Словесница Искусств

На бегу, спотыкаясь о собственный театральный и жизненный опыт, краткие заметки и штрихи о предмете, который я люблю. И, надеюсь, знаю.

В древней Японии считалось, что чужие друг другу люди, встретившись под дождем под одним небом или напившись из одного колодца, станут в другой жизни друзьями. А если люди встретились под одной театральной крышей? И спрятались там не только от дождя и жизненных бурь… Всю жизнь вместе. Беды и радости. Успех и провалы. Мужья, жены и дети. А выпито… А сыграно… Вместе. Командой. Нет! Суждено нам, все-таки быть вместе и после… Кому-то из наших это не понравится: «Не дай бог, мы и так надоели друг другу до чертиков, здесь, на земле». Но хочется верить.

У артистов не может быть пенсии в общепринятом смысле. Для состарившегося артиста вопрос заключается в том, чтобы понять, что умрет раньше — его жизненная сила или способность творить. Если он не сможет играть, то ему остается наслаждаться жизнью (что, в общем то, проблематично). Но если ничто его больше не поддерживает в жизни, кроме творчества, то в тот день, когда оно иссякнет, не будет ничего хорошего.

Как только артисты уходят из театра, их тут же забывают. Потом вспоминают как историю. Но не всех. Помнят тех, в ком узнают самих себя. Вот почему настоящие артисты живут в памяти благодаря тому, что в них менее всего оригинального. Масштаб личности, обояние и чувство юмора. Всего-то.

Артистам нравится, когда над ними подсмеивается режиссер, поскольку это для них лишь повод напомнить себе и другим, что они выше любых насмешек.

Очень часто на театре спрашивают совета, не предупредив, что решение уже принято. А потом злятся на советчика за то, что у него другое мнение.

Критик: Чего не хватает артистам, так это характера… Режиссер: Избави бог меня от артистов с характером…

Если человека не предупреждали о чем-то сразу, его, как водится, начинают уверять: «Мы вас предупреждали». И наоборот.

Есть люди, которые ради собственного удовольствия или по глупости попадают в неприличные ситуации. После этого валяются у вас в ногах: «Помогите!» Обижаются, когда мы не торопимся откликнуться на их зов. Наконец, когда мы все-таки их спасаем, они поворачиваются к нам спиной. Классика!

Чтобы сделать кого-то неприятным в театре, достаточно отказать в том, что ему причитается. Вы требуете. Вы стоите на своем. Всем надоедаете до чертиков. И готово дело: все считают вас занудой и перестают принимать всерьез. Что и требовалось. Но есть люди, которые никогда не попадают в подобную ситуацию. Те, кого боятся…

В интервью популярных и любимых артистов просят, чтобы они публично рассказывали не только о себе и о своем творчестве, но и обо всем на свете. Желательно остроумно. Не банально. Интересно для публики. До чего же счастливы продавцы, поварята, сантехники, бухгалтера… Им не надо забивать этим голову. Интересно, а что сказал бы грузчик о своей работе? И как ни странно, однажды я это услышала: — Говорила мне мама: учись, сынок. Я не слушал, вот и получил то, что имею…

Если не вопишь, никто не поверит, что тебе больно. Я думала, что этот опыт, приобретенный в больнице, не пригодится в театре. Отнюдь.

Я страдаю за людей, которым не отводят должного места на театре. В то же время, всегда отчетливо видишь причины такой несправедливости. Но они всегда такие тонкие… Я спрашиваю у своих коллег: «Чем вызвано это молчание по поводу артистки N?» Они мне отвечают: «У нее очень скверный характер. И потом, она ни с кем не желает общаться». Разве так оценивают людей и их творчество: был ли он или она приятным человеком или нет? Но я знаю, в чем тут дело. Неосознанно раздражают независимые люди.

Психологическая потребность восстановить силы после трудного спектакля — съесть и выпить в два раза больше — вызывает улыбку по своей житейской простоте. А что же делать с рекомендациями не есть после шести? Плюнуть. До тех пор, пока сцена не прикажет: «Худеть!».

Режиссеру N была свойственна эта особая иезуитская потребность — нападать только на безоружных артистов.

С теми, кого любишь, хорошо и приятно быть неосторожным.

Я не перестаю удивляться, как умеют большие артисты произносить опереточную белиберду: «Ты можешь держать меня за любое место, только не держи меня за идиотку». Смешно!

Артисты разговаривают перед репетицией: «Если утром хорошо, значит, вечером было мало. Если утром плохо, значит, вечером было хорошо».

Финал жизни для театрального человека определяется прожитым. У каждого есть последний акт своей пьесы. От окружающих требуется малость. Не унижать старость. Не забывать, что это и вас коснется. И позволить себе быть чуточку терпимее и не раздражаться.

Поединок с актерской природой выматывает душу. Она хитрит. Прячется. Набивает себе цену. Не дается. Лишь бы не проговориться. Вот, кажется, загнал ее в угол. Так нет же! Выберется в последнюю минуту. Зараза. Артисты называют это — «муки творчества».

В театре нельзя пренебрегать любым опытом. Как важно общение через драматургию, музыку, актерское творчество с приятными и близкими вам людьми. Люди одной крови на театре не пустой звук.

Актерские семьи, кланы, династии… Сколько поистине блистательных имен украшало русский театральный небосклон! Очень часто театр называют большой семьей. Вот поэтому ему присущи черты кастовости, закрытости, непосвященности в его мир. Разборчив он как в приеме актеров, так и других его служителей. Почему? Не потому ли, что с давних пор средством достижения идеальной работы труппы считается постоянный ее состав? И это естественно, ведь хорошее знание друг друга позволяет артистам достигать большей открытости и эмоциональной честности.

Мой возраст дает мне кое-какие преимущества, в частности безбоязненно говорить то, что думаешь. Но если боишься — лучше не говорить. Сказала — не бойся.

На художественном совете можно наблюдать, что в решении творческих и деликатных вопросов вся трудность заключается в том, как себя поведут его члены. Честно. Безразлично. Справедливо. Вероломно. Причем с одинаковой легкостью можно занять любую позицию. Это зависит от хладнокровия и порядочности.

Очень редко наши достоинства признают и ценят. Зачем они нам, когда по-человечески причиняют только вред?.. Зачем храбрость?.. Зачем деликатность?.. Зачем бескорыстие?.. Зачем от чего-то отказываться, все время терпеть ущерб?.. Затем, чтобы не было стыдно за себя. Ответ так прост.

В театре никогда не правит закон. Здесь правит общественное мнение…

Театральная жизнь становится восхитительным удовольствием, как только начинаешь не принимать ее всерьез. Вот только как этому научиться?

Человек тщеславный не любит своих промахов и не любит критики. Человек гордый сознает свои промахи и любит критику.

Артист всегда должен понимать, что самый опасный для него противник — он сам.

Люди, к которым тянешься душой… Радуешься, когда открываешь в них новые для себя качества. Гордишься ими. Узнаешь их как близких себе. Кто способен дружить без мысли о дружбе? Кто способен быть искренним, не зная, что это верность? Кто способен понимать не спрашивая, и любить не говоря? Это и называется дружбой двух людей.

Как только ты потерпел неудачу в театре, даже самые лучшие твои намерения вызывают недоверие.

Чтобы артисту постичь истину роли, требуется игра контрастов в характере персонажа. Артистам нужно понять, уловить и воплотить все противоречия в человеке. Это самое интересное. Алкоголик может быть человеком исключительной порядочности. Мерзавец — утонченным любителем искусства. Жулик — нежным отцом. Талантливый артист — тираном. Зрители чаще всего и удивляются тому, что человек может быть непредсказуемым.

13 признаков, что вы артист:

1. Если вас слышно, видно и понятно.
2. Если вы не обижаетесь, когда вас называют клоуном или шутом.
3. Если вы умеете бесконечно держать паузу.
4. Если вам присуща рефлекторная способность замечать, но не пропускать себе подобных.
5. Если вас охватывает постоянное желание отменить репетицию из-за «левого» концерта.
6. Если вы, находясь на сцене, «тянете одеяло на себя», умудряясь все-таки его не порвать.
7. Если вы своей любимой девушке говорите: «Я очень тебя люблю, но театр люблю больше».
8. Если перед выходом на сцену плюетесь направо и налево, креститесь и стучите кулаками по месту, где еще никто не стучал.
9. Если ваш лексикон исчерпывается словами: аншлаг, репетиция, талант, поклоны, премьера, успех, гримуборная, партнер, костюмер, канифоль, авансцена, импровизация, отсебятина, развод, бездарь. И еще три-четыре непечатных.
10. Если вы считаете, что ваша голова предназначена только для попадания в нее музыкального звука, вы настоящий артист-вокалист.
11. Если вы подвержены театральной пандемии (звездная болезнь).
12. Если в ваших жилах течет клюквенный сок.
13. Если вы суеверны и боитесь числа 13, то уже не боитесь ни сцены, ни зрителей (тьфу-тьфу-тьфу…).

Артисты… Люди творчества… Если нет увлеченности. Если нет в глазах запала… Но как же они бедные? Нужно во что-то верить… Куда-то двигаться… Трудные репетиции всегда полезны. Сначала не получается, а потом раз — и получилось. И все радуются! И тогда это называется театром! Да еще и живым!

Золотое правило: после всех наворотов в предыдущих спектаклях ставить просто. Самые прекрасные театральные постановки в любом виде искусства — те, что просты. А самые неудачные — те, где придумывается много лишнего. Это аксиома.

Настоящее искусство невозможно без творческого вымысла, где главное не историческая достоверность, а достоверная правда чувств. Залог успеха — чувство меры. Мы порой черпаем силы у своих неудач, чтобы продолжать создавать спектакли и не стоять на месте. Когда нас захваливают, мы не так часто идем на риск.

Какое изумительное понятие — артист! Вот он репетирует до упаду, но плотно пообедал и снова полон сил. Вот он отработал тяжелый вечерний спектакль, устал, но отдохнул и снова полон сил. Вот он выпил лишнего, расслабился, но быстро пришел в себя. И снова полон сил. Вот он сломлен каким-то испытанием, но через пару дней все забыто. Кажется, что он опустился на самое дно. Но он выплывает и всегда снова встает на ноги. Когда он нормален и здоров, он удивительно вынослив и морально, и физически. Что до его слабостей, звездных болезней и пороков, даже общественное мнение признает, что это-то и есть в артистах самое ценное. Чего в высшей степени, как мне кажется, им недостает, так это великодушия.

Артисту нужно много времени для самого себя. В его жизни мало места для других людей. Но как непросто это людям объяснить! Как объяснись им, что ничего против них артист не имеет… Они просто представляют для него перегрузку. И не надо обижаться.

Когда театр терпит неудачу, это помогает во многом разобраться, при условии, что ты признаешь себя виноватым и постараешься проанализировать. Если не считать ответственным за провал каждого, кто работал над спектаклем, не только один режиссер, но в первую очередь он-то этот факт ничему не научит. Это будет просто самообман.

Артисты, как старые девы, засыхают и умирают, если их не хвалят. И вновь расцветают, когда слышат любой комплимент. Засыхают и расцветают не только физически, но и в своем таланте. Замечено: дольше стоят розы с сильными колючими шипами. «Не увяну назло!»

Есть люди, встреча с которыми переворачивает всю жизнь. В институте в первый год обучения мастерство нам преподавал известный режиссер, уникальный педагог, ученик Мейерхольда и Кнебель, человек, каких редко встретишь — Анатолий Дмитриевич Никитин. Уникально одаренный человек. Для каждого из нас он стал Гуру. Помог сориентироваться в ремесле и становлении личности. Однажды на занятиях он сказал: «Я вам сейчас расскажу притчу. Разгадывать ее вы будете всю жизнь». Благодарю случай, что я тогда ее записала, и она стала моей любимой притчей.

«Жил очень богатый маг, имевший множество баранов. Но он был невероятно скуп, поэтому не пожелал ни нанять пастуха, ни огородить пастбище, где паслось его стадо. Бараны, разумеется, все время норовили убежать в лес. Там они прятались от мага. Они ведь знали, что для него представляют интерес только их шкура и мясо. И маг нашел средство. Он загипнотизировал баранов и для начала внушил им, что они бессмертны, так что не беда, если с них сдерут шкуру. Только польза, да и вообще приятно. Потом он убедил, что сам он добрый и так обожает свое стадо, что готов для него на все. Более того, маг убедил баранов, что они вовсе не бараны: некоторым внушил, что они львы. Другим, что они орлы, третьим, что люди, а иным даже, что они сами маги. На том все их заботы и тревоги кончились. Больше бараны никуда не убегали и спокойно ждали, когда магу потребуются их шкуры и мясо».

Наверняка Чехов знал эту притчу. Вспомните монолог Нины Заречной в «Чайке» о львах и куропатках… Если бы знать…

Тамара БАБУРОВА
Использованы рисунки Славомира Мрожека