На вечное хранение

История архивного дела на Дальнем Востоке в конце XIX — начале XX века

Архивная деятельность на Дальнем Востоке берет свое начало с момента появления человека на этих землях и зарождения письменности. Первые письмена, обнаруженные археологами, выполнены на различных носителях — камне, дереве, металле, глине. Все это свидетельствует о стремлении наших далеких предков зафиксировать важную информацию. В первых государственных образованиях на Дальнем Востоке письменные документы стали неотъемлемой частью цивилизации.

С приходом русских землепроходцев на берега Тихого океана документы, создававшиеся в походах или после их завершения, приобретали особую значимость, потому что они содержали сведения государственной важности. К счастью, некоторые из них сохранились до наших дней в Российском государственном архиве Дальнего Востока (РГАДА), сибирских и дальневосточных архивах.

Оформление административно-территориального уст-ройства Дальневосточного региона во второй половине ХIХ века, создание в 1884 году Приамурского генерал-губернаторства повлекли за собой образование аппаратов органов власти и управления, учреждений ведомств с основными и вспомогательными службами. В число таких служб входили и канцелярии, занимавшиеся организацией текущего делопроизводства и окончательного архива. Порядок этой работы определялся согласно действовавшему в стране с 1845 года Общему Учреждению Губернскому (ОУГ)1. В текущем архиве постепенно накапливались бумаги, нужные для справочно-информационной работы, а через три года они переходили в окончательный архив. Согласно статьям 61–68 ОУГ устанавливался регламент передачи дел на постоянное хранение — строго по описи, с распиской должностного лица. Особо в этих статьях оговаривался порядок в архиве: «надлежащая исправность», наличие описи дел по алфавиту и номерам, чтобы «легче искать и не потерять». Законодательно утверждено, что архив должен располагаться в сухом, теплом помещении, где документы могли бы быть свободно размещены на полках. Уничтожению (статья 601) после 10 лет хранения могли подвергнуться только определенные группы документов: отчетность по движению делопроизводства, запросы и справки, дела о продвижении и расквартировании войск и т. п. Не указанные в статье документы могли быть уничтожены только по особому распоряжению министра внутренних дел. Но, как правило, в текущем архиве дела задерживались гораздо дольше. Из-за отсутствия штатов и времени не всегда производились отбор и уничтожение дел. Окончательный архив превращался в исторический, так как насчитывал порой десятки тысяч единиц хранения за большой хронологический период — до 100 лет и более. Перестав быть полезными для каждодневной работы, архивы постепенно перекочевывали в сараи, коридоры, чердаки, амбары, где их сохранность не обеспечивалась. Наводнения, пожары, дожди, нашествия грызунов, возможность проникновения посторонних лиц — все это приводило к их частой гибели. И тем не менее получить доступ к окончательному архиву с целью научного исследования было почти невозможно.

Все учреждения правительственного подчинения обязывались вести делопроизводство и архив. Однако специалистов для этой работы найти было непросто. Кадровая проблема для Дальнего Востока всегда оставалась острой. Служащих, знавших канцелярское дело, а главное, порядок ведения делопроизводства и архива, было крайне мало. Функции архивариуса возлагались, как правило, на журналиста — человека, составлявшего протоколы заседаний в характерной для того времени форме журнала. Обычно на эту должность принимали вольнонаемных лиц, грамотных, но зачастую не имевших никакого опыта работы в архивном деле. Общее руководство и контроль за деятельностью архива канцелярии или областного правления возлагались на вице-губернатора. В случае отсутствия кадров по специальному приказу назначался офицер.2 Количество штатных единиц определялось расписанием в зависимости от уровня учреждения. Так, самой крупной была канцелярия приамурского генерал-губернатора, состоявшая к 1917 году из 30 человек. Возглавлял ее правитель дел канцелярии, и документооборот доходил до 3 тысяч единиц в год.3 Канцелярия амурского военного губернатора только за 1873 год зарегистрировала 1 5434 документа. Канцелярии других учреждений имели меньше бумаг и меньшее число штатов. Условия в архивах оказывались чаще всего неудовлетворительными. Архивистам приходилось работать «с огромным напряжением сил..., в пыли, грязи и вредной атмосфере при разборе архивных дел».5

Основными местами концентрации архивов на Дальнем Востоке становились административные центры — Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, Петропавловск-Камчатский, Николаевск-на-Амуре, Александровск-на-Сахалине, Анадырь, Охотск, Никольск-Уссурийский, Спасск, Семено-Михайловское, Софийск, Мариинское, Керби, Екатерино-Никольское, Зея, Иман, Удское. Несмотря на их молодость, по сравнению с западными регионами страны, в каждом так или иначе была представлена типичная для российской системы сеть ведомственных архивов. Это архивы местного правления, жандармского и полицейского управлений, воинских присутствий, судебных органов, прокурорского надзора, мировых судей, сиротского суда, нотариусов, земства, земских и городских управ, казенной палаты, контрольной палаты, фабричных инспекторов, акцизного управления, землеустроительных комиссий, лесничих, почтово-телеграфных контор, духовной консистории, соборных и приходских церквей, учебных заведений различных ведомств, сельских сходов и др.6 Специфика пограничной окраины, близость морского побережья, проведение государственной переселенческой политики и других колонизационных мероприятий на территории губернаторства, господство военного ведомства обусловили формирование архивов пограничного комиссара, заведующих водворением переселенцев в подрайонах, а также сеть таможенных архивов, архивов военных портов, крепостей, строительства и управления Уссурийской и Амурской железными дорогами и КВЖД, ссыльнокаторжного управления на Сахалине и других.

Наиболее важный документальный комплекс — архивы приамурского генерал-губернатора и губернаторов областей. Деятельность высшего чиновника Приамурского края, наделенного обширными полномочиями, отразилась в той документации, которая постепенно, в течение 30 лет — с 1884 по 1917 год, откладывалась через текущий архив в окончательный. Значительный объем архивного материала (до 10 тысяч единиц хранения)7 вобрал в себя информацию по всем территориям губернаторства. Указы императора, Сената, Государственного Совета об образовании Приамурского генерал-губернаторства составили отдельные подшивки дел, годовые отчеты самого генерал-губернатора императору, отчеты военных губернаторов областей образовали аналитический материал, отражающий динамику развития края по всем направлениям. Не менее важной частью были доклады и обзоры губернаторов по конкретным вопросам. Они касались состояния сельского хозяйства, строительства Уссурийской железной дороги, развития русской торговли на Дальнем Востоке, почтовой гоньбы и др. Формировались архивные дела по предметно-тематическому принципу: манифесты Николая II, указы Сената о войне с Японией, отчеты о деятельности городских банков, переписка об учреждении крейсерства для охраны северо-восточного побережья Дальнего Востока и мероприятия по охране Владивостокского порта. Вопросы открытия учебных заведений, учреждения публичных библиотек, образования Общества изучения Амурского края и Географического общества в Хабаровске, издания газет и открытия метеорологической обсерватории также находились в компетенции главного администратора края и оставлялись на постоянное хранение.

Архивы военных губернаторов областей по своему составу были схожи. Все губернаторы получали указы Сената, циркуляры министерств, до 1884 года — Главного управления Восточной Сибирью, а затем приамурского генерал-губернатора, вели деловую переписку по самому широкому спектру вопросов как с вышестоящими администраторами, так и с начальниками округов. Неизменно важное место среди них занимали бумаги по проблемам административно-территориального устройства, передислокации войск, флота и их обеспечения, охраны и разработки месторождений полезных ископаемых, осуществления мер в отношении политзаключенных, каторжан, ссыльных, а также состояния судоходства, почтово-телеграфной связи, взимания налогов и политики в отношении коренных народов.8

У каждого губернаторского архива содержание бумаг отражало специфику области. Так, архив канцелярии камчатского губернатора хранил материалы по обороне Петропавловска-Камчатского, документы о сдаче Г. И. Невельским дел и инструкций, отражающих исследования Амурской экспедиции (1855–1856), военному губернатору В. С. Завойко, об экспедиции Керцелли для ознакомления с положением на соболиных промыслах Камчатки. Кроме того, в архиве отложились донесения медицинского инспектора о борьбе с эпидемиями и открытии больниц, прошения купцов Российско-Американской компании о разрешении им снабжать продовольствием население Петропавловского порта и многие другие. А в архиве канцелярии губернатора Сахалинской области кроме документов по общему управлению островом сохранили ведомости о проведении переписи населения на острове Сахалине в 1884 году, документацию об организации разработки товариществом «Михайловский и К°» каменноугольных залежей и уникальный комплекс материалов по каторге и ссылке, который включал персоналии деятелей партий и движений Центральной России конца ХIХ — начала ХХ века, много другой важной информации.

В окончательный архив военного губернатора Амурской области архивисты откладывали важнейшие правительственные циркуляры по устройству области, по поддержанию административно-полицейского режима в отношении инакомыслящих, укреплению военных сил и переписку по хозяйственным вопросам. В отдельные дела формировали ведомости об экономическом развитии промышленных предприятий с указанием технической оснащенности, количества выпускаемой продукции, численности рабочих, условиях труда и зарплаты, дела по трудовым артелям и обществам рабочих механического, строительного, кожевенного и сапожного производства. Особыми папками оформлялись доклады, сметы и чертежи амурского областного архитектора. Для области большое значение имели состояние судоходства на Амуре, порядок организации торговли на золотых приисках, устройство переселенцев, организация и состояние казачьего войска — документы, отражавшие эти проблемы, были отложены на постоянное хранение.

Канцелярия военного губернатора Приморской области, несмотря на небольшую численность штата, сумела сохранить в постоянном архиве сотни дел. Наряду с административными документами: приказами, распоряжениями, отчетами, постановлениями, в хранилище находились ведомости о посеве зерновых культур и овощей, ценах на продукты, информация о сборе налогов, численности и составе населения, переписка с производителями работ в портах Тихого океана, разрешения частным лицам заниматься торговлей, горным и рыбным промыслом и другое.

Во Владивостоке кроме канцелярии военного губернатора значительную административную роль играло Приморское областное правление. Значительный массив документов, отражавших развитие Приморской области, отложился именно в архиве правления. Местом пребывания правления и его архива до 1880 года был Николаевск-на-Амуре, затем Хабаровск, а с 1888 года Владивосток.9 Большой объем архива требовал к себе внимания — помещений, систематизации, обработки дел, их описания. Военный губернатор Приморской области при осмотре хранилища озадачил заведующего двумя вариантами: или уничтожить, или привести в порядок. В 1913 году архив пересортировали и документы обработали, и в итоге он составил более 20 тысяч единиц хранения.10

Фактически все стороны жизнедеятельности Приморской области нашли свое отражение в документах архива. Указы императора 1909 года о ее административном переустройстве, приказы приамурского генерал-губернатора и военного губернатора области, материалы о разделении, образовании и переименовании составили в архиве отдельный комплекс документов. Материалы местных самоуправлений области были представлены отчетами, донесениями, журналами старост, итогами выборов, перепиской по хозяйственным вопросам, приговорами сельских сходов. Предполагаемого исследователя могли заинтересовать списки лиц, занимавших должность старосты в Николаевске-на-Амуре в 1864–1874 годах, устав Иманского общественного собрания, инструкция для Хабаровской городской думы. Многие дела, отражавшие развитие местной промышленности, могли бы стать серьезной научной базой для глубоких экономических прогнозов: статистические сведения о золотодобыче в Амурской области, о рудниках общества «Тетюхе», о развитии овощеводства в северных районах, цифровые таблицы о рыбодобыче, о размерах полей зерновых культур в Приморской области, конных заводах М. И. Янковского и А. Д. Старцева, о завозе особых пород крупного рогатого скота из Восточной Сибири и другие.11

Значительный комплекс документов составляли архивы войсковых казачьих правлений — Забайкальского, Амурского, Уссурийского. Наряду с отчетами, донесениями, рапортами и приказами в отдельные папки были отложены бумаги о наделении казаков землей, о переселении кубанских казаков на Амур, о выделении казаков в горно-полицейские управления для охраны рудников, о порядке сдачи хлебов с земель войска в казну, о развитии на казачьих землях животноводства, об управлении общевойсковым капиталом и ряд других.

Кроме подобных обязательных бумаг члены городской думы Владивостока посчитали необходимым сохранить в архиве приказы Владивостокского порта, разрешения на аренду частной городской земли под базары, а благовещенские думцы посчитали важными для будущего промышленно-экономический обзор Амурской области, доклады об открытии среднетехнического училища и средних учебных заведений. Для городских управ, старост, общественных управлений представлялось важным иметь в делопроизводстве списки мещан, купцов, сведения об обороте капиталов местных предпринимателей, взимании податей, о благотворительности и о выдаче свидетельств на право торговли. Так сформировались архивы местных самоуправлений.

Самым тщательным образом велись дела и сохранялись в губернаторстве архивы судов, прокуратуры, полиции, жандармерии, охранных отделений, тюрем и каторги. Состав их документов был похож на архивы аналогичных учреждений России. В соответствии с инструкцией по делопроизводству Министерства внутренних дел (МВД) дела в них заводились на каждого осужденного, привлеченного или подозреваемого. По каждому факту составлялись отчеты, акты, велась переписка. Это создавало огромный объем документов. Так, архив Благовещенской тюрьмы представлял собой более 20 тысяч единиц хранения, Владивостокской — более 5 тысяч, окружного Александровского полицейского управления — около 2 тысяч, Корсаковского — около 1,5 тысячи. Конечно же, особое место занимали дела «политических» и уголовников.12

Ведомственные архивы казенных палат, казначейств, податных инспекторов, контрольных палат и акцизного управления, таможен, почтово-телеграфных контор, банков, статистических комитетов состояли из важнейших финансовых, учетных и статистических документов. Архивы переселенческих организаций, духовного ведомства, документация отдельных крупных экспедиций в значительной мере отражали процесс заселения края, зарождавшихся духовных институтов. Экономическое развитие Дальнего Востока отражено в документах архивов горного управления, канцелярии старших фабричных инспекторов областей, биржевых комитетов, Приморского справочного бюро по рабочему вопросу и в архивах акционерных обществ, товариществ, частных фирм, занимавшихся тем или иным производством.

Немаловажное место в дальневосточном архивном фонде занимали частные архивы. Крупнейшие частные предприятия Дальневосточного региона, насчитывавшие сотни и тысячи рабочих, также имели значительные документальные собрания, отражавшие историю становления и развития предприятия, его техническую оснащенность, социальное положение работающих, экономические связи и перспективы. Владельцы мастерских Владивостокского порта, серебро-свинцового рудника «Тетюхе», Сучанских каменноугольных копий, Первореченских вагонно-сборочных мастерских, торговых фирм «Чурин и К°» и «Кунст и Альберс» создавали архивы исходя из практической целесообразности, не соблюдая особых правил архивоведения. С началом революции ряд предпринимателей постарались вывезти свою документацию за границу. Об этом стало известно позже, и советскими архивистами были предприняты попытки вернуть их на родину.13 Многие из этих материалов и сейчас находятся в архивах США, Австралии, Китая, в современной литературе они получили название «архивная россика».

Документы частной жизни дальневосточников сосредоточились в семейных архивах, в частности известных предпринимателей, и отражали преемственность фамильного дела, родословное древо семьи, роль фирмы в жизни общества. По свидетельству научных сотрудников краеведческих музеев современного Дальнего Востока, многие из этих коллекций удалось сохранить потомкам Плюсниных, Чуриных, Ланиных, Пострых, Хмелевцовых, Топорковых, Пьянковых, Тетюховых, Янковских и других.14 Домашние архивы собирались в семьях интеллигенции, чиновников, офицеров, реже в крестьянской среде. Известно, что приамурские генерал-губернаторы, в частности Н. И. Гродеков, Н. Л. Гондатти, имели не только свои библиотеки, но и личные архивы.

Опыт культурного развития Дальнего Востока в начале ХХ века еще не был настолько велик, чтобы сформировалось множество крупных частных архивов коллекционного характера. Тем не менее великолепные подборки редких книг, журналов, фотографий, документов, археологических находок сложились в семьях общественных деятелей, исследователей, ученых, среди которых Ф. Ф. Буссе, Н. М. Матвеев, В. К. Арсеньев, А. В. Кириллов. Эти собрания долгое время служили и хозяевам, и обществу заинтересованных людей, а со временем их передали в архивы общественных организаций или музеи. Они и поныне не утратили своей ценности.

Документальное богатство Дальнего Востока создавалось не только через официальное делопроизводство и частных лиц, но и благодаря деятельности общественных организаций. Все население края отличалось высокой общественной активностью, особенно характерной для горожан. Широкой известностью пользовались Владивостокское общество любителей природы, Благовещенское общество любителей правильной охоты, Хабаровское общество любителей конного спорта, общество содействия устройству детских развлечений и занятий, музыкально-драматическое общество, общество врачей Южно-Уссурийского края и многие другие. Все они считали обязательным избирать свое маленькое правление, вести документацию — журналы заседаний, программы мероприятий, членские списки, ведомости членских взносов, переписку. Несмотря на самодеятельный характер ведения записей, они свидетельствовали о высокой ответственности за проделанную работу перед будущими поколениями. Частично сохранившиеся документы дошли до наших дней.15

Особое место, с точки зрения истории архивного дела, принадлежало Приамурскому отделу Русского Географического общества (Хабаровск) и его Южно-Уссурийскому отделению (Никольск-Уссурийский), Обществу изучения Амурского края (Владивосток) и Амурскому отделению Общества изучения Сибири и улучшения ее быта (Благовещенск). Наряду с исследовательской и просветительской деятельностью их члены занимались сбором редких, уникальных и необычных экспонатов для создания музеев. Среди них карты, схемы, грамоты, печати, фотографии, дневники наблюдений, свитки, письма, альбомы. Наибольший интерес архивистов вызывают такие записи в книгах поступлений: «Коллекция диаграмм золотодобывающей промышленности Амурской области», «Тунгусский календарь», «Археологическая карта берегов Амура, «Печать Маньчжурского чиновника с иероглифами», «Карта древних поселений в Шкотовском районе», «48 фотографий моделей машин, представленных на выставке 1913 года». В графе «от кого поступил экспонат» фамилии известных путешественников, общественных деятелей и просто любителей старины: В. Ф. Михайловский, М. А. Соловьев, Ф. Ф. Буссе, В. К. Арсеньев, С. Н. Ванков, Б. В. Давыдов, П. Ф. Успенский, Л. Н. Ильин и другие.16 К 1917 году музеи вышеназванных обществ обладали немалыми коллекциями документов.

Для научного исследования собирались архивные реликвии в книгохранилищах Восточного института. Из экспедиций по Китаю, Корее, Японии преподаватели и студенты привозили уникальные собрания восточной литературы и документы. В 1900 году профессор А. В. Рудаков привез из Хуньчуня 24 ящика с документами. При содействии генерал-губернатора Н. И. Гродекова он приобрел в Цицикаре Китайско-Маньчжурский архив цзан-цзюня объемом в 20.000 томов рукописей и материалов. Это старинное собрание по истории социально-экономического развития сельскохозяйственного района Хэйлунцзянской и Гиринской провинций охватывало период с 1675 по 1900 год.17 Для студентов и преподавателей Восточного института эти сокровища стали прекрасной базой исследования первоисточников по истории Маньчжурии. Во время этой же командировки А. В. Рудаковым приобретены «Полный свод по буддизму и даосизму» и много других китайских грамот и рукописей. В библиотеку передавали редкие книги преподаватели университета Е. Г. Спальвина, П. П. Шмидта, Г. В. Подставина, а также многие студенты. Из поступивших материалов и экспонатов сформировали два музея — этнографический и торгово-промышленный. Подобного собрания материалов по Востоку не было ни в одной библиотеке, ни в одном вузе России, а по маньчжурскому разделу оно превзошло даже Британский музей.18

Своеобразными архивохранилищами становились культовые учреждения: церкви, соборы, монастыри, костелы, молитвенные дома. И хотя на Дальнем Востоке России они не были столь древними и богатыми, как в западных регионах страны, тем не менее в специальных кладовых хранили документы как удостоверяющие факты рождения, смерти, вступления в брак дальневосточников (метрические книги), так и о своей деятельности.

Органы, управляющие духовной жизнью края, — Камчатское духовное управление, Благовещенская и Владивостокская консистории, канцелярия епископа Приамурского и Благовещенского и другие хранили указы Сената и Синода, ведомости, статистические отчеты и описи о состоянии и деятельности церквей, документы об открытии церковноприходских школ, училищ, акты по отводу земель церквям, клировые, исповедальные и метрические книги, путевые журналы и другие документы о миссионерской деятельности на Дальнем Востоке.19 Объем материалов отдельных духовных учреждений был настолько велик, что иногда исчислялся тысячами единиц хранения. В 1920-е годы архивисты Благовещенска в числе первых привезли в хранилище архив Благовещенской духовной консистории, составлявший около 8 тысяч дел.20 Наиболее закрытыми были архивы монастырей — Троицкого (ст. Шмаковка Приморского края), Рождества Богородицы (г. Никольск-Уссурийский), Богородично-Федоровского (с. Архангеловка Хабаровского уезда) и другие

В начале ХХ века на территории губернаторства оставались еще крупные архивы или их части существовавших учреждений или предприятий в период вхождения территории Приамурья до 1884 года в состав Восточно-Сибирского губернаторства: Главного управления Восточной Сибири (около 300 дел 1859–1884 годов), канцелярии сибирского воеводы (более 3 000 дел 1735–1822 годов), Российско-Американской компании, архива военного ведомств. Многие из них были вывезены в Санкт-Петербург.

Учитывая особенности геополитического положения Приамурского генерал-губернаторства для Российской империи, важно отметить дислокацию на его территории крупных военных сил и, следовательно, наличие больших комплексов архивных документов. В соответствии с инструкциями военного ведомства кроме текущего делопроизводства уделялось внимание и окончательным архивам, хронологические рамки которых охватывали часто более 50 лет.21 Документы по личному составу войск составляли основную часть архивов, но вместе с тем они содержали справки, ведомости, приказы по вопросам формирования, обучения, передислокации, вооружения, а также материалы разведотделов, информационно-справочные бумаги, пограничные сводки.22

В 1906 году для обеспечения сохранности армейских документов Законом Российской империи «Об учреждении при штабе Приамурского военного округа окружного архива» был организован архив.23 В его хранилища направлялись не задействованные в постоянной практической работе документальные комплексы ликвидированных воинских подразделений, передислоцированных на запад и т. п. С переброской войск в 1914–1917 годах на Австро-Германский фронт архивы большинства воинских соединений вывезли в западные районы и приняли в центральные архивы страны.24 Оставшиеся небольшие массивы подобрали Приморская областная архивная комиссия, уполномоченные испартотделов, первые архивные учреждения.25

Все ведомственные архивы, находившиеся на территории губернаторства, существовали обособленно, независимо друг от друга, фактически подчиняясь лишь правилам, установленным внутри ведомства, или уставными документами. В России, в том числе в Приамурье, в начале XX века отсутствовал централизованный орган, контролировавший их работу или на определенном уровне объединявший в систему архивы учреждений. Если в центральных губерниях эту роль в какой-то мере выполняли архивные комиссии или губернские архивы, то на Дальнем Востоке всю архивную политику определяли губернаторы, ведомства или владельцы частных предприятий. Все попытки объединения в один губернский архив оказались безуспешными. Так, в 1913 году правление Иркутской архивной комиссии обратилось к приамурскому генерал-губернатору Н. Л. Гондатти с планом создания единого исторического архива Сибири и Дальнего Востока с целью использования его фонда в научных целях, но получило отказ.26 Еще одна попытка собрать документы Приамурья в единый комплекс связана с деятельностью Приамурского отдела Русского географического общества. В 1915 году историко-географический отдел общества предоставил генерал-губернатору обстоятельную записку о состоянии архивов на территории края и проект создания архива или архивной комиссии. На первом этапе предлагалось передать архивные материалы ведомств в ведение Приамурского отдела ИРГО. Однако проект отвергли. Н. Л. Гондатти мотивировал это тем, что комиссии неэффективны, нужно искать другой вариант в решении архивного вопроса.27

Каждое ведомство стояло на страже своих интересов, и они не допускали никакой передачи дел ни для объединения документальной исторической базы, ни для научного исследования в самом архиве, ни для публикаций. Случаи работы с историческими документами были единичны. С особого разрешения генерал-губернатора допускались известные исследователи и общественные деятели В. К. Арсеньев, Ф. Ф. Буссе, А. М. Бодиско.

Итак, единого архива, объединяющего фонды различных учреждений и организаций, не существовало. Налицо была сеть ведомственных архивов, сохранность документов которых в большей степени зависела от добросовестности хранителей, от понимания начальством значимости сохранения документов для потомков, сохранения «исторической памяти общества.28 К 1917 году на территории Приамурского генерал-губернаторства образовалось около тысячи ведомственных и десятки частных архивов. Общий объем их фондов предположительно составлял около трех миллионов единиц хранения, они охватывали хронологический период более чем в 200 лет.29

Наталья БЕНДИК
Фото предоставлены Госархивом Хабаровского края

  1. Полное собрание законов Российской империи. 2-е издание. СПб., 1846. Т. ХХ. № 18580. С. 59–60. ↑
  2. Троицкая Н. А. Из истории архивного дела на дореволюционном Дальнем Востоке. Материалы научно-практической конференции «Архивы Дальнего Востока России на пути в новое тысячелетие» // Материалы региональной научно-практической конференции. Владивосток, 1998. С. 52. ↑
  3. Чернышева В. И. Хабаровск 1958–1983. Хабаровск. 1983. С.114. ↑
  4. Троицкая Н. А. Указ. соч. С.52. ↑
  5. Троицкая Н. А. Указ. соч. С. 53. ↑
  6. Маяковский И. Л. История архивного дела в СССР. М., 1960. С. 327. ↑
  7. Георгиевский А. П. Вопрос об архивах и памятниках древней русской письменности в пределах Дальневосточного края. Владивосток, 1929. С. 68. ↑
  8. Путеводитель по фондам ЦГА РСФСР ДВ. Т. 1. Дореволюционный период. Томск, 1961. С. 9, 18, 19, 37. ↑
  9. Обзор фонда № 1. ЦГА РСФСР ДВ. «Приморское областное правление». Томск, 1990. С. 4. ↑
  10. Там же. С. 3. ↑
  11. Там же. С. 3–52. ↑
  12. Путеводитель по фондам ЦГА РСФСР ДВ. Т. 1. Дореволюционный период. Томск, 1961. С. 116, 124. ↑
  13. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. Р-266. Оп. 1. Д. 92.Л.3 ↑
  14. Бурилова М. Ф. Хабаровск купеческий. Хабаровск,1998. С. 3, 33, 34, 48. ↑
  15. Путеводитель ЦГА РСФСР ДВ. Т. 1. Дореволюционный период. Томск, 1961. С. 223–225. ↑
  16. Книги поступлений № 1, № 2 Приморского государственного объединенного музея им. В. К. Арсеньева; Книга № 1 квитанций по приему пожертвований в Хабаровский краеведческий музей им. Н. И. Гродекова; Инвентарный каталог Амурского областного краеведческого музея им. Г. С. Новикова-Даурского. ↑
  17. Усов В. Н. Как передавали Китаю Маньчжурские архивы // Проблемы Дальнего Востока.1994. № 4; Кастанов А. И. История «Маньчжурского архива» в России // Отечественные архивы. 1998. № 3. С. 15. ↑
  18. Дальневосточный государственный университет. История и современность. Ч. 1. 1899–1939. Владивосток, 1997. С. 26. ↑
  19. Путеводитель ЦГА РСФСР ДВ. Т. 1. Дореволюционный период. Томск, 1961. 233–235. ↑
  20. Государственный архив Амурской области (ГААО). Ф. Р-66. Оп. 4. Д.4. Л.116. ↑
  21. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф.- Р. 289. Оп. 1. Д. 839. ↑
  22. Там же. Д.835.Л.5-6. ↑
  23. Собрание законов Российской империи.1906. СПб.,1909. Т. 26. С. 608. ↑
  24. Изюмов А. Главное управление архивным делом. Краткий исторический очерк.//Сборник декретов, циркуляров, инструкций и распоряжений по архивному делу за время 15.04.1918–15.04.1920 г. М.,1921. С. 14; Центральный государственный исторический архив СССР в Ленинграде. Путеводитель. Л. 1956. С.44—45,153, 348–349, 416, 437. ↑
  25. РГИА ДВ. Ф. Р-289. Оп. 1. Д.839. ↑
  26. ГАХК. Ф. Р-849. Оп. 1. Д.45. Л. 58. ↑
  27. ГАХК. Ф. Р-537. Оп. 1. Д. 21. Л. 145–146. ↑
  28. Ермакова Э. В. Зарождение архивного дела в Приморье. // Известия РГИА ДВ. Владивосток, 1996. Т. 1. С. 6. ↑
  29. Путеводитель ЦГА РСФСР ДВ. Томск, 1961. ↑