Испокон веков скоморохи и менестрели ходили по дорогам, забавляли народ песнями. Привлеченные музыкой, люди собирались вокруг, слушали, дивились. И казалось, что окружающий мрак начинает рассеиваться, лица делаются осмысленнее, глаза веселее. Дальневосточный поэт, член Союза писателей России, лауреат фестивалей авторской песни Андрей Земсков не расстается с гитарой. Из хаоса рифм и образов возникает мелодия, которую подхватывают струны, и тут же рождаются строчки, просясь быть воспетыми голосом их автора. И хотя в свет вышли два поэтических сборника Земского, «Ветер» и «Бездорожье» (третий — «Там, где ты живешь» — пока лишь в рукописи, но его сигнальный экземпляр передан в личный архив Е. А. Евтушенко), он продолжает писать песни, считая их основополагающей частью творчества. Ибо стихи, по мнению Андрея, не востребованы сегодня. «Повзрослевший мальчишка с гитарой и шпагой, безнадежно оружье твое», — так писал он в одном из своих стихотворений. Андрей Земсков родился в Комсомольске-на-Амуре, окончил факультет филологии Хабаровского государственного гуманитарного университета. В 2001 году был зачислен на Высшие литературные курсы Московского Литературного института им. М. Горького, но от учебы отказался и вернулся к творческой работе во Владивостоке. На сегодняшний день в творческом активе Земскова, который называет себя поющим поэтом, около двухсот стихотворений, написанных им за последние пятнадцать лет, публикации в литературном журнале «Дальний Восток», несколько музыкальных альбомов. Поэтический цикл Андрея Земскова «Стансы к Марине Цветаевой», созданный в 2001 году, исполнен дальневосточницей, заслуженной артисткой России Ириной Никифоровой на Цветаевских чтениях в Елабуге (Республика Татарстан) и получил высокую оценку. Андрей Земсков на протяжении многих лет занимается серьезным изучением творчества Владимира Высоцкого. А еще на его счету огромное число концертов, с которыми он побывал в Магадане, Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске, Перми, Москве. «И единственной Истиной мне остается Дорога», — признается поющий поэт. — Андрей, что, на ваш взгляд, важно и нужно сегодня людям? О чем вы стремитесь рассказать в своем песенном творчестве? — Получая большой объем информации, мы становимся все более ленивыми и нелюбопытными, отучаемся мыслить самостоятельно. А поэзия, тем более поэзия песенная, подвигает к тому, чтобы задуматься над многими вопросами, поразмышлять о себе и мире, который нас окружает. Много работая с молодой аудиторией и в Хабаровске, и во Владивостоке, свою задачу вижу в том, чтобы успеть преподать детям уроки нравственности еще до того момента, когда их начнет поглощать волна техно- и поп-музыки. Убежден: тот, кто полюбит и поймет песни Высоцкого, Визбора, не пойдет совершать насилия над другими людьми — убивать и грабить. — Вы верите в это? — В этом я вижу свою миссию. Поэтому, если после моих выступлений я найду понимание у двух-трех человек — это уже хорошо. Дело в том, что я живу в этой стране и хочу, чтобы меня и моих близких окружали нормальные люди, разговаривающие на нормальном языке. Вот и вся задача. А в авторской песне это не просто слово, а поэтическое песенное слово, которое скорее доходит до сердца и влияет на личность. Человек, воспринимающий и уважающий слово, будет с уважением относиться к себе, как к части культуры. А с уважения к себе и себе подобным и начинается личность, неважно сколько ей при этом лет. — Когда вы начали писать песни? — Когда впервые услышал с катушек песни Высоцкого. Меня это сразу зацепило. О Владимире Высоцком я могу говорить часами. В Иркутске познакомился с писателем Леонидом Манчинским, который был другом Высоцкого. Он пришел на мой концерт, потом сказал: «Ты его почувствовал». Потом в Москве мне довелось побывать в музее Высоцкого, прикоснуться к его гитаре... — Вы много путешествуете. Есть любимые места? — Пожалуй, Забайкалье, где я служил в армии, Владивосток, там ветер пахнет морем и живут мои друзья... Я очень люблю путешествовать, но чтобы потом обязательно возвращаться. В 2001 году по рекомендации Хабаровского отделения Союза писателей России поступил в Литературный институт имени Горького в Москве. Но через две недели удрал оттуда, потому что понял: не могу жить вдали от Дальнего Востока. — Другой менталитет? — Страна другая. Вообще в последние годы у меня возникло ощущение глобального потолка. Вроде и песни новые пишутся, и диски выходят, и программы верстаются, но все это происходит словно в замкнутом пространстве. А я все брожу между серых и сирых домов, / Я подымаюсь к теплу вертикально, как дым, / Таю в триаде зеркал среди сонных снегов за три дня до Весны./ Может, потому что я все делаю сам — пою, договариваюсь, организовываю. Знаете, что самое сложное? Убедить людей в том, что им это необходимо. После концерта они благодарят и просят приезжать еще, говорят, что не думали, как это оказывается здорово — вот такие встречи. А ты при этом думаешь: «Ну почему?!» — Но если они не понимают, то тогда зачем?! — Если песни пишутся, хочется, чтобы их слышало как можно больше людей. Что ж, в дорогу, сынок, в дорогу! — Это строки из «Стансов к Марине Цветаевой». Расскажите, как родилось это произведение? — К стыду своему признаюсь, поэзию Марины Цветаевой я раньше мало знал, в основном относился к поэту как к личности, на долю которой выпали тяжелейшие испытания. Но в 2001 году прочел книгу Марины Белкиной «Скрещенье судеб», и весь мой цикл «Стансы к Марине Цветаевой» — это последний год жизни Цветаевой, навеянный страницами этой книги. Стансы написались на одном дыхании, хотя прежде подобные литературные драматические произведения я не писал. Это был такой мощный энергетический выплеск. У меня есть немало песен-посвящений, и я заметил, что, посвящая тем или иным людям стихи, невольно входишь в их образ, начинаешь проникаться их судьбой, глубже понимать. Можно и улететь вслед за ними... Нет-нет, я вполне отдаю себе отчет, что это лишь песня. Просто в такие минуты ощущаешь себя медиумом. Светлана ФУРСОВА |
|||
|