Страницы жизни воина-пограничники Михаила КиянцаМихаил Терентьевич Киянец родился в селе Домашлино Сосницкого уезда Черниговской губернии в мае 1896 года — так записано в его партийных учетных документах, личных листках по учету кадров, наградных документах. Эту оговорку приходится делать потому, что установлен еще один источник, по которому год рождения М. Т. Киянца — 1898-й. Это метрическая книга Рождество-Богородичной церкви села Домашлина, находившаяся на хранении в Государственном архиве Черниговской области Украинской ССР (фонд 679, опись 10, дело 920. Фамилия псаломщиком русифицирована — Киянцев, хотя чаще всего встречается как Киянец). Что послужило причиной такого разночтения, установить любительскими способами невозможно, оставим выяснение этого вопроса для особо интересующихся читателей. Но в своем рассказе о жизни и судьбе М. Т. Киянца я буду придерживаться общепринятой даты его рождения, указанной в автобиографии, заверенной им самим, — 1896 год. В семье было восемь детей — шесть братьев и две сестры. Можно представить себе ту постоянную нужду, которую испытывали Киянцы. Кормилец был один — отец, который занимался хлебопашеством, подряжаясь на поденные работы к более зажиточным селянам. Чуть повзрослевшие братья сразу подключились к работам в поле и по дому. Неказистая хибара едва вмещала большую семью, и не было средств, чтобы как-то расширить площадь. Их дом с земляным полом представлял собой строение из самана (саман — кирпич-сырец из глины с примесью навоза, соломы или каких-нибудь волокнистых веществ. — С. П.), покрытое соломенной крышей. Тогда еще не было принято украшать резьбой ставни, но внешние стены обязательно белили. Двор был огорожен плетнем, тут же располагались погреб, колодец и небольшой огород. Представление о том, как выглядел крестьянский дом Киянцев, может дать иллюстрация из книги конца XIX века. Родители Михаила все чаще обсуждали новости о добровольном переселении крестьян в Уссурийский край. Они видели в этом хоть какой-то выход из беспросветной нищеты, надеялись на лучшее будущее для своих детей. Тем более что причиной переселения было начавшееся строительство Уссурийского участка Сибирской железной дороги (Транссиба). В связи с этим возникла необходимость охраны важного стратегического объекта, что требовало дополнительных людских ресурсов. Здесь стоит сделать примечание. В обзоре архивных фондов Государственного архива Приморского края дается следующее пояснение: «Добровольное переселение крестьян в Уссурийский край началось в 1863 году, но до начала 1880-х годов оно было незначительно по размерам и осуществлялось сухопутным путем. В этот период переселение происходило из губерний Центральной России и Сибири. К 1882 году относится начало переселения морским путем, закончившееся с окончанием в 1901 году строительства Маньчжурской (с 1917 года — Китайско-Восточной) железной дороги, соединившей европейскую часть России с Уссурийским краем. Основной состав переселенцев этого периода составляли выходцы из южных степных губерний, преимущественно из Черниговской и Полтавской». И вот в 1901 году родители Михаила Киянца тоже решились на этот шаг, хотя из разговоров сельчан представляли себе, что путь будет трудным, опасным, поскольку переезд на Дальний Восток по длительности занимал не менее 100 дней. Русский путешественник и писатель, врач Александр Васильевич Елисеев, сопровождавший группу переселенцев из Одессы во Владивосток, писал: «Переселенцы перевозились за казенный счет. А это значило, что, во-первых, никто не считался с условиями перевоза, а, во-вторых, сами люди были так кошмарно нищи, что, стронувшиеся с родных мест, они были готовы на любые жертвы, на любые лишения, только бы найти на земле уголок, где сытно. Надежда — это единственное, что они имели. Надежда на лучшую жизнь, пусть где-то там, в неведомых краях». Как Киянцы добирались до места назначения — морским путем или по уже открывшейся железной дороге — установить затруднительно. Однако уже в 1902 году они обосновались в селе Линевичи (Линевичево) Борисовской волости Южно-Уссурийского уезда Приморской области, а главу семьи Терентия Яковлевича Киянца в 1905 году избрали волостным судьей на один год. Через некоторое время они переехала на новое место жительства. В архивном фонде РГИА ДВ «Вяземское волостное правление» хранятся составленные в 1905 и 1910 годах посемейные списки жителей, в которых Киянец (так в документе) Терентий Яковлевич значится обосновавшимся в селе Отрадном Вяземской волости Хабаровского уезда. Через некоторое время старшие сыновья определились в трудовой деятельности: Георгий, Дмитрий и Иван устроились разнорабочими на Уссурийскую железную дорогу (участок Сибирской магистрали от Владивостока до Хабаровска), Николай отправился на службу на торговых предприятиях Хабаровска. С родителями в Отрадном остались две сестры, брат Сергей и Михаил. В 1907 году он пошел в открывшуюся в селе начальную школу, а после ее окончания в 1911 году поступил на двухклассное обучение в ремесленное училище на станции Вяземской Уссурийской железной дороги. Наступил 1913 год, Михаилу исполнилось семнадцать. Ушло в прошлое отрочество, в памяти осталось время беспросветной нищеты семьи, голодное босоногое детство, чувство несправедливости в устройстве общества, массовые волнения, захлестнувшие страну в первую революцию 1905–1907 годов. И согревала надежда, что так не должно продолжаться до бесконечности. В июне 1913 года Михаил впервые покинул родителей и уехал в Хабаровск, где устроился слесарем в частную кустарную мастерскую Остапчука. За свой труд он получал 1 рубль 20 копеек в день. Много это или мало, познается в сравнении. Обычный месячный бюджет холостого рабочего из деревни, обосновавшегося в городе и снимающего комнату, приведен в «Записках по курсу кулинарной школы» (Издание Общества распространения практических знаний между образованными женщинами, 1907): Расходы на питание — 16,79 руб. Работа в кустарной мастерской оказалась Михаилу не под силу, поэтому он решил ее бросить и в феврале 1915 года устроился слесарем в малые ремонтные мастерские паровозного депо Уссурийской железной дороги на станции Вяземской, поближе к месту проживания родителей. Профессиональная подготовка и слесарная практика, хоть и небольшая, надолго определили применение его способностей в разных жизненных обстоятельствах. А в мире бушевала Первая мировая война. Она напрямую коснулась и государства Российского, вынужденного охранять на Дальнем Востоке свои приамурские границы и Владивосток, который с конца 1914 года неожиданно стал главным портом империи. Досрочному призыву, начавшемуся 7 августа 1915 года, и исполнению воинской повинности подлежали молодые люди 1896 года рождения, то есть 19-летние. Призыв провели «на мобилизационных началах», что позволило собрать под боевые знамена наибольшее число новобранцев, среди которых оказался и Михаил Киянец. Его направили рядовым во Владивосток, в 7-ю роту 2-го артиллерийского полка, где он находился с середины августа 1915 по март 1916 года. В этот короткий период новобранцев учили азам военного дела. О допризывной подготовке новобранцев того времени, уровне их знаний о государстве и представлениях о воинской дисциплине, чинопочитании и армии вообще приводил примеры временно командующий войсками округа генерал от артиллерии А. Н. Нищенков. Осенью 1916 года он описывал результаты очередной инспекции гарнизона Владивостокской крепости: «...во 2-й роте 2-го Владивостокского крепостного артиллерийского полка попались рядовые, не знавшие, как называется крепость, в которой они служат, и никто, даже ефрейтор, не смог ответить на вопрос, из чего состоит крепость, предлагая версии: «из гарнизона», «из полков», «из казарм» и даже — «из берегов»! В 4-й роте никто не знал, почему при присяге целуют крест и Евангелие; в 5-й — некоторые не знали молитвы за царя; в 6-й Либавской роте — не имели понятия, кому служит и присягает каждый военнослужащий, и в довершение всего заявили А. Н. Нищенкову, что «в артиллерии знаменем служит пушка»! (Авилов Р. С. «От солдатской безграмотности к революциям: низкий образовательный уровень нижних чинов как одна из причин русской революции 1917 года». Журнал «Вестник Российского университета дружбы народов», 2017). Рядовому Киянцу здорово повезло перешагнуть через тупую солдатскую муштру: в апреле 1916 года его перевели как специалиста — слесаря-железнодорожника в 1-й Заамурский железнодорожный полк, размещавшийся на станции Хайлар Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). В этом полку он одновременно проходил военную службу и работал в депо слесарем. Заамурская железнодорожная бригада в составе трех полков выполняла задачи по эксплуатации КВЖД, подчиняясь командиру корпуса пограничной стражи. Так рядовой Киянец непроизвольно приобщился к пограничной структуре. Наглядно этот участок строительства виден на карте-схеме КВЖД. Железнодорожные войска бывшей Русской императорской армии перестали существовать в начале 1918 года, чему способствовал декрет Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) от 27 января 1918 года, когда было утверждено решение Всероссийского съезда железнодорожных войск об их расформировании и передаче имущества и личного состава Народному комиссариату путей сообщения РСФСР. После роспуска своей железнодорожной части рядовой Киянец наряду со многими другими сослуживцами, посчитал себя самодемобилизованным и в марте 1918 года вернулся в Хабаровск и нанялся слесарем на металлургический завод «Арсенал». И в годы революции, и с началом Гражданской войны у рабочих «Арсенала» вопросов с самоопределением не было — за красных! Ведь еще в 1905-м во время Первой русской революции на заводе была образована социал-демократическая группа. Рабочие завода одними из первых поддержали переход власти в руки большевиков и приняли активное участие в установлении в городе нового порядка. Этот настрой принял и Михаил Киянец, поддержавший идеи социалистических преобразований. В 1918 году в Хабаровск вошли интервенты — американцы и японцы, самыми жестокими из которых, как указывают многочисленные историки, были последние. Вместе с японскими частями в августе 1918 года в городе объявился атаман Уссурийского казачьего войска 30-летний Иван Калмыков. Тогда и началась расправа с теми, кто поддерживал советскую власть. Даже руководство американских оккупационных сил воспринимало Калмыкова как законченного палача. В августе 1919 года с усилением репрессий атамана Калмыкова Михаил Киянец бросил работу на заводе и с группой заводчан бежал в тайгу в партизанский отряд Погорелова. Специалистами Хабаровского краевого центра охраны памятников истории и культуры сделаны пояснения: «Александр Евтихеевич Погорелов родился в селе Новотроицком Ставропольской губернии в семье рабочего. В 1901 году семья переехала на Дальний Восток на станцию Вяземская. Закончив три класса школы при станции, поступил в депо слесарем, в 1915 году призван на военную службу. В августе 1918 года участвовал в установлении советской власти в Вяземском. В сентябре 1918 года ушел в подполье, участвовал в формировании партизанских групп, стал командиром 5-го партизанского отряда. Отряд Погорелова действовал наиболее решительно, партизаны организовывали диверсии на дороге, захватывали грузы, к осени 1919 года начали массовые налеты на японские гарнизоны на станциях, противодействовали карательным операциям японцев и белоказаков, повредили два бронепоезда, вывели из строя 12 мостов. В начале 1920 года отряд участвовал в операции по освобождению Хабаровска. Могила руководителя партизанского отряда Погорелова А. Е. в городе Вяземском Хабаровского края является памятником истории и принята на государственную охрану». В партизанском отряде Михаил Киянец выполнял обязанности выборного политуполномоченного. В книге «Эхо партизанских сопок», вышедшей в 1973 году в Хабаровском книжном издательстве, в воспоминаниях участников партизанского отряда Погорелова так описываются первые диверсионные операции, проведенные партизанами (пунктуация и орфография сохранены): «На станции Котиково находился резервуар для водоснабжения паровозов. В двух километрах стояла водокачка. Отряд поставил цель: вывести водокачку из строя. Разделились на две группы. Одна раскомплектовала водокачку, вторая, дойдя до разъезда Аван, срезала тридцать столбов телеграфной связи и обрубила провода. Дней через пять отряд снова вышел из тайги на станцию Котиково. Сняли телеграф и вывели из строя жезловый аппарат. Через десять дней та же операция, и водокачку вновь вывели из строя. Наш отряд взял близлежащий железнодорожный участок под свой контроль. Таким образом мы сами определили на долгое время специализацию своего отряда. На речках Щебенчихе, Китайке и Аване мосты были взорваны еще при отступлении с Уссурийского фронта. Взамен их интервенты соорудили обводные мосты на деревянных клетках из шпал. Жечь их нам стало нетрудным делом. В октябре сожгли мост на Аване, спилили тридцать шесть столбов, а проволоку обрубили и утянули километра на три-четыре в лес». В январе 1920 года восстания охватили значительную часть Приамурья. В связи с этими событиями по инициативе партийного комитета в поселке Кукелевском 18–21 января проходил съезд рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов Хабаровского уезда, на котором делегаты единодушно выступили за скорейшее изгнание из Приамурья японских интервентов и белогвардейцев. От партизанского отряда Погорелова на этот нелегальный съезд избрали партизана Киянца. Там его избрали членом Ревтрибунала штаба объединенных партизанских отрядов и членом революционного комитета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Весной 1920 года в одном из боев под селом Невельским Хабаровского края белогвардейцы схватили и расстреляли брата Михаила Киянца — Николая, тоже воюющего в отряде Погорелова. Это была первая невосполнимая утрата в семье Киянцев. В марте 1921 года Михаил Киянец устроился на работу в систему предприятий Амурского водного торгового транспорта помощником машиниста на пароход «Пахарь» (до 1908 года — «Переселенец»), но речником ему довелось быть всего лишь четыре месяца. Сослуживец по партизанскому отряду Георгий Сократ предложил перейти на работу в органы ОГПУ в Хабаровске. О Сократе нужно сказать отдельно. Молодой партизанский выдвиженец Георгий Ефимович Попович-Сократ (1888–1954) с января 1921 по декабрь 1922 года был начальником Приамурского губернского отдела Госполитохраны Дальневосточной республики. В феврале 1922-го во главе сотрудников отдела ГПО участвовал в бою под Волочаевкой. После оставления Хабаровска частями генерала Молчанова назначен заместителем начальника контрразведки, затем комендантом штаба фронта, начальником отдела ГУ ГПО ДВР. Михаил Киянец согласился с этим предложением. С июля 1921 года по декабрь 1923 года он значился делопроизводителем губернского отдела ОГПУ в Хабаровске. В сентябре 1923-го уком партии города Хабаровска принял его кандидатом в члены РКП(б), а с января 1925 года — членом ВКП(б). Повзрослевшего, возмужавшего, накопившего опыт оперативной чекистской работы Михаила Терентьевича Киянца направили на службу в формируемую на Дальнем Востоке пограничную охрану молодой советской республики. Началась его многолетняя служба в пограничных войсках. Первая должность Киянца в 21-м Хабаровском кавалерийском пограничном отряде ОГПУ Дальневосточного округа называлась «начальник пограничного поста» (с 25 марта 1925 года эту часть переименовали в Хабаровский пограничный отряд ОГПУ). В 1923 году в Хабаровске у Михаила Терентьевича и его жены Александры Семеновны родился сын Борис. Его короткая жизнь наполнена героическими поступками в годы Великой Отечественной войны, и об этом тоже следует рассказать. В феврале 1943 года Борис Киянец закончил Военно-морское авиационное училище имени Леваневского с дислокацией в селе Безенчук Куйбышевской области. К этому времени он имел уже 16 боевых вылетов. В мае 1943 года добровольцем ушел на фронт, участвовал в боях за освобождение Кубани, Черноморского побережья, Таганрога, Мариуполя, Осипенко, Темрюка и Таманского полуострова в составе 23-го штурмового авиационного полка ВВС Черноморского флота. В октябре 1943 года за проявленные в боях доблесть и мужество Борису Киянцу вручили первую награду — орден Красного Знамени. В представлениях к этой награде экипажей самолетов по совокупности был учтен и такой боевой эпизод: «3 сентября 1943 года группа из пяти штурмовиков Ил-2 23-го штурмового авиационного полка в сопровождении восьми истребителей ЛаГГ—3 3-го истребительного авиационного полка в 09:20 в 8 милях восточнее Мариуполя атаковала четыре БДБ в охранении пяти катеров (БДБ — быстроходная десантная баржа. — С. П.). При выполнении этой задачи Ил-2 (пилот — командир звена младший лейтенант Киянец Б. М., стрелок — штурман 3-й авиаэскадрильи старший лейтенант Костенко И. Н.), подбитый прямым попаданием снаряда зенитной артиллерии противника, с неработающим мотором произвел посадку на воду в Азовском море, в 5 милях южнее косы Кривой. При 8-балльном шторме, используя жилеты САЖ-1 и спасательную шлюпку ЛАС-1, Киянец Б. М. и Костенко И. Н. продержались в течение трех часов, пока были подобраны высланным на помощь малым охотником СКА-0412 Азовской военной флотилии». Несмотря на неудачный полет, пережитые волнения и полученные неопасные для здоровья травмы, Борис Киянец вернулся в строй и продолжал битвы в воздухе. В ноябре 1943 года ему вручили вторую награду — орден Отечественной войны II степени. Как гласит текст приказа о награждении: «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество». Молодой, энергичный, растущий офицер Борис Киянец получил очередное воинское звание «лейтенант», был повышен в должности и стал заместителем командира авиаэскадрильи, а в апреле 1944 года ему вручили третий по счету орден — Александра Невского. Он и погиб, как былинный герой, в борьбе, в атаке, в разящем врага самолете. 30 июля 1944 года лейтенант Борис Киянец не вернулся с боевого задания в районе порта Сулина (Румыния). Ему шел всего лишь 21-й год... Сложные и ответственные задачи пришлось решать в годы Великой Отечественной войны и самому Михаилу Киянцу. В предвоенные годы он возглавил 41-й Нахичеванский пограничный отряд НКВД Азербайджанского округа и проявил все свои знания, опыт руководства пограничным воинским коллективом, настойчивость и целеустремленность для того, чтобы подготовить вверенную воинскую часть к выполнению боевых задач. Достигнутые им высокие результаты были отмечены боевой наградой — орденом Красной Звезды. В Указе Верховного Совета СССР от 15 февраля 1941 года написано: «...отмечая самоотверженность и мужество в охране границ социалистической Родины, а также достижения в деле боевой и политической подготовки войск». А они, эти задачи, не преминули появиться. 24 августа 1941 года начальнику 41-го Нахичеванского пограничного отряда поступило боевое распоряжение: захватить в условленное время все переправы через реку Аракс на участке границы, охраняемом отрядом, лишить связи в глубину иранскую погранстражу, захватить иранские погранзаставы. Да, к выполнению такой задачи надо быть заблаговременно подготовленным. И с рассветом 25 августа 1941 года пограничники отряда под командованием Михаила Киянца с ней успешно справились, обеспечив тем самым беспрепятственный проход частей 47-й армии Закавказского фронта на территорию враждебного Ирана. Немалую роль в тыловом обеспечении пограничного отряда сыграли местные и республиканские партийные органы, с которыми постоянно на протяжении своей службы в Нахичеванской республике взаимодействовал Киянец. В 1938 году на XIV съезде Компартии Азербайджана Михаила Терентьевича избрали в состав ее Центрального Комитета, он стал депутатом Верховного Совета Азербайджана, а в марте 1940 года избран членом бюро Нахичеванского обкома КП(б) Азербайджана. Враг рвался к Москве. На западном направлении складывалась критическая картина сражений. В этой обстановке в конце июня 1941 года Наркомату внутренних дел (НКВД) поручено сформировать 15 стрелковых дивизий, которые должны были войти в состав регулярной Красной Армии. Заместитель Народного Комиссара внутренних дел Союза ССР генерал-лейтенант Масленников вручил под роспись оформленные надлежащим образом на официальном бланке НКВД СССР мандаты на формирование дивизий НКВД группе командиров частей, среди которых был и полковник Киянец. Он выехал в город Ахалцихе Грузинской ССР для проведения работ по формированию одной из стрелковых дивизий, притом что ответственность за командование 41-м пограничным отрядом с него никто не снимал. Можно только поразиться упорству и организаторским способностям Михаила Киянца, которые позволяли ему справляться с такой нагрузкой. Учитывая высокий профессионализм, разносторонность военных знаний и подготовки, полковника Киянца в июне 1942 года назначили на вышестоящую должность — начальника 1-го отдела штаба Управления погранвойск Туркменского округа (Ашхабад Туркменской ССР). Опыт практической организации пропуска советских войск через государственную границу на территорию сопредельного государства в августе 1941 года, приобретенный Киянцем еще во время командования 41-м Нахичеванским пограничным отрядом, был затребован и в 1944-м. В январе полковника Киянца командировали в Монгольскую Народную Республику, где он пробыл до 1947 года. Как известно, 9 августа — 2 сентября 1945 года была проведена Маньчжурская операция — наступление Советской армии и частей Монгольской народно-революционной армии во время Советско-японской войны 1945 года. Ее цель — разгром японской Квантунской армии, занятие Маньчжурии (область на северо-востоке Китая) и северной Кореи, а также ликвидация военно-экономической базы Японии на Азиатском континенте. Основной задачей, поставленной перед пограничниками, была охрана тыла наших наступающих армий и коммуникаций фронта. С этой целью в приграничных маньчжурских городах подразделения советских пограничников организовали военные комендатуры. После капитуляции милитаристской Японии пограничники восстанавливали рубежи советско-маньчжурской границы и открывали пункты пропуска через государственную границу, проводили фильтрационную работу. Многие из этих важных задач решал и полковник Киянец. Его ратный труд на территории Монголии был по достоинству оценен наградой — медалью «ХХV лет МНР». Завершил свою пограничную службу Михаил Терентьевич Киянец начальником штаба Управления пограничных войск МВД Киргизской ССР (город Фрунзе) и в сентябре 1952 года вышел на пенсию. А в июле 1975 года его не стало — он ушел в вечный пограничный дозор. Выражаю признательность и благодарность за помощь в моем исследовании сотрудникам Вяземского краеведческого музея им. Н. В. Усенко Хабаровского края, генеалогу Владимиру Павловичу Хохлову (пос. Кавалерово Приморского края), историку-исследователю Александру Анатольевичу Геращенко (г. Омск). Станислав ПРУДЬКО |
|||
|