Успех произведений Николая Павловича Задорнова заключается в том, что в своих романах он талантливо сочетал усидчивую, кропотливую работу в архивах с пристальной наблюдательностью путешественника. Вот почему у Задорнова история разворачивается на фоне натуральной манящей природы.

Его всегда отличала высокая интеллигентность во всем: во внешности, жестах, манере говорить, в оценках людей и событий. Он был необычайно любопытным и любознательным, его все интересовало. Жизнь малых народов, местных писателей, художников, особенности природы нашего края. Он изучал природу не по расспросам старожилов и местной литературе, а стремился все увидеть сам, побывать в отдаленных глухих уголках края. Первая фраза, с которой он обращался ко мне, приезжая из Риги, была неизменной: «Давайте сходим в вашу самую отдаленную охотничью избушку!» Или: «А не съездить ли нам с вами к нивхам на Охотское побережье, в залив Счастья?»

Я ни разу не видел его унывающим, расстроенным, сердитым. Он никогда никого не ругал, не возмущался, не обижался. Даже когда мы, по моей вине, заблудились в лесу Сихотэ-Алиня и, промокнув до нитки, блуждали ночью в поисках тропы, в минуты ослепительных вспышек молний, Николай Павлович с восторгом воскликнул: «Какие кружевные листья у аралий, как блестят они, покрытые водой! Какая красота!»

Это был человек веселого нрава, любил шутить, и я очень рад, что скульптор Владимир Бабуров запечатлел в бронзовой скульптуре, едва заметную улыбку Николая Павловича. Да, чувство юмора не покидало Задорнова, жизнь в его глазах всегда ликовала. К тому же он обладал тонким артистизмом. Ни один известный мне писатель не умел так красиво, образно и умно выступать перед аудиторией, как Николай Павлович.

Подобно Гоголю, он полагал, что даже злая критика его романов приносит больше ему пользы, чем хвалебные отзывы. Он всегда дотошно расспрашивал меня: не исказил ли он в своих произведениях природу «северных джунглей»?

В Японии книги Задорнова переиздавались в подарочном академическом оформлении, а Министерство иностранных дел выражало автору благодарность за помощь в дипломатической работе.

Я никогда не причислял себя к сочинителям. Задорнов уважительно относился к моим «запискам карандашом с натуры» и даже организовал обсуждение моего творчества в Москве в Союзе писателей РСФСР. Он всегда проявлял внимание и заботу о молодых литераторах нашего края, помогал им, заступался за них.

Памятник себе он заслужил уже одним тем, что создал вечную книгу — «Амур-батюшка», впервые введя это словосочетание. Он написал романов и повестей об открытии, освоении и защите дальневосточного края больше, чем все писатели Хабаровского края вместе.

Всеволод СЫСОЕВ, писатель

Послесловие

В тот день, когда состоялось торжественное открытие памятника, с утра было пасмурно. Но к нужному часу, словно бы по заказу свыше, тучи вдруг расступились, а потом, из самой глубины неба, хлынул солнечный свет.

Когда официальная церемония подошла к концу и милицейский кордон расступился, от толпы отделился человек. Его внешность сразу притягивала: суровое лицо, обрамленное серебристой бородой, строгий черный костюм, высокие сапоги. Он молча подошел к памятнику, опустился на колени и поцеловал землю. Всеволод Петрович Сысоев, потрясенный увиденным, бросился к нему, помог подняться и спросил: «Вы были знакомы с Николаем Павловичем?» Человек ответил: «Нет, я просто читал его книги...»

На этой фотографии запечатлен Мартемьян Демьянович Ткачев, пенсионер, садовод. Вот так искренне, без помпезных слов он выразил свою любовь и уважение к дальневосточному писателю. Наверное, из всех оценок жизни и творчества Николая Павловича Задорнова эта — лучшая.