У каждого народа Приамурья есть свой национальный герой. Первым носителем национальной удэгейской культуры, первым писателем и автором книги о жизни удэге стал Джанси Кимонко. Он родился в 1905 году в селе Гвасюги района имени Лазо Хабаровского края в семье кочевого охотника удэгейца — Баты Кимонко. До революции вся семья Кимонко беспрерывно кочевала по рекам бассейна реки Хор, занимаясь охотой и рыбной ловлей. С 13 лет Джанси самостоятельно ходил на зверя, а вот грамоту не знал до 22 лет. Создание письменности среди коренных народов, обучение их грамоте в 20–30-е годы ХХ века стало неотъемлемой частью культурной революции, проводимой в стране. Для решения этих задач в отдаленные уголки края направлялись различные экспедиции, в состав которых входили русские ученые, этнографы, лингвисты. В судьбе будущего автора повести «Там, где бежит Сукпай» большую роль сыграли Н. А. Серк, заведующая этнографическим отделом Хабаровского краеведческого музея, видный ученый-северовед, преподаватель института народов Севера, и первый переводчик рассказов Кимонко Е. Р. Шнейдер. А благодаря работе дальневосточного писателя Ю. А. Шестаковой о Джанси Кимонко и удэгейской культуре заговорили в середине XX века. Творческий союз этих двух людей поведал миру о тяжелой жизни удэгейского народа, когда он нещадно притеснялся царскими властями и скупщиками пушнины и был обречен на медленное вымирание. Вместе они создали произведение, ставшее известным в стране и за ее пределами. В 2003 году в государственный архив Хабаровского края дочерью Ю. А. Шестаковой Ольгой Сергеевной Рослой были переданы личные документы писателя, среди которых рукописи, письма, статьи, связанные с именем Джанси Батовича Кимонко. Знакомство с ними лишний раз убеждает в том, какие неравнодушные, увлеченные и щедрые душой люди живут на Дальнем Востоке. Искренняя доброта и сопричастность к жизни Джанси Кимонко присутствует в каждом архивном деле личного фонда Юлии Шестаковой. Первый раз Юлия Алексеевна Шестакова услышала о Джанси Кимонко зимой 1944 года, во время командировки в район имени Лазо, когда она будучи корреспондентом газеты «Тихоокеанская звезда» собирала материал об охотниках. Молодые удэгейцы ушли на фронт, служили в армии, на границе, и в их числе Джанси Кимонко. Но уже тогда, в Гвасюгах, его песни пели девушки, ходившие на охоту, стихи на родном языке читали школьники. Эти стихи, написанные молодым охотником на удэгейском языке, и попали в руки неравнодушного человека. Заинтересовавшись творчеством неизвестного ей удэгейца, она попросила заведующего избой-читальней Хохоли Кялундзюга сделать подстрочный перевод стихотворений. Национальное своеобразие стихов, любовь к тайге и родным местам покорили Юлию Алексеевну. Вернувшись из командировки, она не стала откладывать работу в долгий ящик, перевела на русский язык два стихотворения Кимонко, которые в феврале этого же года были напечатаны в газете: Я сын удэгейского народа, Очное знакомство двух будущих соавторов произошло в редакции газеты, куда Джанси Кимонко пришел, чтобы познакомиться с теми, кто был в его родном селении и узнать, как там обстоят дела. В это время будущий писатель уже работал над рукописью из жизни удэгейцев. Совместная работа Шестаковой и Кимонко началась в сельсовете, где Джанси Батович председательствовал. Писал он по-удэгейски, Юлия Алексеевна при нем делала подстрочники. В статье «Родина его Сукпай-река», посвященной его творчеству, она пишет: «Отнестись равнодушно к судьбе этой рукописи было невозможно. Джанси Кимонко обладал зорким глазом художника, тянулся к знаниям. Правда, он так и не успел овладеть русским языком в совершенстве, но знал нанайский и свой родной язык со всеми его говорами превосходно. Знал даже те древние слова, которых теперь уже нет в обиходе. Язык, как средство общения, историчен, он живет по своим законам и словарный состав его обновляется, так или иначе отражая духовный рост и общественное сознание народа». И действительно, 250 километров, разделяющие Гвасюги и Хабаровск, и языковой барьер не стали преградой для творческого союза. История семьи Кимонко была написана в амбарной книге, на бланках протоколов заседаний сельского исполкома. В век компьютерной грамотности можно только представить себе, какого труда стоило Юлии Шестаковой перевести на русский язык 86 листов повести, написанной карандашом на удэгейском языке. В личном фонде Ю. А. Шестаковой хранится рукопись, подписанная ее рукой: «Там где бежит Сукпай». Семейная хроника. 1949 г. с подстрочниками Ю. Шестаковой«. Удивительная вещь личные фонды: книги с дарственными надписями от разных авторов можно обнаружить в фондах, не имеющих к человеку никакого отношения. В личном фонде журналистки Ольги Акимовны Тарасовой хранится московское издание книги Джанси Кимонко 1974 года с иллюстрациями художника С. Алимова. Дарственная надпись, оставленная 10 июня 1977 года, разъясняет ее происхождение: «В знак благодарности за чудесные лекции и в память о пребывании в п. Сукпай Ольге Акимовне Тарасовой от семьи Лыловых». Бережно храня документы, Ю. А. Шестакова каждому из них отводила определенное место. К рукописному варианту ее заботливой рукой приложена вырезка из журнала «Дальний Восток» за 1967 год. Это отзыв дальневосточного критика Ильи Лермана. В статье «Свет Сукпая» он представил читателю обзор иностранной прессы на творчество Джанси Кимонко. В Можно только предполагать, сколько еще произведений могли бы создать два талантливых писателя, если бы не трагическая смерть Джанси Кимонко. Нелепое столкновение с медведем в глухих катэнских лесах оборвало его жизнь в самом расцвете творческих сил. При жизни он так и не увидел своей книги «Там, где бежит Сукпай». В своей статье Лерман рассказывает о «творческой помощи русской писательницы», и приводит высказывание чешского автора Иржи Цейпека: «Благодаря отличному переводу Ю. Шестаковой повести с удэгейского на русский книга Джанси Кимонко получила так быстро широкую популярность, стал возможным ее перевод на ряд других языков». Но в документах самой Шестаковой нет никаких намеков на то, что это она стала проводником таланта Джанси к людям. Когда у Джанси возникли проблемы в семейной жизни, она проявляет тактичность, старясь не вмешиваться в личные отношения Джанси с женой: «Я получила твое письмо, из которого так и не поняла, что же случилось? Ушел ты от Нади, что ли? Где ты теперь живешь? Каковы твои дела? Надеюсь, что сейчас у тебя есть все условия для того, чтобы писать вторую часть повести. Ведь, насколько я тебя поняла, прошлый раз ты ссылался на то, что создавшееся тяжелое положение в семье, плохие отношения с Надей, тебе мешали работать. Может быть, я ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что этого делать было не нужно. Впрочем, мне трудно судить. Я хочу, чтобы ты продолжал писать, ибо твоим творчеством сейчас интересуется писательская общественность страны. Я получила запрос из Ленинграда от редакции журнала „Звезда“ и отправила туда рукопись „Зарево над лесами“. Сегодня из Москвы от А. А. Фадеева пришла телеграмма с просьбой прислать первый номер журнала „Дальний Восток“, где напечатана твоя повесть. Как видишь, дело принимает серьезный оборот и нам с тобой нужно потрудиться как следует, чтобы вторая часть получилась не хуже, а лучше первой. Посылаю тебе анкету для вступления в Союз писателей. Заполни ее аккуратно. Если сам не сможешь, обратись за помощью к учителям». В архивном фонде Хабаровского отделения Союза писателей хранится личная карточка Кимонко, где на 25 вопросов им даны ответы:
14 января 1948 года он пишет Юлии Шестаковой письмо, в котором кроме личных своих дел описывает жизнь в селе: «В Гвасюгах плохо обстоят дела с продуктами: черный хлеб, и то очень горький, нет сахара, жира, крупы и других продуктов, а народ требует...» Вот и ответ на его загруженность в должности председателя сельского исполкома: «Работаю (над рукописью. — Примеч. автора) мало, время нет: то заседание, то собрание и работа сельского исполкома...» (23 марта 1948). Повесть вышла в свет спустя два года, почти одновременно в Хабаровске и Москве, и стала заметным событием не только в дальневосточной литературе. В середине ХХ века периодическая печать играла большую роль в жизни общества. Газеты «Правда», «Комсомольская правда», журналы «Огонек», «Дальний Восток» были связующим звеном между республиками и городами. Из них жители необъятной страны узнавали о том, что происходит в стране. Десять тысяч километров отделяют Ригу — столицу Латвии от удэгейского села Гвасюги. Привычные к цивилизованной жизни прибалтийцы, побывав однажды в первозданных дальневосточных местах, навсегда хранили память о них. Сергей Кадухин, побывавший на Катэне и на реке Хор, из газеты «Комсомольская правда» узнал о новой книге Кимонко «Зарево над лесами». 8 мая 1948 года Сергей пишет незнакомому, но очень близкому человеку: «Мне бы очень хотелось узнать о жизни Вашего народа, какие сейчас у Вас изменения в культурной жизни села Гвасюги... Со своей стороны я Вам посылаю здешнюю рижскую газету, и если Вам интересно, то почитайте ее у себя на селе». Незадолго до смерти Джанси Батович получил письмо из Винницы от преподавательницы (фамилию установить не удалось) Хабаровского техникума народов Севера, в котором Джанси Кимонко учился с 1928 года. В журнале «Огонек» она увидела снимок, на котором был запечатлен ее бывший ученик, и радости не было конца. Письмо, написанное в декабре 1948 года, начинается словами: «Здравствуйте, дорогие советские дети, Джанси и Надя! Помните ли Вы меня, свою мамку?». Учительница рассказывает о том, что пришлось ей пережить в годы войны, о своей семье и о том, как долго не могла разыскать Джанси Кимонко и горевала, что прервала с ним «дальневосточную переписку». Радуясь, что снова обрела ее, она признается: «В памяти моей Вы сохранили самые близкие, дружеские чувства. Я всегда вспоминала Вас и очень жалела, что не имела возможности вновь Вас увидеть, не теряю надежды получить от Вас ответ, а придет лето, буду ждать Вас к себе в гости, у нас, здесь в Виннице много яблок, груш, сливы и вишни. Область богатая: сахар, хлеб и сало свиное — полно». После этого письма можно только представить, какой трогательной была бы встреча учительницы и ее ученика, не случись трагедии. После гибели Джанси Кимонко Юлия Алексеевна стала активным пропагандистом его творчества, вела переписку с родственниками и жителями села, приезжала в это село, в котором много лет назад познакомилась с самобытным народом удэ. В своих тетрадках она делала записи: «Что нужно в Гвасюги? Одноактные пьесы, написать пьесу о шаманстве, праздничные плакаты», в школу: «рулетку, мензурки, камертон, штативы». Всего ею перечислено 14 наименований. В фонде хранится сценарий, подготовленный ею уже в 1980 году к празднованию Вот что еще интересно: архивные документы оставили потомкам поздравление удэгейского писателя с новым, 1949, годом! Адресовано оно Юлии Алексеевне, но и спустя больше полвека не потеряло национальной особенности и колорита, присущего охотнику: «Наказываю Вам: Во-первых выпивайте первый бокал вина, провожая прожитый героический тяжелый год, во-вторых, выпивайте второй бокал вина, встречая новый счастливый 1949 год, в-третьих, выпивайте третий бокал вина за здоровье, счастливую жизнь и за успехи в дальнейшей творческой работе, и за процветание нашей родины». Лариса САЛЕЕВА |
|||
|