Словесница Искусств

Судьба уникальных скелетов из коллекции Гродековского музея

В начале 1901 года в Хабаровский музей Приамурского отдела Императорского Русского географического общества, делавший только первые шаги, обильно начали поступать дары для будущих экспозиций. Только за три месяца, с января по март, их набралось больше полусотни.

Директор музея В. П. Маргаритов едва успевал их регистрировать. Поступления самые разнообразные: от генерала Гродекова — два изображения Будды и медная пушка, захваченная в Гирине, а также 12 артиллерийских орудий из Порт-Артура, от инженера Кербедза — два бивня, найденных при постройке моста через реку Сунгари на глубине шести сажен под водой, от поручика Маслова — фальшивый рубль 1898 года и один фальшивый полтинник 1899 года, от других начиная с модели золотопромывательной машины, богатейшей коллекции боевого снаряжения китайцев, предметов пыток и казни преступников и заканчивая японским мечом с пропитанным смертельным ядом лезвием.

Но «венцом благополучных дел музея» были два уникальных приобретения. Первое на Командорских островах в октябре 1897 года, когда у инородца Трифона Синицина куплены за 200 долларов (золотом) два полных скелета вымершей морской коровы (капустницы). Второе в августе 1899 года, когда граф Генрих Кейзерлинг прислал из Владивостока в дар музею скелет огромного китообразного длиной 10 саженей (свыше 20 метров).

Стеллерова корова

Впервые это редкое, ныне вымершее китообразное травоядное животное увидел Георг Вильгельм Стеллер — путешественник и натуралист, адъюнкт натуральной истории (помощник профессора) Петербургской академии наук, врач и участник Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга к берегам Америки в 1741 году.

Оказавшись с частью экипажа после кораблекрушения «Св. Петра» на необитаемом острове (получившем позднее имя Беринга), Стеллер во время зимовки описал это животное так: «Тело длинное, свыше 10 аршин, толстое, округлое, веретенообразной формы и к хвосту утолщающееся. Передняя часть тела напоминает тюленя, задняя — кита. Голова собачья, с стоячими острыми ушами, зубов нет, десны покрыты ребристыми роговыми пластинками, на верхней и нижней губе по обеим сторонам борода, глаза большие. Кожа складчатая, похожая на кору старого дуба, густо покрыта волосами, на спине серого, на брюхе рыжевато-белого цвета; в воде же животное было такого цвета, как бурая корова. Ласты имели два сустава, на концах — копытообразные уплотнения. Животные почти всегда были заняты едой». Такое описание оставил нам Георг Стеллер, впервые увидев невиданное млекопитающее — морскую корову, названное позже его именем — Rhitina Steller.

Эти уникальные животные водились только в Беринговом море, держались огромными стадами у побережья Командорских островов, особенно на морских пастбищах Берингова острова, в местах с обильной водной растительностью — морской капустой (ламинарией) и морской травой (аларией). Мясо морской коровы оказалось нежным и вкусным, неотличимым от говядины, напоминающим мясо молодых бычков, а жир — мясо молодых свиней. Эти животные и были основной пищей зимовщиков экспедиции Беринга.

По описанию Стеллера, «...морская корова, или капустница, крайне миролюбивое доверчивое животное, при появлении человека корова продолжает оставаться на месте, поедая по берегам водоросли. К ней можно было подходить и трогать руками, поэтому добыть капустницу не составляло никакого труда. В любое время года этих животных можно найти повсюду вокруг острова в таком количестве, что все побережье Камчатки могло бы постоянно щедро снабжать себя их жиром и мясом... Вес животного со шкурой, мышцами, мясом, костями и внутренностями я оцениваю в 200 пудов». Дальше Командорских островов она не распространялась, что при ее доверчивости к человеку и послужило, по словам французского географа конца XIX века Ж. Реклю, «главнейшей причиной ее быстрого исчезновения».

Шведский исследователь Арктики, член-корреспондент Петербургской Академии наук Н. Норденшельд, на основании рассказов туземцев сообщает, что «стеллерова корова до 1780 года встречалась еще. В настоящее время это животное совершенно исчезло, и каждая уцелевшая отдельная часть этого животного в ученом мире считается драгоценностью». Таким образом, морская корова была полностью истреблена зверопромышленниками всего за сорок с небольшим лет после открытия ее Г. Стеллером.

В Хабаровск скелеты доставили с Командорских островов в конце 1897 года по распоряжению начальника Командорского округа Н. А. Гребницкого и благодаря любезности его помощника Н. С. Ваксмута. При осмотре и обмере находки было определено, «что скелет состоит: из черепа, 45 позвонков, ребер и костей конечностей. Длина всего доставленного скелета — 7 арш. 13 вер. (4,05 м), длина черепа — 13 вер. (57,2 см), высота — 8 вер. (32,5 см), окружность спинного позвонка — 18 вер. (79,2 см), наибольшая длина ребра — 31 вер. (136,4 см), а окружность ребра 6,5 вер. (28,6 см)». Факт приобретения Приамурским отделом ИРГО сразу двух скелетов вымершей «стеллеровой коровы», опубликованный в печати, «произвел мировую сенсацию в ученых сферах». Сразу был получен ряд запросов на возможность приобретения драгоценной находки — от Лионского музея и Парижского естественно-исторического музея, от Королевского кабинета естественных наук в Штутгарте и Мюнхенского музея (Германия), Национального Венгерского музея в Будапеште. Известно, что на совете отдела 7 октября было рассмотрено письмо императорского российского консула в Сан-Франциско В. Арцимовича «об оказании содействия в разрешении продать французскому консулу de Lalande одного экземпляра Rhytina Steller». Известна и резолюция совета: «...передать в канцелярию генерал-губернатора мнение о разрешении продать французскому консулу „одну корову“ и затем внести в смету будущего года 100 долларов золотом на покупку для Хабаровского музея одного экземпляра морской коровы». В России тоже нашлись желающие приобрести скелет морской коровы — Академический зоологический музей и Музей Императорской академии наук в Петербурге.

Все заявки и пожелания были тщательно изучены членами совета, а во всех городах, музеи которых пожелали приобрести скелет Rhytina Steller, побывал на переговорах хабаровский представитель, член Совета отдела К. Е. Пфаффиус. Он выяснил, что все музеи, как европейские, так и русские, не обладают средствами для покупки дорогих экземпляров для своих коллекций. И все же Пфаффиус по поручению Совета отдела продал один экземпляр скелета коровы Стеллера, после того как на все отправленные им из Хабаровска весной 1903 года телеграммы с условиями продажи экземпляра пришел один незамедлительный ответ от директора Парижского естественно-исторического музея господина Перие. Оперативность этого господина и решила участь редкого скелета. Он был продан с громадной выгодой для хабаровцев — за 2 500 франков (по другим данным за 5 000 франков).

Вот что об этом событии сообщала газета «Приамурские ведомости» от 1 апреля 1903 года: «Приамурским отделом ИРГО отправлен для Парижского естественно-исторического музея редкий скелет морской коровы, купленный парижским музеем за 5 000 франков. Скелет укупорен в пяти ящиках весом 31 пуд». Расширим эту скупую информацию. По просьбе покровителя Приамурского отдела ИРГО Н. И. Гродекова ящики со скелетом бесплатно перевезли из Хабаровска во Владивосток по Уссурийской железной дороге с любезного разрешения ее начальника Н. И. Кремера. Из Владивостока скелет отправили морским путем до Нагасаки, куда он прибыл 27 апреля 1903 года и был передан французскому вице-консулу. Доставку до Нагасаки любезно и безвозмездно принял на себя торговый дом «Кунст и Альберс». Из Нагасаки экспонат отбыл 3 июня на французском почтовом пароходе в Йокогаму. Затем французский посланник в Токио распорядился о переправке скелета в Европу на одном из французских крейсеров.

Можно догадаться, кем был приобретен второй скелет. В Зоологическом музее Академии наук России в Петербурге хранится наиболее крупный и полный скелет «стеллеровой коровы». Откуда он? Известно, что в марте 1902 года К. Е. Пфаффиус, занимаясь продажей скелетов, сообщил телеграммой из Петербурга в Хабаровск следующее: «Сенатор Семенов (П. П. Семенов-Тян-Шанский, вице-президент ИРГО) советует так: продавать скелет за границей. Если нельзя получить желаемой цены, обратиться к нему, будет хлопотать приобрести скелет для Музея Академии наук». Известно также, что русскими исследователями Аляски посчастливилось в свое время найти и собрать три полных скелета морской коровы, и они были вывезены в Петербург, Москву и Гельсингфорс (Хельсинки).

История скелета морской коровы, который сегодня находится в экспозиции отдела природы Гродековского музея, такова. Известно, что В. Н. Маргаритов в 1897 году во время своей этнографической экспедиции на Камчатку приобрел для музея доставленный с Командорских островов некрупный скелет морской коровы. Скорее, это был взрослый теленок длиной около трех метров, и потому особой сенсации не произвел. Но ценностью он обладал необыкновенной. Сегодня в мире число полных скелетов стеллеровой коровы можно пересчитать по пальцам, и едва ли дойдешь до десяти. Все они хранятся лишь в крупнейших музеях мира. И один из этих уникальных экспонатов — в Хабаровске.

Японское «чюдище»

Если открыть газету «Приамурские ведомости» за 5 мая 1902 года, прочтем следующее: «На площадке, около музея, в праздничные дни и в послеобеденное время собирается много публики, любующейся сборкой скелета морского „чюдища“, огромного, свыше 10 сажень длины кита, пожертвованного нашему музею китобойным товариществом Генриха Кейзерлинга из Владивостока. Скелет кита был доставлен в 1899 году из бухты Гайдамак, где у графа находится салотопенный завод. Устанавливается скелет директором музея Маргаритовым В. П. с помощниками, на железных стойках 1 сажени высоты, укрепленных на бревенчатых рамах (бревна пожалованы самим городской головой А. А. Рассушиным). Позвонки уже нанизаны на железные штанги в полтора дюйма толщины. Скелет почти собран; остаются несобранными грудная клетка и голова».

Отойдем ненадолго от скелета «чюдища» и вспомним несколько исторических эпизодов рассвета китобойного дела на Дальнем Востоке. В дальневосточных морях, Японском, Охотском и Беринговом, в начале ХIХ века водились многие виды китов. В Охотском и Беринговом — полярный кит (из семейства гладких, длиной до 21 м), кашалот (зубастый кит длиной до 20 метров и весом до 70 тонн), заплывал и голубой кит (блювал, или синий кит, самое крупное млекопитающее, весом до 150 тонн). В водах Камчатки, как писал известный исследователь Дальнего Востока доктор Н. В. Слюнин («Охотско-Камчатский край», 1901), «размеры китов некоторых видов достигают 102 футов длины, вес доходит почти до 10 тысяч пудов. Иначе говоря, такой кит по весу соответствует 30–32 слонам или 160–170 быкам. Это, поистине, чудовище снабжено в пасти, вместо зубов усами, длина которых превышает четыре аршина, и в пасти этой может поместиться лодка с гребцами. Поэтому неудивительно, что один такой кит дает уса и ворвани (вытопленного жира) на сумму от 5 до 20 тысяч рублей».

Южнее, в Японском море, обитали в основном финвалы, или сельдяные киты (семейства полосатиков, длиной 20–27 метров), появлялись и другие виды. Добыча китов изначально была задумана для получения продуктов их переработки: жира — для пищевой, кожевенной и мыловаренной промышленности, мяса — для получения консервов и белка, печени — для выработки витаминов и фармпрепаратов, амбры и спермацета (воскоподобных веществ в желудке и голове кашалотов) — для использования в парфюмерном деле и получения смазочных материалов, кремов и мазей. Все должно было бы идти по-научному. Но в реальной жизни с начала ХIХ века китоловство стало развиваться по хищническим законам в угоду добыче модного тогда в Англии, Франции и Америке китового уса, применяемого при шитье модной одежды, изготовлении разных поделок и стоившего на рынке баснословных денег — от 6 до 8 тысяч рублей за усы одного кита. Немалую выгоду приносили взятое с китов мясо и ворвань, которых получали с одного кита, в зависимости от его породы, от 3 000 до 4 000 пудов (48–64 тонны).

В дальневосточных морях с начала XIX века по-разбойничьи хозяйничали иностранные дельцы. В Охотском море плавали в течение лета целые флотилии — до 200 шхун. По свидетельству только американских арматоров (капитанов снаряженных судов), за 14 лет (с 1847 по 1861 год) ими вывезено китового жира и уса на 130 миллионов долларов. С 1849 года по концессии, выданной Российско-Американской торговой компанией, американцы начали заниматься китоловством у берегов Русской Америки, в Беринговом проливе и Охотском море. Только за два промысловых сезона с 1849 по 1850 год их китобойные суда добыли китового уса на сумму 2 071 742 доллара и китового жира на 6 370 711 долларов. Позднее, только за пять лет (1881–1885) американскими же китобоями было добыто в водах Чукотки и Камчатки китовых продуктов на сумму 7 155 474 золотых рубля. Для сравнения: все население Чукотского уезда получало в год от китового промысла уса доходов на сумму до100 тысяч рублей и пищевых продуктов до 50 тысяч пудов. Приведенные выше цифры заимствованы, с некоторыми дополнениями и изменениями, из статьи неизвестного автора «Морские промыслы у берегов Дальнего Востока», опубликованной в № 2512 «Приамурских ведомостей» за 1916 год.

Из русских предпринимателей первым занялся китобойным промыслом в здешних водах финн Отто Васильевич Линдгольм. Вольным шкипером он в 1863 году с тремя товарищами прибыл в Николаевск-на-Амуре для организации китобойной компании. В 1864 году, с благословения военного губернатора Приморской области контр-адмирала П. В. Казакевича, основал факторию в Тугуре, и его китоловство давало ежегодно чистого дохода свыше четверти миллиона рублей. Вслед за ним успешно начал китобойное дело отставной капитан 2-го ранга Аким Егорович Дадымов, но в январе 1891 года китобоец «Геннадий Невельской» вместе с капитанам и всей командой пропал без вести в Японском море. После гибели А. Г. Дадымова китоловством у берегов Дальнего Востока занялся граф Генрих Кейзерлинг. В 1899 году он вместе с компаньонами образовал фирму «Тихоокеанское китобойное и рыбопромышленное АО графа Г. Г. Кейзерлинга и К°». Обществом были приобретены два специально приспособленных парохода «Николай» и «Георгий», устроен на берегу бухты Гайдамак (в заливе Восток) завод для вытопки китового жира, переработки костей и пр. Основной капитал общества к концу 1903 года превысил 1,5 миллиона рублей, но дальнейшее развитие промысла остановила Русско-японская война. В 1904 году почти весь русский китобойный флот, находившийся в Нагасаки, был арестован японскими властями в качестве военного трофея.

Возвращаясь к музейному экспонату, вновь заглянем в газету «Приамурские ведомости». В номере за 30 июня 1902 года сообщалось: «Скелет кита собран, рядом собран скелет помельче, гигантской рыбы — касатки; оба скелета помещены под особым красивым шатром и огорожены деревянной решеткой изящного рисунка; такой же решеткой обнесен и край Муравьевского утеса, что давно не мешало бы сделать, ибо обрыв здесь почти отвесный и дети, гуляя, могли подвергаться опасности...».

Хабаровчане должны быть благодарны российскому моряку-китобою, графу Генриху Гуговичу Кейзерлингу за переданные музею реликвии. Более ста лет были доступны для осмотра всем желающим эти редкие экспонаты, пока летом 2004 года оба скелета не передали на реставрацию специалистам. Спустя четыре года восстановленный скелет кита-полосатика занял достойное место — в специальном стеклянном павильоне Гродековского музея.

Владимир ВОЛЬХИН
Фото предоставлены Хабаровским краевым музеем им. Н. И. Гродекова