«Мы из Ленинграда...»

г. Александров. Общий вид на Успенский женский монастырь. С. М. Прокудин-Горский. 1911В мае 1941 года после окончания первого класса мы с мамой переехали в Александров — старинный город с кремлем. Папа временно остался на прежнем месте, поскольку его держали дела. Осуществилась мамина мечта — жить в своем доме. А он был большим, с резными наличниками на окнах и с застекленной террасой.

Однажды, когда я проснулась, увидела сидящую на углу постели маму, которая бросилась ко мне и стала обнимать. «Дочка, началась война», — рыдая, произнесла она. Мне стало очень жалко маму, и я заплакала.

...Сквозь сон слышу мамин голос: «Нинуша, я ухожу, запри за мной дверь и никому не открывай». С закрытыми глазами на ощупь вставляю ноги в валенки, мама накидывает на меня шаль, и я, с полузакрытыми глазами, плетусь за ней в сени, чтобы запереть входную дверь. Сон прошел.

В первую военную зиму стояли лютые морозы. Почти все окна дома насквозь промерзли. Холодно, сумрачно, тихо и неуютно. Только слышно гудение проводов и потрескивание от мороза пахучих бревен нового дома. Но вот послышались шаги на крыльце. Конечно, это Верочка, которая вчера обещала прийти ко мне поиграть в воскресное утро. Она живет в соседнем доме и учится только в первом классе. Ее почему-то все зовут ласково Верочкой. Наверное потому, что она такая маленькая, кудрявая и шустрая, как наш котенок Барсик. У светлого окна я стала показывать ей свое сокровище — старую, с выпадавшими листами, с замечательными цветными картинками самую любимую мою книгу Г. Х. Андерсена «Сказки». Ее мне подарили прошедшим летом незнакомые мальчик и девочка. Тогда я пришла посмотреть на школу, в которой, как сказала мама, я буду учиться во втором классе. На крыльце дома, стоящего через дорогу, я увидела мальчика и девочку, как оказалось — брата и сестру. Они, как и я, недавно живут в Александрове. Ребята пригласили меня в дом. В школьной библиотеке я видела много книг, но чтобы почти все стены жилого дома были уставлены полками с книгами, я увидела впервые и выразила свой восторг. Тогда ребята и подарили мне драгоценную книгу. Они назвали и свою фамилию — Невские.

Первого сентября я пошла в другую школу, находившуюся очень далеко от дома. В моей школе теперь располагался военный госпиталь. Другие люди жили и в «книжном доме». Иногда по вечерам мама просила вслух почитать сказку. Слабый свет керосиновой лампы помогал погрузиться в волшебный сказочный мир. О русалочке мы поплакали с мамой вместе.

...Верочка все время что-то тараторила о своей кукле Катьке, о ее новом платье. «Я сейчас ее принесу, покажу тебе», — сказала она и убежала. Зачем же запирать входную дверь, если Верочка быстро вернется, решила я. Прошло совсем немного времени, и послышалось какое-то постукивание на крыльце. Я быстро забралась под кровать в ожидании, когда Верочка будет меня искать. Из-под кружевного подзора покрывала хорошо просматривался порог двери. Лежать было удобно, и сердце замирало от придуманной затеи.

Старый памятник на месте братской могилы ленинградцев-блокадников в городе АлександровеДверь медленно открылась, и у порога появились два черных ботинка, немного припорошенных снегом, а потом и еще два — поменьше. Из своей засады я видела только ботинки, и они заставили меня испугаться. Ботинки стояли на месте и молчали, слышалось только гудение проводов. Что мне делать? Вылезать из своего укрытия страшно, но и оставаться дальше здесь больше нельзя. Необходимо увидеть, кому же принадлежат ботинки и почему они оказались в нашем доме. Выкатившись из-под кровати и поднявшись на ноги, я увидела двух гораздо старше себя мальчиков, с удивлением смотревших на меня. На них были черные шапки и черные шинели, подпоясанные ремнями с бляхами. Выделялись только очень белые лица. Передо мной стояла черная незнакомая молчаливая человеческая стена, в которой мне почудилась опасность. Страх пробежал по телу и остановился в пятках. Я превратилась в большую сосульку, могла только неподвижно стоять и молча смотреть на странных пришельцев. Наконец старший мальчик тихо сказал: «Мы из Ленинграда».

О ленинградцах, оказавшихся в нашем городе, нередко говорили приходившие к нам в дом взрослые, они называли их несчастными и при этом проклинали немцев. Почему ленинградцы оказались в городе, мне рассказала мама. Спасая себя и детей от жестокого врага, готового захватить Ленинград, ленинградцы покидали родной город и искали новое безопасное место жительства. Какая-то часть их хотела уехать в Сибирь, но, добравшись до Москвы, они не могли приобрести билеты на сибирские поезда, заполненные организованными эвакуированными. Тогда они без проблем доезжали до узловой железнодорожной станции Александров, отстоявшей на сто километров от Москвы с надеждой сесть здесь на сибирский поезд. Но большинству это сделать не удавалось, и на вокзале скопилось очень много людей.

Позавчера другая наша соседка Клава прерывающимся от волнения голосом рассказывала маме, что вместительный железнодорожный вокзал до отказа забит голодными и больными ленинградцами, которые живут там неделями. Шепотом она добавила: «Сказывают, что каждую ночь умерших на вокзале вывозят на санях и хоронят в общей могиле».

Слова: «Мы из Ленинграда» вывели меня из ступора. Я должна спасти мальчиков от голода и смерти. На кухне я беспорядочно стала искать для них какую-нибудь еду, с шумом открывала один за другим ящики шкафа в надежде найти хотя бы хлебную корочку, гремела пустой посудой и горшками. Мальчики стояли рядом и молча наблюдали за мной. С холодной плиты я схватила чугунок, в котором вчера к обеду варили картошку в мундирах и вечером ее доедали. В надежде, что в нем остались хотя бы две картофелины, я поставила чугунок на стол и рукой пошарила в шелухе. В подтверждение, что в чугунке были одни картофельные очистки, я подвинула его к мальчикам, чтобы показать его несъедобное содержимое. Совершенно неожиданно старший мальчик торопливо опустил руку в чугунок, и я подумала, что он не поверил мне, и сам стал искать картошку. Каково же было мое удивление, когда увидела, что мальчик отправил в рот горсть картофельной шелухи. То же сделал и мальчик поменьше. Через секунды чугунок стоял на столе абсолютно пустой. Как же мне хотелось помочь ленинградцам, спасти их от голода, а значит, и от смерти, но у меня ничего не получалось. На подоконнике я увидела крупную луковицу и протянула ее старшему, который опустил ее в карман шинели и сказал под нос: «Спасибо». Мальчики ушли, у порога только остались следы от растопившегося снега с их ботинок.

Не успела я запереть дверь, как прибежала Верочка со своей Катькой. Она задержалась потому, что выполняла какое-то мамино поручение. Увидев полное отсутствие моего интереса к новому платью куклы, недовольная подружка вскоре ушла домой, и я заперла входную дверь.

Ленинградский мемориал в городе  АлександровеМне нужно было все случившееся обдумать. Я впервые в своей короткой жизни столкнулась с настоящим страданием сверстников и при всем желании не смогла им помочь. Было грустно и тяжело. Мои переживания этим не исчерпывались. Меня мучил вопрос: рассказывать ли маме о происшедшем? Ведь нарушен ее строгий наказ никому не отпирать дверь. Когда я нарушала ее требования, она меня ругала, называла неслухом, недотепой, неумехой, дурочкой и даже дурой. На этот раз мое непослушание обернулось для меня чем-то очень значимым, и я не хотела за это услышать обидные мамины слова.

В доме посветлело. Вернулась мама с пайкой хлеба, которую она выстояла в длинной очереди. Сразу же разожгла печку. Мне нравился огонь в печи, который привлекал своей яркой, постоянно меняющейся красотой, веселым потрескиванием и теплом. Я могла подолгу любоваться этим зрелищем. Но не сейчас. «Ты что такая насупленная, не заболела ли?» — спросила мама и потрогала мой холодный лоб.

Помимо моей воли выкатившиеся из глаз слезы заставили рассказать маме о случившемся. Моя строгая-престрогая мама посмотрела на недавно неизвестно откуда появившуюся в кухонном углу темную икону, перекрестилась и с болью в голосе произнесла: «Господи, за какие такие прегрешения мы все так жестоко наказаны?».

Нина ДУБИНИНА


Дубинина Нина Ивановна — доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ. Родилась в Вологодской области, в детстве жила в городе Александрове Владимирской области. В 1955 году окончила исторический факультет Московского государственого университета и приехала на Дальний Восток. Преподавала в Комсомольске-на-Амуре, Хабаровске. Автор более 100 научных статей и монографий, в том числе историко-публицистических очерков о генерал-губернаторах Дальнего Востока Л. Н. Гондатти, Н. И. Гродекове, П. Ф. Унтербергере. В 2010 г. в Японии (Хоккайдо) опубликована ее монография на японском языке «Становление Российского Дальнего Востока». Автор книг «Дальний Восток Яна Гамарника» (2011) и «Николай и Екатерина Муравьевы-Амурские. Историко-документальное повествование» (2014).