Символ покаяния японцев в амурском селе ИвановкаВ конце 1990-х мне посчастливилось впервые оказаться в Благовещенске. Здесь я познакомилась с замечательными людьми — проректором Амурского педагогического института Татьяной Дмитриевной Каргиной, доктором исторических наук, заведующим кафедрой отечественной истории этого же института Николаем Антоновичем Шиндяловым и директором Амурского областного краеведческого музея имени Г. С. Новикова-Даурского Еленой Ивановной Пастуховой. Именно с ней я совершила несколько рейсов по старинным селам Амурской области. Среди них большая и красивая Ивановка, расположенная в 35 километрах к северу от Благовещенска. Тогда меня поразило большое число памятников и мемориальных знаков, которые встречались и в Благовещенске, и в других населенных пунктах Амурской области. Все говорило о том, что здесь живут истинные дальневосточники, сохраняющие благодарную память о своих мужественных предках. На их долю не раз выпадало защищать с оружием в руках национальную безопасность России и родное приграничное Приамурье. Один из этих памятников произвел неизгладимое впечатление своим обликом, уникальной историей и необычной гуманитарной миссией. Здесь нет мрамора и бронзы, остов покрыт белой изразцовой плиткой, что придает обелиску светящуюся белизну и какую-то таинственность. Осенью на фоне золота березовой рощи он возвышается словно большая поминальная свеча, а вместо пламени у нее православный крест. В отличие от возведенных приамурцами мемориальных комплексов и сооружений, посвященных тем, кто пал в боях Великой Отечественной и Советско-японской войны 1945 года, этот памятник сооружен гражданами иностранного государства — Японии, причем на личные пожертвования. Японское правительство не имело никакого отношения к созданию обелиска, возникшего исключительно по народной инициативе. Уникальность памятника и в его редкой гуманитарной миссии. Это символ покаяния японского народа за злодеяния своих предков, которые они совершили на русской земле в годы военной интервенции. Не получив удовлетворения своим геополитическим амбициям в Русско-японской войне 1904–1905 годов, правительство Страны восходящего солнца рассчитывало реализовать их в ходе военной интервенции, воспользовавшись Гражданской войной. Так японские военные соединения оказались на материковой части края — в Приморье и Приамурье, и это стало временем жестокости и кровопролития. Каратели расправились с жителями почти двадцати приамурских сел, но самому масштабному террору подверглась Ивановка. Основанная в 1864 году переселенцами из Ивановской, Орловской и Астраханской губерний, Ивановка уже в начале ХХ века превратилась в центр земледелия Амурской области. Появление военных японцев, которые вели себя грубо, агрессивно, вызвало у приамурских крестьян сначала тревогу, неприятие, а затем и враждебность, готовность защитить от интервентов родную землю, которая досталась им тяжелым трудом, немалыми лишениями и невзгодами. Вероятно, японские офицеры карательного отряда, получив информацию о том, что активно действовавший в районе партизанский отряд в основном состоит из крестьян Ивановки, решили проучить местное население и нанести удар по самому селу. Большой отряд японцев и несколько казаков, вооруженных пулеметами, в ночь на 22 марта 1919 года окружили и обстреляли Ивановку, подожгли несколько изб, а утром вошли в село. Они врывались в избы, обыскивали их, а потом поджигали. В центр села согнали 186 человек и расстреляли их из пулеметов, 36 заживо сожгли в запертом амбаре. В тот страшный огненный день, по словам сотрудницы Ивановского историко-краеведческого музея Натальи Адаменко, погибли 257 ивановцев, огонь уничтожил 419 домов и построек, в том числе школу и больницу. Ивановка пылала, зарево было видно за 15 километров. Село сгорело дотла, большинство жителей стали жертвами террора японских интервентов. Чтобы оправдать это злодеяние, японское военное командование заявило тогда, что японский отряд в Ивановке разгромил партизан. Список расстрелянных и сожженных мирных жителей Ивановки был опубликован уже в следующем, 1920 году в сборнике «Красная Голгофа». Его посвятили памяти товарищей, погибших за рабоче-крестьянское дело на российском Дальнем Востоке. Это благое дело совершили благовещенские журналисты из газеты «Амурская правда». Скорбный список жертв разгрома Ивановки в мартирологе оказался самым большим. Открывал его Роман Тимофеевич Железный — делегат 1-го Песчано-Озерского съезда. Это единственный случай, когда был выделен социальный статус человека. Несколько погибших помечены как работники, названы два китайца и, очевидно, кореец. В трех случаях указано место убийства — в доме или во дворе, и это косвенно свидетельствует, что остальных людей предварительно сгоняли в толпу, а потом расстреливали из пулеметов. Другой дополнительной информации о погибших нет. Благодаря опубликованному списку можно хотя бы частично воссоздать общий портрет погибших ивановцев, поскольку у большинства (приблизительно две трети) наряду с фамилией указаны имя, отчество, возраст. Анастасии Чемеркиной исполнилось всего три года, а Андрею Баранову — 90. Чем же были опасны для вооруженных до зубов интервентов Купцовы — 19-летняя Анисия, семилетняя Лукерья, пятилетняя Мария и четырехлетний Федор? Среди убитых женщин оказалось немного — около 15 человек (вдова, солдатка, жена, дочь). В основном это были мужчины среднего возраста (40–50 лет), нередко с детьми. Например, Иван Филиппович Нестеров с сыновьями Николаем, Петром и Василием. Жертвами интервентов стали три брата Барташевы — Тимофей, Лука и Андрей с сыновьями — 18-летним Михаилом и 16-летним Василием. Очевидно, интервенты специально охотились за мужчинами, видя в них потенциально опасных врагов. Опубликованные по свежим следам данные в сборнике «Красная Голгофа» свидетельствуют, что всего жертвами разгрома японскими карателями села Ивановка стали 295 мужчин, женщин, стариков и детей. В сборнике «Красная Голгофа», потрясающем документе народной битвы за Дальний Восток, есть проникновенные слова: «Прерванные сказки, недопетые песни, цветы, скошенные острой сталью, вы никогда не почувствуете радости, не улыбнетесь солнцу! Так пусть же ваша славная смерть вдохновляет нас, пусть ваша Красная Голгофа служит нам путеводным маяком к светлому грядущему...». Ивановская трагедия стала символом бесчеловечности, жестокости Гражданской войны и военной интервенции на российском Дальнем Востоке. В 1922 году Ивановка еще неполностью очистилась от пепла пожарища, но в селе установили два памятника — там, где заживо сожгли и расстреляли мирных жителей. Они и сегодня остаются местами поклонения для ивановцев. Как же так случилось, что почти через семь десятилетий история трагедии дальневосточной Ивановки стала известна в Японии и глубоко тронула сердца современных японцев, вылившись в общественное движение покаяния? Жители этой страны конца ХХ века по сравнению с японскими интервентами представляют совсем другое поколение, которому довелось пережить злодеяние планетарного масштаба. В 1945 году ударам американских атомных бомб подверглись японские города Хиросима и Нагасаки, около 215 тысяч безвинных людей погибли и были ранены, что, конечно же, отразилось на генетическом коде населения Японии. Сегодня частью современного российско-японского сотрудничества стали научные связи между учеными-гуманитариями российского Дальнего Востока и исследователями института славяноведения в Хоккайдо. Это очень важно, поскольку такое взаимодействие помогает находить болевые точки в истории наших отношений. Одна из них касается Ивановки. В 1991 году в Благовещенске побывал профессор Харо Туруюки. Он приехал в Ивановку, тщательно изучил историю давней трагедии и затем опубликовал у себя на родине статью. Бывшие военнопленные, объединенные во Всеяпонскую ассоциацию во главе с президентом Сайто Ракуро, с вниманием и сочувствием отнеслись к открывшимся страшным событиям. Они решили установить в Ивановке памятник «Покаяние» и в итоге собрали на него 23,5 тысячи долларов. 16 июня 1995 года здесь в присутствии потомков погибших ивановцев и 44 бывших японских военнопленных открыли белый обелиск с православным крестом. Произошла удивительная и, без преувеличения, историческая встреча. Этих людей объединило чувство скорби, покаяния, сострадания и сочувствия. От имени своих единомышленников Сайто Рокуро принес жителям села извинения за преступления своих предков. На прикрепленной к памятнику мемориальной табличке есть надпись на японском языке: «С чувством глубокого покаяния и глубокой скорби жителям Ивановки от народа Японии. Сайто Рокуро и его единомышленники. 1995 г.». С тех пор японские делегации регулярно приезжают в российское село и участвуют в мемориальных акциях. К сожалению, в настоящее время среди них уже нет бывших военнопленных, но место покаяния продолжают посещать их дети и родственники. Наталья Адаменко рассказывала мне, что, проводя экскурсии для приехавших в Ивановку японцев, она видит в их глазах бесконечную боль за содеянное их предками. Ивановский районный историко-краеведческий музей — хранитель истории славного села Ивановка, и особенно ее трагической главы. Его сотрудники вместе со школьными учителями проводят уроки краеведения и стараются воспитать у подрастающего поколения благодарную память. Возродившаяся из пепла Ивановка ныне крупнейшее село Амурской области, административный центр Ивановского района. Здесь живут трудолюбивые люди, которые заботятся о благоустройстве и красоте своей малой родины. У ивановцев складываются новые традиции: весной приветствуют белых лебедей, впервые появляющихся после зимовки, летом любуются цветущими на озере лотосами. К слову, это удивительное место включено в Книгу рекордов России, как самое северное озеро нашей страны с искусственными посадками краснокнижного лотоса. Замечательно, что сегодня в Ивановке неразрывны и старые традиции, связанные с героическим и трагическим прошлым, и современные. Это наполняет жизнь людей высоким смыслом и общечеловеческими ценностями. Нина ДУБИНИНА |
|||
|