Борис Васильевич Буткевич (Борис Бета) родился 10 июля 1895 года в дворянской семье в имении Надеждино Уфимской губернии. В отрочестве он писал стихи, рисовал, ему легко давались точные науки, однако после окончания классической гимназии он поступил в Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге. Юноша изучал математику, держал экзамен по фортификации и другим сложным предметам, но, как все студенты и гимназисты Петербурга, жил поэзией. Утверждают, что Борис Буткевич был знаком с Александром Блоком, был поклонником его творчества. Можно предположить, что знакомство это было не таким близким, ведь Александр Блок был уже признанным поэтом, разница в возрасте была немалой, а петербургский период в жизни Бориса Буткевича был весьма кратким. Блоком бредила вся молодежь Москвы и Петербурга, сборники его стихотворений стали для многих настольными книгами, почти все знали наизусть ритмически богатые и образные стихи Блока, особенно «Незнакомку». Юрий Анненков вспоминал: «Блок… был нашим избранником. Мы недолюбливали Бальмонта... Подсмеивались над Зинаидой Гиппиус... Предпочитали мы Брюсова, но он был слишком холоден и академичен... Ближе других был Андрей Белый... Тепло прислушивались к Кузмину. Внимательно – к Иннокентию Анненскому. Но избранником был Блок». Воспоминания о Петербурге внезапно оживали в памяти Бориса Беты в его дальнейших странствиях по свету. В сонете, напечатанном во владивостокской газете «Голос Родины», чувствуется влияние Александра Блока: Здорово, снег. С утра твой полусвет Темна вода и белоснежен снег. О, ясность ямба! О, прохлады нежность, Стихи очень музыкальны и в звукописи создают образ метельного зимой и заплаканного летом города. Поэт обращается к любимому Блоком ямбу. Борис Бета был участником Первой мировой и Гражданской войн. В конце 1914 года Пятая кавалерийская дивизия, в состав которой входил Александровский гусарский полк, защищала подступы к Варшаве, сдерживая наступающую немецкую армию. Вероятно, этому событию посвящено стихотворение Б. Беты «Лошадь Паллада»: О Господи, прости меня, Участвовал ли Борис Бета в Ледяном походе, неизвестно, но в начале 1920 года он оказался во Владивостоке вместе с другими офицерами Белой армии, хотя, по словам исследователя его творчества А.В. Ревоненко, «какой-нибудь особой вины перед советской властью у него не было». Во Владивостоке сложилась большая группа поэтов, которые именовали себя футуристами. В нее входили Н. Асеев, С. Третьяков, С. Алымов, Д. Бурлюк, В. Матвеев (Март), В. Рябинин, П. Незнамов (Лежанкин), В. Статьева, Ф. Камышнюк, А. Журин, Ю. Галич. Организационно футуризм оформился в 1921 году с созданием литературно-художественного объединения (ЛХО), и местом творческих встреч поэтов был «Балаганчик». Как человек творческий, обладающий несомненным поэтическим дарованием, Борис Бета вошел в объединение и стал его активным участником. О Владивостоке периода интервенции вспоминал Всеволод Никанорович Иванов: «Во Владивостоке до 20 последовательных правительственных переворотов и взятий власти». Борис Бета писал о Владивостоке тех лет: И ветер развевает флаги, Борис Бета был во Владивостоке заметным поэтом и рассказчиком, много печатался в газетах «Голос Родины», «Вечерняя газета», однако поэтического сборника не издал. В одной из владивостокских газет, в колонке «Библиография», неизвестный автор с сожалением писал о поэте: «А видели вы где-нибудь сборник стихов Бориса Беты? Они теряются по газетам и журналам, а Бета ютится где-то в общежитии для студентов». Стихи Бориса Беты, образные и богатые интонационно, остались на желтых газетных листах да на полуистлевших страницах рукописей... Между тем они вне времени и нетленны: Какой-то голос постоянный Пожалуй, я (иначе кто же?), В 1922 году Б. Бета принимал участие в альманахе «Парнас между сопок», который был издан в типографии «Далекая окраина». В сборнике опубликована «Фокстротная поэма», написанная автором в 1922 году. После 1920 года (возможно, в 1922-м, после того как Владивосток стал «красным») поэт эмигрировал в Китай. Позже он писал: Ну почему бы не поплыть, Борис Бета приехал в Чанчунь, продал свою амуницию, добрался до Мукдена; устроился кочегаром, потому что ему литературным трудом прожить было нельзя. Потом были Харбин, Пекин, Циндао, Шанхай... Борис Бета бывал и в Японии. В «Маньчжурских ямбах» поэт писал: Не раз задумывался я В 1920–1922 годах литературная жизнь Харбина была тесно связана с Владивостоком. В 1920 году в Харбине по инициативе поэта С. Алымова было образовано объединение наподобие Владивостокского ЛХО. Оно стало центром литературной жизни города, и при нем в конце 1920 года открылась Студия поэзии, в которой читались лекции о творчестве поэтов разных стран, организовывались практические занятия по стихосложению, декламации и мелопластике. Б. Бета принимал участие и в коллективном приключенческом романе «Тайна безымянной батареи», который печатался в «Новой вечерней газете» с января 1923 года. В начале 1923 года во Владивостоке вышла книга (сказка) Бориса Беты «Поездка на елку в Советскую Россию», иллюстрированная художником А.Е. Степановым, учеником Коровина, Васнецова, Серова. Художник также эмигрировал в Китай через Владивосток. Творчество Бориса Беты было высоко оценено харбинской прессой. В критической статье «Наша литература за год» Н. Светлов отмечал: «Живи этот писатель в Москве или (старом, конечно) Петрограде, то, что он пишет, сделало бы ему имя... Достаточно вспомнить рассказы «Туман с моря», «Камилла» и «Мыльников». Б. Бета играет на прекрасном инструменте. Главное достоинство его игры – умение сочетать точность с тонкостью, с нюансом. Может быть, поэтому ему так прекрасно удается осенний пейзаж, прозрачный и полный полутеней, полутонов и грусти. На стиле заметно влияние Бунина, все слабеющее и слабеющее...» Борис Бета печатался в иллюстрированном журнале литературы и современной жизни «Маяк» под редакцией Вестерштрема, в еженедельном иллюстрированном журнале литературы, науки и современной жизни «Родная нива» под редакцией А.М. Савицкого, в бесплатном приложении к журналу «Развлечение в часы отдыха». Из Харбина Борис Бета переехал в Шанхай, много писал, но по-прежнему бедствовал. Уже после смерти поэта шанхайский литературно-художественный журнал «Врата» на протяжении нескольких номеров публиковал его стихи и прозу. Они вошли в первую книгу журнала, которая вышла в свет в 1934 году, во второй (1935) были опубликованы подборка стихов и прозаическое произведение – «Пепел». В 1935 году журнал прекратил свое существование. В 1924 году из Шанхая вместе с Первым Сибирским Императора Александра Первого кадетским корпусом, который после отступления Белой армии находился на Русском острове Владивостока, а в 1922 году отправлен в Шанхай, Борис Бета прибыл в Югославию, в Сербию. Путь его лежал через Гонконг, Сайгон, Коломбо, Джибути, Суэц... В Европе Борис Бета работал портовым грузчиком, пастухом в Нижних Альпах, носильщиком, кочегаром, плавал в Средиземном море, в Африку и в Малую Азию. Много бродяжничал... Судьба привела его во Францию. К этому времени во Франции сосредоточилось около 400 тысяч русских эмигрантов. Н. Зернов воспроизводит такую картину Парижа 1920-х годов: «Внутри столицы Франции образовался русский городок. Его жители могли почти не соприкасаться с французами. По воскресеньям и по праздникам они ходили в русские церкви, по утрам читали русские газеты, покупали провизию в русских лавчонках и там узнавали интересовавшие их новости... посылали детей в русские школы... В эти годы в Париже было более трехсот организаций. Все эти общества устраивали заседания... Приходя на эти собрания, шоферы такси или рабочие завода снова становились полковниками или мичманами флота, портнихи – институтками, скромные служащие – сенаторами или прокурорами». По данным исследователя О.Н Михайлова, во Франции с 1926 по 1930 год было 52 названия русских издательств. Владислав Ходасевич выразил мысль многих эмигрантов в горьких стихах: Да, меня не пантера прыжками В 1926 году Борис Бета послал Н.Н. Берберовой в Париж свой рассказ «Новый дом». В мемуарной книге «Курсив мой» Нина Берберова вспоминает: «Рассказ… я немедленно напечатала – он был талантливый, и все потом (даже Бунин) говорили, что автор «обещает». Мы стали переписываться...» В 1928 году Нина Берберова хотела помочь писателю устроиться «хотя бы марсельским корреспондентом «Последних новостей». Она предложила Борису Бете встретиться на вокзале, когда ехала из Канн в Париж. «Выхожу в Марселе на платформу, – вспоминала Нина Берберова. – Стоит перед вагоном маленький человек, скромно одетый, курносый, с глупым лицом и повадками провинциала. Я подошла. Стали разговаривать. Я старалась не замечать его внешности и сразу перешла к делу. Вдруг человек говорит: «Я – не Буткевич. Извините, только Буткевич не пришел, я за него». «А где же он?» – спросила я, сердце мое упало. Я почувствовала, что сейчас ужасно рассержусь. – Они не пришли, – сказал человек, – потому что у них нет нового костюма, а в старом они стыдятся. Я онемела. Мысль, что кто-то не пришел из-за дырявого пиджака и стесняется МЕНЯ, мне показалась совершенно абсурдной... Позже Буткевич извинился передо мной, написав мне, что он был болен и к поезду прийти не мог. Я своих чувств к нему не изменила: писала ему, устроила две его корреспонденции в газету и, когда он умер на больничной койке, написала о нем некролог». Умер Борис Бета в госпитале Консежион в Марселе в 1931 году. Наверное, испытывая жестокую нужду, он еще при жизни продал свое тело, и после смерти поэта оно было отдано в анатомический музей. Наталья ГРЕБЕНЮКОВА, |
|||
|
|