунгусов в районе Баргузинского острога. Через Байкал, Селенгу, Хилок экспедиция достигла озера Иргень и «сухой волок» реки Ингоды и вышла через речку Нерпу на Шилку зимой 1651 года — в то время, когда хабаровцы достигли Шилки со стороны Амура. Но отряды не встретились, так как разминулись во времени. На основании экспедиционных данных Колесникова, А. Пашков, еще одним открытым путем на Амур отправил весной 1652 года, когда хабаровцы покинули Ачанский острог, новую экспедицию в составе 72 человек из Енисейска под руководством Петра Бекетова — уже известного в то время в Сибири градостроителя. При движении «встречь солнца» в 1653 году казаками П. Бекетова для зимовки и «приведения местного населения под высокую царственную руку» был построен Шильский (Нерчинский) острог, а также принята присяга аборигенов на верность русскому царю.

Казалось, что кризис в отряде Е. П. Хабарова был разрешен до конца, и все шло своим порядком. Однако случилось то, что невозможно было предвидеть: в Сибирском приказе в Москве 18 февраля 1652 года оказался донос дьяка Стеншина, служившего под началом воеводы Д. А. Францбекова. Это был донос на воеводу и его ставленника на Амуре Е. П. Хабарова, в котором дьяк требовал «государева» расследования по случаю противоправных действий этих лиц. Францбекову вменялось в вину превышение власти в поручении Е. П. Хабарову вести дипломатические сношения от имени государя, вкладывание личных денег в экспедицию Хабарова с целью собственного обогащения, утечку соболя по вине воеводы из государственной казны, его нелегальное участие в соболином промысле. Кроме того, в доносе говорилось о принуждении воеводой торговых людей передавать Хабарову хлеб по сниженным ценам для его покрученных, а также о совершении других мелких нарушений ради личной выгоды.

Е. П. Хабарову в доносе приписывались такие «преступления», как неправомерность носить звание "приказного человека, незаконность выполнения им дипломатических поручений, переманивание в свой отряд чужих покрученников.

Так начался последний, шестой, этап экспедиции на Амур под началом Е. П. Хабарова — расследование по доносу Стеншина, прибытие на Амур дворянина Д. И. Зиновьева, незаконное обвинение Хабарова, его отстранение от дел и насильственная отправка в Москву.

* 3 пушки Е. П. Хабаров привез из Якутска, 2 хабаровцы захватили у богдойцев и 1 имелась в отряде Чечигина. Вернуться

** По мнению А. Алексеева, последняя отписка Е. П. Хабарова с Амура все же попала в руки воеводе Д. А. Францбекову. Воевода прекрасно понимал многозначительность и государственность выполняемых Хабаровым задач, затрагивающих к тому же личные интересы Францбекова, а также видел несоответствие численности сил землепроходца и поставленных перед ним задач. В своем последнем донесении в Сибирский приказ Д. А. Францбеков еще раз напомнил о необходимости отправки на Амур значительного военного подкрепления, а для объяснения положения дел на амурской земле он отправил в Москву вместе с донесением хабаровца Дружину Попова [2, с. 215]. Вернуться