- Театр
- Музыка
- Уроки Токаревой
- История одной фотографии
- Энергетика живой музыки
- Открытия Вероники Касьяновой
- Пусть не гаснет свеча
- Этот чудесный волшебный мир
- Александр Новиков. Театральный роман
- Четверть века счастья и слез
- Светлые мелодии суровой земли
- Неизвестный Бортнянский
- Душа, как Богородица, должна пройти по всем мукам...
- Воспоминания об Эдди Рознере
- Кино
Старинный особняк, где располагается краевой колледж искусств, знаком практически каждому хабаровчанину. Здание напоминает музыкальную табакерку, из которой звучат то грустные и печальные, то радостно-зажигательные мелодии. За свою историю колледж — а раньше музыкальное училище — выпустил не одну сотню прекрасных музыкантов. Сюда поступают и учатся способные и одаренные дети. В этом учебном заведении работают одни из лучших музыкантов Дальнего Востока. Но среди них есть педагоги, которые больше, чем преподают, делясь своими знаниями и опытом с учениками. Про них даже мало будет сказать, что они живут своей профессией. Они служат. Как раньше служили в театрах. Одна из таких педагогов — Лариса Анатольевна Токарева. Было холодно. Дороги развезло от осенней грязи и прошедших дождей. С Амура дул колючий холодный ветер. Они с мамой шли уже около получаса по хабаровским улицам, пересекая овраги, постоянно выискивая на тропинке сухие места, чтобы не промочить ноги. Тяжелая папка с нотами едва не волочилась по земле, но маленькая Лариса не замечала этих неудобств. Ведь она шла на урок музыки. Сколько она себя помнит — всегда хотела играть на пианино. Один раз — было это два года назад — двоюродная сестра Вера привела ее в театральный кружок, где она участвовала в спектакле. Кружок располагался в здании бывшего Хабаровского Общественного Собрания — нынешний ТЮЗ. Вера на какое-то время занялась своими делами, забыв а сестре, а когда спохватилась — Ларисы не было рядом. Вся театральная студия принялась искать девочку. Кто-то догадался спуститься в заваленный старыми вещами подвал. Там, куда обычно даже любопытные «театральные» дети редко спускались, среди пыльного хлама было разбитое старое-престарое пианино. Перед ним стояла Лариса и с выражением восторга на лице нажимала клавиши. Клавиши опускались — и возникал звук. С тех пор любимой игрой пятилетней девочки стали кубики — из них она строила «клавиши» и затем воодушевленно нажимала на них, вспоминая те звучания, которые раздавались из волшебного ящика. Видя такое рвение, мама решила отдать Ларису в музыкальную школу. Школа находилась в том же здании, что и театральный кружок. Когда они пришли на вступительный экзамен, Лариса подумала, что сейчас ей вновь удастся пробраться в подвал и поиграть на пианино — она уже знала, как называется этот большой «говорящий» ящик. Но мама дальше холла с большой красивой лестницей не пошла. В этом холле было так много детей с родителями, что Лариса вначале подумала — будет какой-то праздник. Но праздник все не наступал. Дети скучали и томились перед залом, куда по очереди приглашали то одного, то другого ребенка. На вступительном экзамене надо было спеть две песни: одну оживленную, ритмичную, другую нежную, лирическую. Из оживленных Лариса выучила популярную тогда песню: «Я по свету немало хаживал, жил в окопах, в землянках, в тайге, похоронен был дважды заживо...» и т. д. Вторая песня была не такая живая и бойкая, поэтому не так нравилась маленькой девочке, в ней говорилось о березке, о клене: «Рос на опушке рощи клен, в одну березку был влюблен...» Мама спросила, помнит ли Лариса песни. Лариса помнила, но за три часа ожидания так устала, что не хотела ни петь, ни плясать, ни даже нажимать на клавиши фортепиано. Она хотела только одного, чтобы все быстрее закончилось и они пошли домой. В это время из зала вышел высокий мужчина со списком в руке. Она услышала свою фамилию и шагнула вперед. Мужчина с удивлением посмотрел на нее — перед ним стояла совершенно измученная ожиданием, худенькая и такая маленькая девочка, что он не удержался от улыбки и, взяв ее на руки, понес через весь зал к сцене. Так Петр Аркадьевич Мирский — а это был именно он — внес в мир музыки на своих руках маленькую Ларису. Лариса попала в класс Юлии Александровны Лазаревой. Было ей в те годы около шестидесяти лет, и когда девочка первый раз увидела своего учителя — она показалась ей древней старушкой. Занятия проходили только на дому — Юлия Александровна жаловалась на свое здоровье, говорила, что ей трудно ходить на работу, что возраст уже преклонный. Но, вероятнее всего, ей просто претило ходить в любое советское учреждение. Такой обстановки Лариса не видела раньше нигде — в станинном «чеховском» доме с мезонином царил патриархальный образ жизни. Юлия Александровна была приверженкой старой школы — в свое время она закончила Рижское музыкальное училище. Каждый урок длился два часа. Учительница садилась справа от Ларисы и терпеливо начинала работать, показывая на инструменте, как и что надо делать только левой рукой — правая была больна. Такого доброго человека Лариса больше никогда не встречала. Учительница никогда не повышала голос, никогда не ругалась и была очень терпеливой. Часами могла работать над ошибкой, ласково обращаясь к ученику: «душечка». В будущем это терпение и доброе внимание к своим ученикам будет отличать Токареву от большинства педагогов. В каждом своем ученике она станет искать только хорошее, постарается отдать все, чему научилась сама, будет терпеливо заниматься, работая порой над каждой музыкальной фразой, каждым звуком, помня своего первого учителя и свои первые уроки. Через пять лет Ю. А. Лазарева внезапно решила прекратить педагогическую работу, и Ларису перевели к другому педагогу. А. Н. Гострый был полной противоположностью Юлии Александровны. Он не занимался тщательно и детально с учеником, не «сидел» над каждой нотой и вообще пустил занятия на самотек, предоставив ученице полную свободу. И тут выяснилось, что Лариса сама ничего не может сделать. Она не знает, как и над чем надо заниматься, что делать за инструментом. Приходя на уроки, Лариса проигрывала программу, и в ответ слышала какие-то несущественные замечания, при этом педагог часто называл ее «золотце», однако звучало это не ласково, а скорее ехидно. Но Лариса Анатольевна с детства отличалась большим упрямством и была «девушкой с характером». Она стала заниматься сама. На поворотных этапах жизни очень важно, чтобы встретился человек, который поможет, подскажет, даст хороший совет. Конечно, тринадцатилетняя девочка сомневалась, стоит ли связывать свою жизнь с музыкой. Она знала, что, встречаясь с родителями, на их вопрос: «Как успехи у нашей дочери?», Гострый всегда отвечал одно и то же: «...звезды с неба хватает». Но было огромное желание играть. Играть так, чтобы все замерли и слушали только ее. В те годы в училище работала концертмейстер Ирина Николаевна Шепеленко (мама известной певицы Валентины Пономаревой). Она очень внимательно отнеслась к молоденькой девушке. Прослушала всю программу, позанималась и дала несколько дельных советов. Именно она убедила Ларису, что ей необходимо связать свою жизнь с музыкой. Это был еще один жизненный урок — всегда внимательно относиться к людям. Никогда и никому впоследствии Лариса Анатольевна не откажет в помощи и совете. Внимательное отношение к ученику, даже если он пришел только на консультацию. Это желание помочь часто будет мешать самой Ларисе Анатольевне, но не помочь она уже не сможет — это станет частью ее характера. И еще один урок усвоила Токарева за эти два года. Никогда не халтурь с учеником. Если взялся на работу — она должна быть сделана. В училище Лариса попадает в класс Натальи Матвеевны Белявской — выпускнице Ленинградской консерватории. Со всем пылом и страстью молодого педагога Белявская стала проводить первые уроки. Зачем и почему надо заниматься так, как говорит молодой педагог, Лариса поначалу не понимала. Мало того, она была уверена, что с ней занимаются «вредительством». А Белявская решила переделать весь «аппарат» ученика. Прежде всего она занялась звукам, его глубиной, длиной и качеством. Затем заставила свою ученицу все играть на вытянутых руках. Вначале было очень трудно. В фа-минорной инвенции Баха они две недели работали над звуковедением в первом такте. И вдруг, как это обычно бывает, количество перешло в качество. В один прекрасный день все встало на свои места, музыка «заигралась». Пальцы в нужном темпе стали попадать на нужные клавиши, звук стал без усилий переходить один в другой. За год Лариса многому научилась. Наступил экзамен. Получить на первом курсе в музыкальном училище по специальности «5» — это редко кому удавалось, но важнее оценки было то, что после экзамена Ларису пригласил в свой класс завотделением — а был им все тот же Мирский — и не только похвалил, но сказал очень важные слова: «Лариса, ты выросла, я тебя сегодня не узнал». Но, как часто бывает в жизни, рядом с радостью обязательно притаится печаль. Белявская уезжала из Хабаровска в родной Ленинград. Это был еще один жизненный урок — никогда не предавай ученика. «Мы в ответе за тех, кого приручили». Я не знаю ни одного случая, чтобы из класса Ларисы Анатольевны кто-то перевелся к другому педагогу. К ней переводились — таких случаев сколько угодно. От нее никто и никогда. Она ценит ученика. Она учит и воспитывает его, она сама учится у каждого своего ученика. До сих пор. Как ни грустно расставание, но учиться надо было продолжать. В те годы в училище работала плеяда молодых и талантливейших педагогов. Большое влияние на Ларису оказали и Ю. Я. Владимиров (у которого она занималась в классе камерного ансамбля), и А. Ф. Яковлев, и сам П. А. Мирский. Но особое влияние на всех учеников в те годы оказывала Ирина Николаевна Захарова. (Подробно об этом времени можно прочитать в статье А. А. Никитина «Фортепианное отделение Хабаровского училища искусств в На третьем курсе Лариса занимает первое место в конкурсе, посвященном лучшему исполнению произведений Л. ван Бетховена, и удостаивается права сыграть концерт Бетховена с Дальневосточным симфоническим оркестром. Дирижировал концертом Юрий Олесов. После этого выступления к Ларисе подошла Захарова и сказала, что надо поступать в Московский музыкальный институт им. Гнесиных. Это было и приятно, и... казалось неосуществимым. —Как? В Москву? Кто? Я?!! Но характера с детства Ларисе было не занимать, недаром еще в четвертом классе ее выбрали председателем совета дружины. По тем временам это о многом говорило. Первый раз Лариса Анатольевна поехала в Москву за две недели до государственных экзаменов. Поехала по рекомендации Захаровой к ее педагогу — Борису Моисеевичу Берлину. Идя по московским улицам на первую консультацию, Лариса ничего не замечала — она очень устала от перелета и страшно хотела спать. Но как только начался урок, сон как рукой сняло. Два часа длилась первая консультация. И опять занятия начались с вслушивания в звук. Что и как звучит на рояле. Появление и, главное, продолжение звука. Эта встреча осталась в памяти навсегда. Но не только в памяти. До сих пор Токарева работает над звуком. До сих пор она ищет звук, каждый раз раскрывая все новые перспективы звучания и находя все новые краски. И каждый урок она начинает с того, что просит ученика вслушаться в звук инструмента. Как-то, работая с В. Попругиным над Рапсодией на тему Паганини С. Рахманинова, Лариса Анатольевна начала урок с того, что сказала: «Слава, сегодня ночью в этом месте я придумала для тебя новый звук». Пять лет учится Токарева в Москве. Первые два года она занимается в классе Инны Васильевны Малининой. Сама прекрасная пианистка, ученица Гондельвейзера, лауреат международных конкурсов (И. В. Малинина получила пятую премию на конкурсе Чайковского и заняла второе место на конкурсе Моцарта в Зальцбурге), Малинина педагогической деятельностью занималась постольку поскольку. Для нее это было нечто прикладное к ее искусству. Она часто выезжала на гастроли, а на уроках больше показывала и играла сама, удивляясь неумению ученика преодолеть ту или иную техническую трудность. Но Лариса Анатольевна приехала в Москву с твердым желанием учиться. Такое положение дел ее не могло удовлетворить, и она переводится к другому педагогу. Валерий Петрович Стародубровский был одним из последних учеников Г. Г. Нейгауза. Еще учась на первом курсе, Токарева в составе целой делегации из Гнесинки пришла на урок к Нейгаузу. Когда они вошли в класс, тот удивился: «Как вас много, откуда вы?» Узнав, что это пришли студенты смежного вуза, пригласил всех в класс. Тот урок оставил неизгладимое впечатление. Нейгауз был как притягивающий магнит, он светился, как солнце, и вокруг него все вращалось, как вокруг солнца. Он был центром целой вселенной — имя которой музыка. Наверное, всю дальнейшую педагогическую жизнь Токарева измеряла относительно того урока. Это стало своеобразной точкой отсчета. Ученики Нейгауза тоже были по-своему яркие и выдающиеся. При этом неталантливых в классе Нейгауза не было. Стародубровский тут же расположил к себе молодую студентку тем, что доверил ей довольно сложную программу (в классе Малининой дальше раннего Бетховена Лариса не продвинулась, а тут сразу задали четвертую балладу Шопена, позднего Бетховена), и тем, что уроки проводил ярко, красочно, рассказывая не только о технических премудростях и преодолении трудностей в исполнении того или иного произведения, но чаще говорил о музыке, о ее содержании, о том, что хотел сказать композитор. Но главное, что произошло в классе Стародубровского, это то, что он поверил в свою ученицу. А она поверила не только в педагога, но и в себя. Взаимодоверие станет краеугольным камнем методики преподавания Ларисы Анатольевны в последующие годы. Она поймет, что без этого в педагогике ничего не получится. И каждый раз, на каждом своем концерте, на каждом уроке будет доказывать ученикам на своем личном примере, что она имеет право их учить. А они будут отвечать ей взаимностью. В 1995 году Ларисе Анатольевне присвоено почетное звание «Заслуженный работник культуры России». За годы преподавания в колледже через ее руки прошло более ста студентов. Были среди них и способные, были и не очень, были выдающиеся. Но секрет преподавания Токаревой заключался в том, что природные данные каждого ученика после ее уроков становились выше. Каждого она учила главному — понимать и любить музыку. Игорь МОСИН, |
|||
|