Словесница Искусств

Государство в любом своем виде — институт, ограничивающий права человека в пользу (или не в пользу) общества. В истории СССР ограничительная функция государства приобрела крайнюю форму — репрессий. Коренные малочисленные народы Севера Хабаровского края ощутили этот страшный железный пресс не в меньшей степени, чем хабаровчане-славяне. В рамках одной статьи трудно в полной мере осветить историю репрессий по отношению к коренным народам Хабаровского края, поэтому остановимся на одном аспекте: преследовании шаманов в годы советской власти.

13 сентября 1927 года на страницах газеты «Тихоокеанская звезда» появилась маленькая заметка под фантастическим для того времени названием: «Шаманы хотят иметь избирательные права». Воспроизведу это интереснейшее сообщение полностью: «Четыре шамана-нигидальца (так в газете. — Т. М.) из Амгуно-Кербинского района были лишены по советской конституции прав выбора в советы. Шаманы подали протест в Крайисполком с просьбой о восстановлении их в избирательных правах. В своем заявлении шаманы указывали, что занятие шаманством для них не является источником существования, так как они наравне с прочими туземцами занимаются охотой и рыбной ловлей. Они, по их заявлениям, не используют шаманство в целях эксплуатации населения и получения материальных выгод»¹. В 1932 году в Ульчско-Негидальском туземном районе из 11 хозяйств, лишенных избирательных прав, три были определены как кулацкие, а девять принадлежали шаманам. Избирательных прав были лишены ульчские и нивхские шаманы Конт Шура 30 лет из села Кадаки, Дзятака 68 лет из села Кадаки, Каутым 34 лет из села Ухта, Пачи Павел 46 лет, Чурбаш Иннокентий из села Пад, Вальдю Степан, Дажку Александр, Бодя Борис. Согласно письму Уданского сельского Совета от 9 января 1934 года в Удане проживали три шаманки нетрудоспособного возраста, лишенные избирательных прав².

Давление на шаманов было таково, что они сами отказывались от обрядовой практики и сдавали свои шаманские принадлежности. 16 июля 1933 года на заседании Кербинского райисполкома рассматривалось заявление В. Д. Максимова об отказе от шаманства и сдаче шаманского костюма, постановили принять заявление шамана, а «костюм сдать на хранение в склад РИКа»³.

Лишение избирательных прав автоматически вело к исключению из рядов колхоза и лишало средств к существованию. Так, Павла Киле лишили прав как сына шамана-кулака и выгнали с работы⁴. Отдельные сельские советы принимали решения о выселении шаманов из села. 24 августа 1935 года общее собрание Болонского сельсовета и колхоза «Нанайский партизан» постановило выселить шамана Одзяла Исунги (Василия) «из территории Болонского сельского совета»_⁵. До этого решения шаман неоднократно предупреждался сельским советом и партийными органами и даже подвергался денежному штрафу в размере 50 рублей, но продолжал заниматься обрядовой практикой⁶.

Обязанность борьбы с шаманством была возложена на советские, партийные и комсомольские органы.

Коммунисты и комсомольцы ходили по селам, отбирали и сжигали атрибуты шаманов (как выразился один из коммунистов, «сжег барабаны»⁷). Лишь в отдельных случаях конфискованные шаманские атрибуты попадали в музеи. Например, в 1930 году в фонды Хабаровского краевого краеведческого музея были переданы «шаманский компас» и «шаманское знамя», отобранные туземным советом у шамана Кешки Оненко из стойбища Дондон «при манифестации его по стойбищу на 29 января 1930 года»⁸.

В докладной записке 1937 года «Об итогах проверки работы Дадинского сельского Совета и правления колхоза» записано: «Плохой работой сельского Совета и правления колхоза воспользовались шаманы. С новой Конституцией они активизировали работу. Если в 1935 году работал один шаман Бельды Пельха, то сейчас активно работают девять шаманов: Бельды Пельха, Заксор Ога, Геккель Башля, Геккель Еголи, Бельды Кенго, Бельды Тайпи, Бельды Ольга, Бельды Сенчена, Бельды Ацюнга.

Шаман Бельды Пельха (единоличник) своим влиянием на отдельных колхозников разлагает колхоз. Колхозник Бельды Ингену имеет тесную связь с шаманом Бельды Пельха, под его влиянием Бельды Ингену с двумя сыновьями Дема и Декембу и звеньевым бригадиром Оненко Пуктанга ушли из колхозной рыболовецкой бригады в другой чужой водоем и не выполняют план рыбодобычи (вместо 35 цен. сдали 5 цен. И остальную продают).

Сельский совет и комсомольская организация, по существу, не вели никакой борьбы с шаманством, как, например, родители председателя сельского Совета Киле Анатолия и секретаря комсомольской организации Бельды Ивана справляют поминки (июль 1937 года) с шаманами»⁹.

«Слабая борьба» с шаманами являлась в те годы одной из причин снятия с работы. Упоминаемого выше председателя Дадинского сельсовета Анатолия Киле в 1938 году сняли с должности в том числе и за связь с шаманами. Кона Пассара при увольнении с поста председателя Джонкинского сельсовета обвиняли в том, что он снабжал продуктами «до последних шаманских дней контрреволюционера Богдана Оненко»¹⁰.

Однако антишаманские действия не оказали большого влияния на степень распространения шаманства. В середине 1937 года в Нанайском национальном районе был 71 шаман¹¹. По другим данным, 130 шаманов¹². Первого председателя Нанайского национального райисполкома Б. Ходжера в 1937 году обвиняли в том, что он «скрывал и защищал шаманов, давал сведения в Райком, что шаманов в районе шесть человек, а при проверке выявлено 130 чел.»¹³.

В 1992 году автор статьи записала некоторые сообщения по данной теме в ходе этнографической экспедиции в Ульчский район Хабаровского края. По воспоминаниям К. К. Сыны, «в 1938 году¹⁴ запрещали шаманить, грозили, что арестуют. Приезжали власти, пугали. Объявили, что шаманить нельзя, шаманы врут, если будут шаманить, то арестуют»¹⁵. По свидетельству Ф. Н. Дечули, после 1937 года в Удан приезжали представители милиции из Мариинского, забрали у шамана бубен¹⁶. Так же поступили с шаманкой Енака Ангиной (Росугбу). По доносу приехали милиционеры из районного центра, забрали все шаманские принадлежности, но вернули — в конце Великой Отечественной войны. Е. Ангина даже болела после этого¹⁷. Как говорила Ч. Г. Вальдю, «комсомольцам поручили не давать шаманам шаманить. Они ходили, наблюдали, поэтому шаманы, когда надо было шаманить, начинали поздно, часов в 12 ночи. Комсомольцы мешали шаманить»¹⁸. По свидетельству Г. П. Вальдю, «свои же, молодежь, как услышат, где бубен звучит, идут туда, палку просовывают в окно и гоняют бедных старушек»¹⁹. Были случаи, когда дети шаманов, вступившие в комсомол, отбирали у родителей шаманские атрибуты. Например, Павел Тумали забрал у своего отца Подя Тумали бубен, пояс и утопил в Амуре, при этом он сказал: «Не позорь нас»²⁰. Дети запрещали матери Т. Н. Чекур шаманить, говорили, что стыдно смотреть на людей, ходить на людях²¹. Чтобы избежать преследования комсомольцев, шаманы и все заинтересованные в проведении шаманского обряда уезжали на луга и там шаманили²². В селе собирались потихоньку, но как выразилась, информант, «разве скроешь, если бабушки идут в одну избу»²³.

Шаманом был отец А. П. Надеиной — негидалец Порфирий Никифоров. В годы Великой Отечественной войны его сэвэнов (фигурки из дерева, кожи), одежду, бубны сожгли. Коммунисты и комсомольцы села (русские — лоча, как уточнила потом информант) пришли к нему в дом, всю одежду взяли, фигурки сэвэнов и сожгли во дворе дома. Лоча говорили все время про НКВД. А. П. Надеина утверждала, что сожгли не только шаманские атрибуты П. Никифорова, но и его дом. Однажды во время болезни информант видела сон: приехала она якобы на Дуки (там жил отец), обратилась к фигуркам: «Я болею, почему вы мне не можете помочь?» Они говорят: «Как мы тебе поможем, видишь, от нас остались только части, половинки». Мачеха прокомментировала этот сон так: «Так и было на самом деле, остались только части от фигурок». После переезда во Владимировку П. Никифорова продолжали преследовать: постоянно приезжали и проверяли. Вместе с тем отец информанта не прекратил помогать людям, но лечил не всех, а только тех, кто заболел и обратился к нему за помощью, деньги за лечение не брал²⁴.

Отдельные амурские шаманы были арестованы. Так, шамана Оненко Богдана Лондовича 1872 года рождения из села Найхин арестовали 12 сентября 1937 года и расстреляли 21 октября 1937 года²⁵.

После окончания Великой Отечественной войны преследования шаманов не прекратились. А. Н. Бельды рассказывала, что в 1960-е годы в Нанайском районе Хабаровского края шаманов за проведение обрядов штрафовали, но они продолжали шаманить, занавешивая окна²⁶. Чем ближе к годам перестройки, тем больше постановления Хабаровских крайкома и крайисполкома направлены на регулирование деятельности районных организаций по соблюдению законодательства о религиозных культах и усилении атеистической пропаганды. В справках первой половины 1980-х годов о состоянии религиозной обстановки в Хабаровском крае шаманы даже не упоминались. Косвенным намеком на продолжавшуюся борьбу с шаманством служит сообщение, что Хабаровское издательство в 1982 году подготовило к публикации книги по атеистической тематике, среди которых названа «Повесть о последнем шамане» А. А. Пассара²⁷.

Кратко рассмотренный в данной статье один из аспектов в истории репрессий против коренных народов Хабаровского края, а именно шаманов, требует дальнейшего тщательного исследования, однако смеем предложить для обсуждения следующие этапы развития репрессивных мер советской власти по отношению к шаманам на данных Хабаровского края.

1-й этап. Лишение шаманов избирательных прав (середина 1920-х — начало
1930-х годов): шаманы включены в одни списки с православными священниками.

2-й этап. Насильственное уничтожение шаманского снаряжения и атрибутов (середина 1930-х годов), исключение из рядов колхозников, снятие с работы.

3-й этап. Аресты (конец 1930-х годов). Следует отметить, что массовых масштабов данного вида репрессий в отношении шаманов не выявлено.

4-й этап. Запрет на шаманскую деятельность не отменяется (1945 — 1980-е годы), но степень его соблюдения со временем снижается и в 1970 — 1980-е годы носит скорее формальный «бумажный» характер атеистической пропаганды, хотя еще в 1960-е годы были случаи применения к действующим шаманам административных мер (штрафы).

Татьяна МЕЛЬНИКОВА,
кандидат исторических наук, главный хранитель Хабаровского краевого краеведческого музея им. Н. И. Гродекова

1 Тихоокеан. звезда. — 1927. — 13 сент. ?

2 ГАХК. Ф. Р—1213, оп. 2, д. 11, л. 256 об.; д. 15, л. 207 об.; д. 15, л. 13. ?

3 ГАХК. Ф. Р—1213, оп. 2, д. 11, л. 235 об. ?

4 ГАХК. Ф. П—399, оп. 1, д. 396, л. 31. ?

5 ГАХК. Ф. Р—1747, оп. 1, д. 5, л. 125, 125 об. ?

6 ГАХК. Ф. Р—1747, оп. 1, д. 5, л. 112, 113. ?

7 ГАХК. Ф. П—399, оп. 1, д. 396, л. 40. ?

8 ХКМ. Папка «Нанайцы». При поступлении в фонды музея данного экспоната П. М. Покровский дал ему следующее описание: «Шаманское знамя. Изготовлено гольдским шаманом из стойбища Дондон на р. Амуре Кешкой Оненко. Знамя из белой бязи размером 0,65?0,95 м. Обильно украшено различными рисунками, исполненными черной тушью, красной и зеленой красками (анилиновыми). В центре знамени два скрещивающихся флага: а) грязно­зеленый с изображением серпа и молота и б) красный с изображением пятиконечной звезды. Над флагами схематичное изображение китайской кумирни с иероглифическими надписями: „Находящийся на верху“, „Почитайте его“ и „5 озер, 4 моря, 9 больших рек, 8 ручьев — священные места дракона. Почитайте их“. Справа на знамени вертикальная надпись­лозунг: „Дракон идет ничего не видит“, слева на знамени тоже вертикальная надпись­лозунг: „Все на защиту народа“. Под знаменем нарисованы три дракона, окруженные спиральной орнаментацией. Характерное в этом знамени — использование шаманом эмблем пролетарской диктатуры для поднятия своего авторитета и умелой маскировки религиозных целей». ?

9 ГАХК. Ф. Р—353, оп. 1, д. 386, л. 39, 40. ?

10 ГАХК. Ф. Р—1747, оп. 1, д. 16, л. 10. ?

11 ГАХК. Ф. П—399, оп. 1, д. 396, л. 40. ?

12 ГАХК. Ф. П—399, оп. 1, д. 368, л. 203. ?

13 ГАХК. Ф. П—399, оп. 1, д. 368, л. 203. ?

14 По воспоминаниям В. И. Донкан, зап рещать шаманить начали в 1933 году (ПМА. 1992 г., от Донкан В. И., с. Булава). ?

15 ПМА. 1992 г., от Сыны К. К., с. Кольчем. ?

16 ПМА. 1992 г., от Дечули Ф. Н., с. Булава. ?

17 ПМА. 1992 г., от Дечули А. Л., с. Булава. Как считали коренные народы Приамурья, по собственной воле или вынужденный отказ от обрядовых действий отрицательно сказывался на здоровье шамана. П. В. Аруева говорила нам: «Если шаман долго не шаманит, то болеть будет. Надо шаманить, чтобы силу что ли выпустить» (ПМА. 1998 г., от Аруевой П. В., г. Хабаровск). ?

18 ПМА. 1992 г., от Вальдю Ч. Г., с. Монгол. ?

19 ПМА. 1992 г., от Вальдю Г. П., с. Монгол. ?

20 ПМА. 1992 г., от Вальдю А. Л., с. Монгол. ?

21 ПМА. 1992 г., от Чекур Т. Н., с. Богородское. ?

22 ПМА. 1992 г., от Черуль П. С., с. Монгол. ?

23 ПМА. 1992 г., от Черуль Т. Н., с Кольчем. ?

24 ПМА. 2003 г., от Надеиной А. П., 1916 г. р., с. Владимировка. ?

25 «Хотелось бы всех поименно назвать»: кн.­мартиролог. Кн. 2: Л—Ф. — Комсомольск н/А, [1999]. — С. 176. ?

26 ПМА. 1998 г., от Бельды А. Н., г. Хабаровск. ?

27 ГАХК. Ф. П—35, оп. 110, д. 2, л. 21. ?