Чудо, рожденное из хаоса

«Все время слышишь о гибели культуры — но кто бы объяснил, о какой культуре идет речь. Где она гибнет — пожалуйста, покажите, ткните пальцем. Ткните. И попадете в Ненаживина...»
Андрей Битов

Семейная фотография: Ирина, Ольга и Валерий НенаживиныМне, несомненно, повезло. Много лет назад судьба преподнесла подарок — знакомство с человеком талантливым, ярким, при этом не раздувающим щеки от своей значимости. Открытый, задушевный, потрясающе дружелюбный Валерий Ненаживин — автор десятков, сотен уникальных скульптурных и графических работ. Неутомимый труженик. Настоящий — во всем и всегда.

Вещие сны

В. Ненаживин. «Двое». Бетон. 1991— Ни с чем не сравнимое чувство, когда берешь чистый лист бумаги, карандаш и делаешь первые линии, первые движения, которые повторяют на бумаге твое внутреннее состояние, — так описывает начало создания своих работ скульптор и художник, одним словом, мастер Валерий Ненаживин.

Рисунок с натуры неповторим, как восход солнца, убежден Валерий. Ведь каждый раз происходит чудо открытия.

— Из хаоса линий рождается то, чего раньше до тебя не было. И вот уже проглядывают узнаваемые черты. Ведь каждую свою будущую работу я сначала вижу во сне. Это потом приходят муки творчества, когда отвергаешь найденное, казалось бы, законченное. В этом поиске иногда рождается главное, ради чего ты сделал первый шаг.

Продолжение начала

В. Ненаживин. «Памятник Мандельштаму». Бетон, металл. 1985. Внизу «Гойя». Бетон. 1987Не так часто дети идут по стопам родителей. Обе дочери Валерия стали художниками.

— Мне запомнилось, когда шестилетняя дочь Оля расписывала со мной вместе стену в детском саду. Эта картина, по тем временам, была обязательным условием приема дочки в детский сад. Оля рисовала травку и цветочки. Первая наша с дочкой совместная работа. Гулять с девчонками было для меня удовольствием: младшую Иришку усаживал «на горбушку», старшую брал за руку. И девочки непременно пели. Точнее, орали. Я начинал: «Расцветали яблони и груши...» А уж они звонко подхватывали, да так, что все в округе головы сворачивали. Когда у меня еще не было мастерской, мои девочки все время крутились рядом. Я не стремился преподавать им академическую школу, от нее потом очень сложно отойти. Каждая открыла для себя свой мир, свою живописную манеру. А вот внуки Лера и Ваня растут, не проявляя серьезного интереса к художеству. Дочки не пожелали продолжения династии. Наш труд сегодня мало востребован. Но ни я, ни мои дочери, мы не мыслим жизни без творчества. Из этой упряжки так просто не выпрыгнешь. Хотя и слишком тяжек этот хлеб. Для меня творчество — это свобода. А она дорогого стоит. Но я полагал, что талантливые, молодые, они не будут обременены думой о хлебе насущном. Прежде для художника не было проблемы заработать, оформив стенд, серию плакатов. И ты свободен для творчества, которое не терпит суеты. Но времена поменялись. И далеко не каждый художник может себе позволить быть свободным. Но, глядя на работы Оли и Иры, могу сказать, что родительская любовь не застит мне глаза. Два неординарно мыслящих талантливых художника, способных заявить свое творческое «я», — Ольга Ненаживина-Зинатулина и Ирина Ненаживина. Наша совместная с дочерьми выставка, думаю, тому подтверждение.

Муза

В. Ненаживин. «Мотив». Бронза. 1998Жаль, что я не владею хиромантией. Иначе непременно разглядела бы на натруженной ладони Валерия счастливую линию судьбы, что соединила его с музой по имени Нина. Наверное, было в их жизни всякое. Великий труд — разделить судьбу с творческой личностью. Жить на волне его взлетов, сдерживать безрассудство, разделять радость свершений, поддерживать в минуты разочарования, вселять уверенность. При этом варить борщи и жарить картошку, квасить капусту и накрывать столы. Быть первым и беспристрастным ценителем новых работ, переплетчицей поэтических сборников, запрещенных в дурное время. Любящая, терпеливая, умеющая скрасить своей солнечной улыбкой любые невзгоды. Все это — Нина. Не просто жена и мать. Чудная женщина. Настоящая муза.

Деревенские пасторали

И. Ненаживина. «Пейзаж». Оргалит, масло. 1999Валерий Ненаживин в душе — поэт. Однажды я стала свидетельницей рождения его «Гимна солнцу». В разгар лета мы семьями отдыхали в живописнейшей бухте. Ранним утром я проснулась в своей палатке от непонятного говора. Высунула нос на белый свет и замерла, боясь потревожить таинство обряда, которое совершал Валера, стоя один на берегу моря: «Ну, здравствуй, солнце, чудо неповторимое...». Он разговаривал со светилом, как с великим, непревзойденным художником, единственным обладателем божественной палитры, находя удивительные слова, полные негромкого восхищения и благодарности...

Валерий любит говорить о природе, о прелестях деревенской жизни. Мечталось ему когда-то на веки вечные поселиться в Николаевке. Чтобы утром вода из колодца зубы ломила, запах трав наполнял грудь, босыми ногами по росистой траве прогуляться до пасеки. Чтобы дети и внуки жили окнами в лес и поле. И ведь уехал! И многое из задуманного состоялось. Впрочем, у этой истории печальный конец. Попытка построить в деревне «свою Утопию» разбилась о невозможность реализации своих замыслов.

— Мой дед часто повторял, что нет ничего прекрасней, как сидеть зимой на завалинке и, глядя в белоснежные дали, размышлять о премудростях жизни. Я и сам испытал на себе магическое свойство белого пространства. Как-то зимой в деревне привалился к стожку ясным белым днем и обомлел. Пронзительной белизны снег слился с небом, стирая привычные представления о перспективе, объемах, контурах предметов. Мне казалось, что зрение приобрело способность панорамного обзора. И этому потрясающему видению не было конца.

Вообще к деревне у Ненаживина особое чувство. И дело тут не в деревенском детстве, которое, безусловно, оставило свой след в душе. Особый уклад жизни и мыслей, поступков, да целой философии! «Запомни, Валера, мужик устроен таким образом: если ему подставят шило, он на его острие вспашет, посеет, сожнёт и еще прокормит того засранца, который подставил ему это шило», — говаривал дед Валерия Сергей Фомич.

О музыке и Боге

Из серии «Читая Бродского». «Одна из двух». Бум., тушь— Тебя на творчество воодушевляет музыка или это параллельный мир, который ты воспринимаешь обособленно? — спрашиваю Валерия.

— Не знаю, поверишь ли, но я сочиняю музыку... лежа в постели. Это накатывает неожиданно, почти осязаемо. Мне не дано ее записать нотами, нет такого оркестра, который однажды исполнит ее, но она звучит во мне.

При этом Валерий Ненаживин не испытывает потребности подогревать творческий потенциал прослушиванием классики. Он слушает органную музыку Баха под настроение, любит скрипичные концерты Виктора Пикайзена. Когда открыл для себя музыку Альфреда Шнитке и Софьи Губайдуллиной — испытал настоящее потрясение. «Эта музыка первозданна, как мир», — определил для себя. Не случайно ему нравится звук, извлекаемый из чукотского музыкального инструмента — варгана. В нем слышится и завывание пурги, и посвист бича над оленьей упряжкой, и скрип полозьев. Музыка бесконечного пространства...

Валерий считает себя верующим человеком, но избегает долгих разговоров на эту тему.

«Религия дает человеку возможность вспомнить, что он ЧЕЛОВЕК — для меня это главное. Остальное же полно противоречий. И одно из главных: Бог создал человека по образу своему и подобию. И в то же время одна из заповедей гласит — смири гордыню... Как же ее смирить человеку, если он — подобен Богу?...И разве не проявление гордыни, великого греха в том, что Патриарх всея Руси Алексий упорно не желает встретиться с Папой Римским?!»

Господи, сказал я по ошибке
(сам того не думая сказать),
Божье имя, как большая птица,
вылетело из моей груди...
Впереди густой туман клубится и большая клетка позади...

Поэзия и проза

Из серии «Читая Бродского». «Вторая из двух». Бум., тушьКлассик современности писатель Андрей Битов впервые познакомился с Валерием Ненаживиным в 1987 году. Уже в фамилии скульптора он услышал удивительное совпадение с человеческой сутью: НЕНАЖИВИН. Не способный нажиться за чей-то счет, или: сколько бы ни прожил — не наживется, так много дел себе отмерил... В книге «Пятое измерение» Битов так описал встречу в мастерской скульптора, где его буквально покорила статуя опального поэта: «Здесь, в тесном дворике, в толпе „пограничников“ и горнистов, я видел подлинного Мандельштама, предсмертно вытянувшегося к квадратику неба. Гордо, по-птичьи, задрав свою птичью голову, поднеся руку к задыхающемуся, замолкающему горлу. То самое пальто, те самые чуни... Он успевал сказать нам свое последнее „прости“. Невыносимо... Памятник был поставлен у себя и для себя. Скульптор не совершил античной ошибки Пигмалиона: он вылепил человека, а не статую». На книге писатель сделал дарственную надпись: «Валерию Ненаживину, поймавшему переход из жизни в смерть, из смерти в жизнь — в одном скульптурном мгновении».

Дружба скульптора и писателя продолжается несколько лет. Их встречи полны удивительных разговоров, свидетели которых готовы причислить себя к счастливцам, соприкоснувшимся с великими мира сего. Сами же они так о себе не думают. Просто им повезло встретиться по жизни, проникнуться творчеством друг друга и стихами любимых ими поэтов — Осипа Мандельштама и Иосифа Бродского. Творчеству последнего Ненаживин не так давно посвятил свою выставку «Читая Бродского», полную пронзительных образов поэтического мира нашего современника.

Каждый новый день Валерий начинает с белого листа бумаги и тонко очиненного карандаша. Чтобы вновь из хаоса сотворить чудо.

Татьяна БАТОВА
Фото из архива В. Г. Ненаживина


Татьяна БатоваТатьяна Батова

Журналист. Родилась и выросла в Челябинске, в семье художника. После школы окончила музыкально-педагогическое училище. Несколько лет учила детей музыке. Высшее образование получила на театральном отделении Уральского института искусств. Не случайно ее дипломной работой был спектакль «Мир во мне» о жизни Чюрлениса. В спектакле использовалась музыка, стихи и репродукции картин художника. Татьяна руководила молодежным театром «Монолит», вела детскую театральную студию. Несколько пробных передач в эфире радио «Тихий океан» стали поводом попробовать себя в радиожурналистике. После работы на радио «ВВС» — «ВладиВосток сегодня» Батову пригласили на должность редактора газеты «Семь дней в Приморье».

Сегодня Татьяна обозреватель газеты «Владивосток». Театр, кино, музыка, живопись, социальные проблемы — темы ее материалов. К 70-летию Приморского академического театра им. М. Горького в соавторстве с ведущим театральным критиком Приморья Галиной Островской Татьяна Батова написала книгу «Театр — место проживания».