Размышляя о судьбе А. А. Фадеева2021 год, когда отмечалось 120-летие со дня рождения Александра Александровича Фадеева, в Приморье проходил под знаком этого имени, что вполне обоснованно. Ведь в биографии выдающегося писателя этот дальневосточный регион занимает особое место. Так случилось, что с именем Фадеева связаны мои детские и юношеские воспоминания, а в дальнейшем и профессиональная деятельность. Очень хорошо помню, как в третьем классе учительница повела нас в кинотеатр на фильм «Молодая гвардия», который произвел на нас огромное впечатление. Тогда я еще на знала, кто автор романа, по которому снят фильм, кто режиссер, но это была первая встреча с творчеством Александра Александровича. Потом в нашем доме появилось первое издание «Молодой гвардии», а спустя годы на государственном экзамене по литературе в институте один из вопросов в моем билете касался именного этого романа. В школе тогда не преподавали курс «Дальневосточная литература», но мы знали писателя Фадеева и его романы «Разгром», «Последний из удэге», перечитывали «Молодую гвардию». Открывая Фадеева
Два интеллигентных дома было тогда во Владивостоке — Н. Матвеева-Амурского и М. Сибирцевой. О Матвеевых написано очень много. В 2018 году во Владивостоке прошла большая научная конференция, посвященная этой семье: «Матвеевы. Две даты. Две жизни. Два мира». Тогда же вышла книга крупного дальневосточного ученого А. Хисамутдинова «Жизнь за книгу». О семье Сибирцевых, к сожалению, таких солидных исследований нет. В этом доме собиралась прогрессивная молодежь. Мария Яковлевна Сибирцева, служившая директором владивостокской гимназии, была родной тетей А. Фадеева, а ее сыновья Игорь и Всеволод — двоюродными братьями. Во Владивостоке Саша поступил в коммерческое училище, и именно здесь проявились его литературные способности. Свободное время Саша проводил в семье Сибирцевых, где находилась прекрасная библиотека. Фадеев много читал, увлекался поэзией.
Когда в Хабаровском институте культуры ввели новый курс «История книжного дела», фактически его первооткрывателем был Сергей Антонович Пайчадзе. Пришлось столкнуться со многими трудностями, поскольку сведениями о периодической печати мы располагали, а вот о книгах они практически не сохранились. Пайчадзе опирался на историю Дальнего Востока, у него было немного последователей, среди них оказалась и я. Как исследователя меня интересовала первая четверть ХХ века. Издательских центров на Дальнем Востоке было немного, но книги сюда привозили. Читали их в основном молодежь и грамотные старики, и я вновь соприкоснулась с личностью Фадеева, но уже как читателя. Дальневосточные историки изучали все аспекты истории Приамурского края, а итогом стала солидная монография «А. А. Фадеев в воспоминаниях современников».
Два парусаЕще в Хабаровске я приобрела книгу Виталия Вульфа «А. И. Степанова — актриса художественного театра». В те годы имя этого автора в провинции не было известно, его «Серебряный шар» еще не пришел на телеэкран, издание было строгим и академичным. В книге говорилось о том, что последние девятнадцать лет жизни Фадеева Степанова была его женой. Кстати, небольшая деталь: Степанова родилась 23 ноября 1905 года в Николаевске-на-Амуре в семье страхового агента; Фадеев вырос в семье капитана рыболовного судна. Они встретились в 1937 году, пройдя через испытания и разочарования, у нее уже подрастал сын, но не было больших ролей. И вдруг роль Бетси Тверской в «Анне Карениной», которая принесла Степановой известность. Вульф дружил с актрисой до конца ее жизни, а ведь без Фадеева она прожила больше 40 лет. В. А. Андронникова вспоминала: «До сих пор не могу забыть эту картину: прелестная тоненькая Ангелина Иосифовна с полуобнаженными руками и длинными пальцами и рядом — Александр Александрович Фадеев, гуляющие по Переделкино. Здесь, в Переделкино, было их счастье тогда, до войны». Здесь же спустя двадцать лет писатель трагически ушел из жизни.
Еще до войны Фадеев много и часто бывал за границей — Чехословакия, Польша, Франция. В 1938 году он получил квартиру в Большом Комсомольском переулке и дачу в Переделкино, которую обожал. Дом вела мать Степановой, а супруги постоянно были в разъездах, и отовсюду приходили его письма. Вот он пишет 19 мая 1954 года во Львов: «Линушечка моя! Любимая моя! Конечно, мне очень тебя не хватает... потому что поезд мчится и уносит тебя... Хочу сказать, какая ты мне любимая и родная. Так и живет во мне все время это нужное, ласковое, душевное, какое-то даже детское чувство. Но в нем нет ничего грустного и нервического». А в мае 1956 года в Белград, где тогда гастролировал МХТ, дошла весть, которую никто не решался сообщить Ангелине Иосифовне. Ее просто посадили в машину и увезли в Будапешт, так как не было прямых самолетов на Москву, сказали, что Александр Александрович заболел. В Будапеште, в гостиничном номере, она мучительно вспоминала, как когда-то в ленинградской гостинице читала ему бездну стихов. Девятнадцать лет они были «двумя парусами одной лодки».
Правду она узнала в киевском аэропорту, где приземлился самолет. Стоянка 40 минут, все бросились покупать «Правду». Степанова одолжила монетку у стюардессы и тоже купила газету. На третьей полосе был опубликован портрет Фадеева в траурной рамке. Это произошло 15 мая 1956 года. Соболезнований, телеграмм пришло множество — О. Книппер-Чехова, Андронниковы, Р. Гамзатов, Н. Кончаловская, С. Михалков, мать Олега Кошевого, Твардовский, Московский художественный театр... На другой день проходили похороны, гроб с телом Фадеева стоял в Колонном зале, а через два дня Степанова вернулась в Белград. Самолет приземлился за пару часа до начала спектакля. Лицо у Ангелины Иосифовны было землистым, безжизненным, но она выходила на сцену и продолжала играть, отрешенная от всех. После смерти мужа она замкнулась и жила только театром. Надежные руки другаЯ не пишу биографию Фадеева, а рассказываю о своих встречах с ним в тех мемуарах, которые находились в моей личной библиотеке. Конечно, библиография книг Фадеева и литературы о нем огромны, но у меня только те книги, которые мне интересны, и тех авторов, кого я люблю. Невозможно относиться равнодушно к трудам В. В. Вульфа, но я вижу разницу в его книгах 1985 года и конца XX века. Книга о А. Степановой издана в 1985 году, и в ней не указана дата смерти. Уже в других источниках я узнала, что она умерла в 2000 году в возрасте 95 лет.
Со своим будущим мужем Юрием Николаевичем Либединским Лидия Борисовна познакомилась в 1942 году в Доме писателей в проезде Художественного театра, где проживал писатель Марк Колосов. Там ей пришлось дежурить у постели больного Либединского, там она в него влюбилась, став позднее женой, секретарем, машинисткой. Со временем они перебрались в Воротниковский переулок, и именно туда в декабре 1942 года однажды постучал Александр Александрович. «На пороге стоял Александр Фадеев, высокий, подтянутый, в шубе с бобровым воротником, роскошный по военному времени. И шапка, и воротник были в снегу, блестели, и потому он казался неправдоподобно нарядным, особенно по контрасту с нашей скромной комнатой. Он снял цигейковую шапку, стряхнул с нее снег и всей пятерней пригладил седые волосы. — Что это вы, ребята, запрятались? Я случайно обнаружил ваше местожительство. Был у машинистки, которая вам тоже печатает, вот и узнал где вы обитаете».
Они сказали Фадееву, что живут прекрасно. Фадеев сообщил, что написал книгу очерков о Ленинграде: «Жду, вот-вот должны начать печатать в «Правде» — сказал, и сомнение послышалось в его голосе. (В «Правде» эти очерки так и не появились. — С. Н.) Фадеев поднялся, притянул меня к себе и обнял. «Я вижу, вы и правда неплохо живете», — проговорил он, глядя на меня сверху вниз. «Как вы говорите? Прекрасно?» Мы, смеясь, закивали головами. «Так вот, имейте в виду, будет трудно — я вам первый помощник!» Мы жили, словно на необитаемом острове. И вот пришел первый человек с Большой земли, взглянул на нас и все понял. «Саша всегда был моим добрым гением, — говорил Юрий Николаевич. — Мы можем подолгу не видеться, но я знаю, в трудную минуту он как из-под земли появится. В который раз вспоминал он о своем первом знакомстве с Фадеевым, о совместной литературной борьбе». Проходили дни, Лидия записывала, Либединский диктовал материалы, которые привозил с фронтов. 15 сентября они собирали гостей по поводу рождения дочери. Фадеев с сыном Шурой приехал раньше, так как уезжал в Краснодон собирать материал для «Молодой гвардии». Рассказывая о своей работе, он воскликнул: «Это поразительно, поразительно! Мальчишки, девчонки, оставшись одни, без всякой помощи, сумели создать настоящую подпольную организацию. Они вели себя как настоящие революционеры. Это мы, наша действительность, воспитали их такими. Когда я читал эти материалы, то словно вновь переживал свою юность. Нет, не напрасно мы прожили жизнь!» Закончилась война, Либединские, наконец, получили свою первую небольшую квартиру. Вышел сборник стихов Б. Пастернака, и Либединский написал восторженную рецензию, которую приняли к печати. И вдруг постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», о Михаиле Зощенко и Анне Ахматовой. Рецензию не опубликовали. Однажды после заседания в Союзе писателей поздно вечером Юрий Николаевич возвратился домой вместе с Александром Фадеевым. «Саша давно не был у нас, и я так рада снова увидеть его! Он, как всегда, красив и подтянут. Элегантный серый костюм в крупную клетку очень идет ему, черная легкая рубашка оттеняет седину. Саша ласков со мной, но я чувствую, что он весь напряжен и взвинчен. Сегодня утром его вызывали наверх, и у него был разговор со Сталиным. За ужином он говорит мало, но ест с аппетитом. Пьет кисленькое кавказское вино, с хрустом раскусывает малосольные, упругие огурцы, привезенные с дачи, посыпает солью черные ломтики хлеба. Откидывается в стареньком плетеном кресле, и оно скрипит и стонет под его могучей и ладной фигурой. Саша молча глядит на нас и вдруг запевает своим особенным звонким и глубоким голосом. Поет долго, одну песню за другой. „Во лужку, да во лужку, во зеленом поле“. Он поет свободно, вольно, иногда взмахивая в лад пению большой красноватой рукой с длинными сильными пальцами. Потом заводит свою любимую „Рябину“ и далее залихватские дальневосточные частушки: „Нас побить, побить хотели“. Хвалит чай, который я наливаю ему в зеленый граненый дешевый стакан. Конечно, разговор заходит о литературных делах, но Саша явно не хочет о них говорить. „А ну, Лида, почитай Блока!“» Попытка Юрия Николаевича вернуться к обсуждению злосчастного постановления не увенчалась успехом. Он прерывает разговор. Либединская продолжает: «И вдруг Саша, не дослушав, каким-то отчаянным движением стискивает голову и упирается локтями в стол. Стол старенький, он качается, посуда звенит. „Прекрати, Юра! Я прошу тебя, прекрати этот разговор!“ — говорит он сквозь зубы, с трудом удерживаясь, чтобы не закричать. Какое-то непонятное бешенство овладевает им. „Я не могу вам ничего сказать! Не могу, понимаете?“ — твердит он». В августе 1948 года у Либединских появился пятый ребенок — наконец мальчик. Назвали его Александром. Фадеев уезжал за границу, поэтому не смог прийти и прислал в роддом записку: «Дорогая Лида! Поздравляю! Спасибо за крестника. Сын такого хорошего писателя, как Юра, и такой выдумщицы, как ты, должен быть обязательно актером, художником или поэтом! Целую А. Фадеев». Последнее время друзья виделись очень редко. Но Либединский очень скучал, впрочем, как и Фадеев. Наконец, в 1950 году Либединские получили квартиру в Лаврушинском переулке, в Доме писателей. Живут они интересно, много ездят по стране, по республикам, и вдруг у Юрия Николаевича случается тяжелый сердечный приступ. И уже на другой день звонок Фадеева. «Откуда он узнал? — пишет Лидия Борисовна. — Меня всегда поражала эта его способность узнавать о наших бедах. Мы могли не видеться месяцами, но стоило кому-нибудь из нас заболеть или случались какие-нибудь неприятности, как тут же появляется Саша или раздавался звонок. Пока он был жив, меня не покидало ощущение, что где-то существуют его добрые сильные руки, которые в минуту тяжкого горя поддержат и помогут... Когда мы виделись в последний раз весной 1955 года перед поездкой в Крым, он шел по шоссе в расстегнутом пальто, без шапки, и было в его лице что-то упрямое и мальчишеское. А потом он зашел к нам 17 августа поздравить сына Сашу с днем рождения, они долго разговаривали и ели арбуз. Либединский спросил его, когда будет закачивать «Последний из удэге». Оба романа остались незаконченные. И вот звонок. Обещал заехать, не удалось — Фадеев сам попал в больницу. В декабре, выйдя из больницы, позвонил нам, подробно расспросил о здоровье и напоследок сказал: «Надо беречься, ведь мы стали старые». Последнее письмо Либединские получили от Фадеева в феврале 1956 года, когда уже развенчали Сталина, которому Фадеев был безгранично предан. Юрий Николаевич послал ему в больницу свои новые книги «Неделя» и «Коммунисты» и получил ответ: «Спасибо за „Неделю“ — это уже история, а для нашего поколения — это наша молодость и первая любовь». В «Зеленой лампе» подробно рассказывается о последних днях Фадеева, о разговорах, в которых они все время возвращались к Сталину, понимая, как важно осмыслить грянувшие события. Обойти эти страницы нельзя. Лидия Борисовна описывает последнюю встречу с Фадеевым в мае 1956 года. Она увидела его больным и очень постаревшим. Александр Александрович вспоминал Владивостокское коммерческое училище и его хорошие учебники, издаваемые еще до революции. Потом коснулись темы свободы дискуссий в 1920-х, яростных споров и даже драк, постепенно перешли к разговору о большом числе погибших или вышедших из строя литераторов. Фадеев говорит о том, что выходило много фельетонов, где писатели изображались жуликами и стяжателями. И подчеркивал: «Писателей надо беречь!» Он имел в виду то, что даже те, кто умерли своей смертью, ушли преждевременно. Среди них Тынянов, Ильф, Вишневский, Павленко, Горбатов... «Да нашей литературе надо в ноги поклониться за то, что в эти тяжелые годы было создано немало честных и чистых книг», — с горечью говорил Фадеев. Ему было очень плохо. Говоря об ошибках прошлого, Фадеев не снимал с себя ответственности. И все время прислушивался, ждал телефонного звонка, так как послал в ЦК большое письмо с соображениями, как надо перестраивать работу Союза писателей в свете последних событий, в том числе предлагал отменить всяческие премии, так как они вызывают ажиотаж в писательской среде. Фадеев напряженно ждал ответа от Шепилова больше недели, а реакции не было. 13 мая 1956 года Александр Александрович застрелился. Лебединская пишет о том, что о Фадееве после его смерти писали многие, часто недобро. Чаще всего это были те, кто при жизни Фадеева получал через него премии, квартиры, дачи, возможность издания и переиздания книг. И только один человек, который мало видел от Фадеева доброго, нашел для него слова сострадания — Борис Пастернак. Он поставил его в ряд выдающихся поэтов и писателей, добровольно ушедших из жизни. В книге «Люди и положения» он писал: «Приходя к мысли о самоубийстве, они ставят крест на себе, отворачиваются от своего прошлого, объявляют себя банкротами, а свои воспоминания недействительными. Эти воспоминания уже не могут дотянуться до человека, спасти и поддержать его. Непрерывность внутреннего существования нарушена, личность кончилась. Может быть, в заключении убивают себя не из верности принятому решению, а от нетерпимости этой тоски, неведомо кому принадлежавшей, от этого страдания в отсутствии страдающего, пустого, незаполненного продолжающейся жизнью ожидания». Все связаноКогда этот молодой человек появился на телевизионном экране, я обратила внимание на его лицо. Стало понятно, что он интеллигент не в первом поколении. Речь идет о Сергее Шаргунове, ведущем передачи «Открытая книга». Потом приобрела его прозу под названием «Свои». Где-то мелькнуло сообщение, что он связан с семьей Герасимовых, и в дальнейшем его произведения помогли мне в этом удостовериться. И вообще я все больше убеждалась, что имена Герасимовых, Либединских и Фадеева связаны.
По материнской линии Сергей Шаргунов является потомком семьи Герасимовых. У его прадеда Анатолия Герасимова и прабабушки Анны Русановой родилось две дочери: Марианна стала первой женой Ю. Н. Либединского, Валерия — первой женой А. А. Фадеева. Обе семейные пары распались, но через всю жизнь пронесли хорошие отношения. И назвали Шаргунова в честь его двоюродного деда Сергея Аполлинариевича Герасимова — выдающегося советского кинорежиссера. Он же стал режиссером фильма «Молодая гвардия», и выбор этот неслучаен. Сергей Герасимов дружил с Фадеевым еще с 1920-х годов, и всегда говорил, что воспринимал Александра Александровича «как своего первейшего и главнейшего друга». Позднее Герасимов вспоминал: «Зарубили и фильм, и сам роман. Одному пришлось переснимать, другому переписывать». Сталин настаивал, чтобы в фильме усилили роль партии и сняли его в одной серии. Герасимов осмелился спорить с вождем, и в конечном итоге в кратчайшие сроки переработали сценарий и сняли двухсерийную киноленту, которую вся страна приняла с восторгом. Валерия Анатольевна Герасимова была известной писательницей. У этой стройной, синеглазой красавицы с каштановыми волосами биография бурная — Екатеринбург, Крым, Ярославль, затем Москва. Поселилась в общежитии писателей, здесь же познакомилась с Фадеевым, вышла за него замуж, но жизнь развела их довольно скоро. «Иногда в ночи приезжал с бутылками мадеры в карманах пальто первый муж Фадеев, сидел по несколько суток и уходил, — вспоминала Валерия Герасимова. — Пил полными чашками. Много и быстро говорил о своей жизни, жаловался, что в партии ему не дают жениться на возлюбленной Клаве Стрельченко. То вдруг заливался пронзительным смехом, давил рыдания...» Открыв для себя Сергея Шаргунова, я купила несколько его книг, в числе которых «Катаев. Погоня за вечной весной», опубликованная в 2017 году. Валентин Петрович Катаев был не только писателем и драматургом, но и общественным деятелем, создателем и многолетним редактором журнала «Юность». Конечно же, жизнь много раз сталкивала его с Фадеевым, которого он пережил на 30 лет. Из прочитанных книг неожиданно для себя узнала, что Ю. Н. Либединский десять лет был мужем Марии Берггольц — сестры известной советской поэтессы и прозаика Ольги Берггольц. Так как Либединский и Фадеев по жизни шли рядом, я решила, что следует обратиться к книгам об Ольге Федоровне Берггольц и в 2018 году приобрела литературную биографию (как хорошо обозначен жанр), написанную научным сотрудником Государственного литературного музея Натальей Громовой. Автор книги «Ольга Берггольц: Смерти не было и нет: опыт прочтения судьбы» взяла за основу архивные материалы и произведения Берггольц, представила подробный именной указатель. Имя Фадеева упоминается в этом исследовании больше двадцати раз. Пролистаем страницы книги и остановимся только на новых фактах, которые ранее не были известны. Наталья Громова подробно рассказывает о том, что именно Фадеев помог Ю. Н. Либединскому избежать ареста. 25 июня 1937 года на собрании партгруппы обсуждались книги Либединского «Завтра» и «Рождение героя»: в 1923 году он стоял на платформе троцкизма, что нашло отражение и в его произведениях. Был поставлен вопрос об исключении из партии. Против голосовали только А. Фадеев и А. Колосов. Александр Александрович еще не был руководителем Союза писателей, но входил в состав ЦК. На том собрании он сказал: «Бывают в жизни коммуниста такие минуты, когда убедительнее всех документов должны быть слова товарища по партии. И вот я, знающий Юрия Либединского на протяжении многих лет, отвечаю за него своим партийным билетом и своей головой, что он честный коммунист». Исключение из партии означало запрет печататься, а значит, потерю заработка. Фадеев сразу же принес Либединскому деньги, а тот стал каждую ночь ждать ареста...
И, наконец, «роман частной жизни» Александра Павловича Нилина «Станция Переделкино: поверх заборов», вышедший в серии «Мемуары ХХ века». В этой книге автор отвел Фадееву много места, начиная с Дня Победы в 1945-м, когда он, пятилетний мальчишка, всех фотографировал, в том числе и Александра Александровича, жившего в Переделкино на улице Вишневского. На даче тогда он был один, приходил к родителям А. П. Нилина, читал главы из «Молодой гвардии». И именно Фадееву автор книги обязан тем, что рано выучился писать. Затем Фадеев перестал бывать в их доме: ссоры не было, но и дружбы тоже не получилось. Но когда «Молодая гвардия» вышла в свет, Александр Александрович подписал экземпляр родителям А. П. Нилина: «Дорогим друзьям Тиле и Павлику». По мнению А. П. Нилина, «не было у послевоенного Фадеева года важнее, чем сорок пятый, почти целиком проведенный им за городом, где жил он жизнью настоящего писателя, с увлечением сочинял вещь, с которой рассчитывал вернуться в литературу как читаемый автор, а не только как главный писатель». Читая эти книги, размышляя о судьбе Александра Александровича Фадеева, становится понятно, что был он сложным человеком, но при этом ярким, честным, отзывчивым, верным по отношению к друзьям. Возможно, именно этот невероятный сплав особенностей характера Фадеева и притягивает сегодняшних исследователей, заставляя вновь и вновь обращаться к его образу. Светлана НАРЫЖНАЯ Источники
|
|||
|
|