Дар окрылять

Клавдия Павловна БелобородоваВоспоминания о дорогом, давно ушедшем человеке иногда складываются из небольших и даже каких-то малозначительных эпизодов. Но вдруг возвращается время. Когда я думаю о Клавдии Павловне Белобородовой, сразу начинаю ощущать запах осенней листвы, а сквозь нее тепло солнечных лучей. Последние приветливые дни перед долгой зимой. В один из них мы приехали с фотографом газеты «Приамурские ведомости» Валерием Токарским в Южный микрорайон Хабаровска по заданию редакции «Приамурских ведомостей» — подготовить материал к 80-летию известного дальневосточного искусствоведа.

Позже, когда уже самой пришлось погрузиться в традиционное искусство коренных народов Нижнего Амура, когда училась читать спирально-ленточные сюжеты его орнаментов, узнавала талантливых людей, стала очевидной неслучайность редакционного, можно сказать, дежурного визита. Именно тот давний разговор с Клавдией Павловной, неспешный рассказ о путешествиях (между прочим, достаточно экстремальных) в далекие нанайские и удэгейские селения, о сокровищах из заветных сундуков и ее по-детски искреннее восхищение национальной культурой стали началом и моего пути.

Ее собственный путь к главному делу своей жизни здесь, на Дальнем Востоке, был долгим и насыщенным. В Хабаровск Белобородова приехала только в 1953-м, помотавшись к тому времени по большой стране — Новороссийск, Самарканд, Ленинград, Караганда, Забайкалье, Тбилиси. Человека легкого на подъем такие перемещения не удручают. Наоборот — новые города, народы, культуры. Интерес был из детства, когда она зачитывалась дореволюционными выпусками журнала «Вокруг света» и делала первые шаги в творчестве, учась вышивать. «Вот такое „хобби“ — искусство филейной и гладьевой вышивки — красной чертой прошло через всю мою жизнь, — писала Клавдия Павловна спустя годы в автобиографии. — Но теперь я хорошо знаю, что это было не только увлечение. Это призвание, которое должно было стать целью жизни».

По профессии Клавдия Павловна строитель-проектировщик, образование получила на факультете ирригационных сооружений Ташкентского индустриального института. По призванию — искусствовед, человек, поддерживающий и сохраняющий народную традицию в искусстве. Всюду, где ей доводилось жить, появлялись кружки художественной вышивки, а их организатор и руководитель вдохновляла рукодельниц создавать не только «милые вещички», но и настоящие большие панно, картины, участвовать в выставках прикладников. Но именно дальневосточный город стал для Клавдии Павловны Белобородовой местом силы — здесь ее увлечение переросло в профессиональное дело.

Софья Кимонко, Валентина Тунсяновна Кялундзюга, Клавдия Павловна Белобородова, Татьяна Саганова, Анна Денчуевна Кимонко. 1965Белобородова хорошо знала национальное искусство Узбекистана, Грузии, Армении, Бурятии, а в Хабаровске открыла для себя нечто совсем иное, не похожее на другие традиции. Экспонаты из рыбьей кожи, ровдуги, птичьих перьев, бересты в витринах Гродековского музея поразили умением мастеров работать с природными материалами, гармонией в орнаментах и цветовой гаммой. На вопросы заинтересовавшейся посетительницы в музее ответили коротко: это ремесло прошлого, и сейчас им никто не занимается. Но Клавдия Павловна, еще ничего не зная об искусстве коренных народов, видела в нем отражение древней самобытной культуры. И убедилась потом в этом не раз, когда всерьез начала изучать труды крупных российских этнографов, формировала собственную базу данных: амурские мастера (в итоге зафиксировано более 200 имен) и краткие характеристики их творчества, сведения по работе с природными материалами, трафареты и зарисовки орнаментов и швов. А параллельно делала записи текстов сказок нижнеамурских народов, сопровождавшиеся подробной информацией о рассказчике. Материалы эти хранятся в Государственном архиве Хабаровского края.

Клавдия Павловна была щедрым человеком. Собранную за много лет богатую коллекцию амурских орнаментов передала в Российский этнографический музей с просьбой перечислить в Фонд мира установленную комиссией стоимость этих экспонатов. Гродековский музей получил от нее в дар превосходную коллекцию детской национальной игрушки, а известный художник Геннадий Дмитриевич Павлишин при иллюстрировании детских сказок «Железная птица», «Скрипучая старушка», «Пудин и лягушка» использовал этнографические материалы Белобородовой.

Собственно, с самого начала ее хабаровская жизнь была связана с творчеством. Она нашла близких по духу женщин-вышивальщиц, участвовала в выставках и помогала в их организации. Потом организовала на общественных началах группу мастериц и вместе с ними сделала крупные декоративные работы к важным датам. К 100-летию Хабаровска, например, три больших вышитых панно. Одно из них — «Ерофей Хабаров» находится в собрании Дальневосточного художественного музея. Тогда же Белобородова попала в поле зрения Кимы Матвеевны Дрерман, руководившей Домом народного творчества. Сама человек увлеченный и творческий, получившая в свое время прекрасное образование в Ленинграде, кандидат искусствоведения, она увидела в Клавдии Павловне человека, способного заниматься народным искусством глубоко и последовательно. И не ошиблась.

В 1957 году Белобородову приняли в Дом народного творчества на должность методиста. Началась многолетняя, полная трудностей и ярких открытий этнографическая экспедиция. Первое национальное село, где традиционно живут удэгейцы, — Гвасюги в районе имени Лазо. В Хабаровске шла подготовка большой выставки народного творчества, и нужно было отобрать лучшие произведения, которые представят культуру нанайцев, ульчей, орочей, эвенков и других представителей коренного населения. Сначала по грунтовке машиной, потом почти пять часов на моторке в верховья реки Хор — и страшное разочарование. Женщины давно забросили свои ремесла, красивые старинные вещи, доставшиеся от бабушек и мам, сложили в сундуки, а над кроватями по моде тех лет развесили гобеленовые коврики с изображениями котиков и лебедей. Почему-то именно эти котики особенно поразили Клавдию Павловну. Столько лет прошло со дня нашей первой встречи, а я слышу ее негодующий голос: «Это же так пошло!»

Творческая встреча стипендиатов Хабаровского фонда культуры с искусствоведом К.П. БелобородовойРусская женщина, родившаяся в семье кубанских казаков, организовала в Гвасюгах первый кружок удэгейской вышивки, подключив старых мастериц, которые еще не утратили ценные навыки. Прошло четыре года, и на краевой выставке в Хабаровске жительницы таежного села показали свои новые изделия, выполненные в строгом соблюдении канонов. Были еще поездки в Булаву, Даду, Тугур, и всюду Клавдия Павловна Белобородова встречала закрытые сундуки и стыдливо спрятанные вещи. Она уговаривала достать и найти для них более достойное место, убеждала, что это искусство действительно уникально, его нельзя забывать.

Интересные воспоминания о характере Клавдии Павловны, ее человеческих качествах оставила писатель Алина Чадаева, длительное время жившая на Дальнем Востоке и дружившая с Белобородовой: «Она была замечательно красива во всем: тонкое, благородное лицо, доброжелательные манеры, тихий, всегда ровный голос. Меня поражала манера ее общения с так называемыми „простыми людьми“ в приамурских селениях. Никакой попытки адаптации — изысканный язык доверительной вежливости: ни лжинки, ни закулисной хитрости, ни корысти. И люди-дети открывали перед ней давно закрытые сундуки, где хранились расшитые свадебные и погребальные одежды прабабушек, берестяные шкатулки, мужские охотничьи доспехи. Вспоминали ушедшее, плакали, хотели опять спрятать, убрать, но подчинялись мягкой воле Клавдии Павловны, которая убеждала не стесняться своего искусства, просила мастериц наноситъ древние орнаменты на новые сшитые вещи традиционного покроя. В этом не было стилизации — было возрождение».

Искусствовед Белобородова стала эталоном для национальных мастеров. Они выполняли ее заказы к выставкам, доверяли старинные родовые вещи. Правда, иногда приходилось сталкиваться с непреодолимым. Об одном таком случае Клавдия Павловна вспоминала в нашу первую встречу. В Хабаровске проходила очередная выставка произведений народных мастеров. Как-то приехал муж одной из участниц, сказал, что жена умерла и он должен забрать ее вещи. Согласно похоронному обряду одежда умершего и другие необходимые атрибуты тоже отправлялись в иной мир. Красивые халаты, обувь, рукавицы, украшения хранили во многих амурских семьях именно на такой случай. Вещи, конечно же, пришлось отдать. Традиция есть традиция. Но даже спустя годы Клавдия Павловна с болью говорила: «Исчезли такие великолепные произведения народного искусства...»

Она старалась сделать как можно больше для сохранения культуры нижнеамурских этносов. В 1963 году по инициативе Белобородовой крайисполком принял решение «О дальнейшем развитии прикладного искусства малых народностей Хабаровского края». В нем изложена детальная программа возрождения этнической культуры с привлечением всех творческих организаций, администрации края и его районов. Конкретные шаги — введение факультативных уроков народного мастерства в школах национальных сел, организация в клубах и домах культуры кружков национальной вышивки, включение в программу худграфа хабаровского педагогического института специальных часов по изучению художественной традиции коренных народов Севера, организация продажи сувенирных изделий приамурских мастеров.

Лучшие мастерицы с. Гвасюги Х. Кимонко и С. Кимонко за вышивкой. 1950-еС 1968 года Белобородова по совместительству работала в Хабаровском отделении художественного фонда РСФСР инспектором-искусствоведом, а в 1974-м он стал ее постоянным местом работы. Она комплектовала коллекции, организовывала выставки, а в основе всего главный критерий — подлинность. Всякое отступление от канона или попытка стилизации отзывались душевной болью. Это видно из ее письма нанайской мастерице Татьяне Константиновне Ходжер*: «Дорогая Татьяна Константиновна! Мне не хотелось бы огорчать Вас, но как я была огорчена и расстроена, когда получила Ваш халат, Вы не можете себе представить! До слез! Великолепный, блестящий узор на халате, но из какого материала он сделан! Ну кто мог дать Вам такой злой и бездарный совет: из дерматина (грубого и тяжелого) вырезать орнамент и затем на машине пришить его на белую ткань? Что можно придумать хуже? Художественную ценность народного изделия определяет не только национальный орнамент. Здесь имеет значение все в целом: соответствующий материал, сочетание тканей по цвету и обязательно ручной труд. Вы замечательная мастерица, Татьяна Константиновна. Но не старайтесь в искусстве идти по легкому пути, делайте по настоящим традициям Вашего национального искусства художественные изделия, чтобы о Вас и Вашем искусстве осталась память».

И об этом же ее выступление на Всесоюзной конференции по проблемам искусства в марте 1977 года: «В настоящее время мастера Хабаровского края начинают заметно терять художественный вкус и чувство фактуры материала и изделий. Новые материалы, широко применяемые на промыслах местной промышленности для массовой продукции, привлекают их яркостью цвета и простотой вырезывания узоров. Так вот, сейчас прекрасные мастера, способные создавать уникальные произведения ручной вышивки, делают ковры и халаты с аппликацией из павинола, покрывают халаты орнаментом, вырезанным из старых болониевых плащей. Нет сомнения, ручная вышивка такого же орнамента потребует от мастерицы не менее двух месяцев работы, а здесь она делает его в течение двух-трех дней! Очень печально, но увлечение мастеров павинолом, особенно в Нанайском районе, где имеется несколько мастерских местной промышленности, принимает массовый характер».

Азихини Кялундзюга – охотница, рукодельница, кавалер ордена Ленина. 1950-е1975-й — важный год. В ленинградском издательстве «Художник РСФСР» вышла книга К. П. Белобородовой «Приамурские узоры» с кратким изложением текста на французском, английском и немецком. Результат кропотливой исследовательской работы, обобщившей традиции и новации. Впервые так объемно и полно раскрывалось этническое искусство Амура, назывались имена старых и молодых мастеров, фиксировались технологические процессы. Мне посчастливилось держать в руках экземпляр этой книги из личной библиотеки выдающегося российского этнографа Смоляк с дарственной надписью автора: «Глубокоуважаемой Анне Васильевне от К. П. Белобородовой. Москва. Апрель. 1976». Такая вроде бы небольшая деталь, но она говорит о неоспоримой ценности «Приамурских узоров», на которые, кстати, мы находим ссылки во многих научных статьях и изданиях.

Но главный вклад Клавдии Павловны Белобородовой не только в дальневосточную, но и мировую культуру в том, что она сумела кардинально изменить отношение к уникальному наследию народов Амура. Причем не только в умах большинства представителей титульной нации, но и самих носителей этнической культуры. Она возвращала людям чувство национального самосознания, а это все равно что вернуть птице с подрезанными крыльями возможность летать. Благодаря стальному характеру (другого сравнения не подобрать) Белобородовой, ее умению идти к цели и убеждать национальное искусство коренных малочисленных народов Амура получило признание и стало частью профессионального художественного пространства. Народных мастеров начали принимать в Союз художников РСФСР. Каждое имя было для Клавдии Павловны дорогим: Любовь Иннокентьевна Сергучева, Александра Николаевна Казарова, Очу Лукьяновна Росугбу, Анна Кузьминична Самар, Анна Дадовна Кялундзюга, Чикуэ Золонговна Киле. Она была убеждена: почетное звание члена Союза художников «и есть память о тех неизвестных художниках прошлого, от которых они через поколение перенесли эстафету народного искусства».

90-летний юбилей Клавдии Павловны Белобородовой в «Арт-подвальчике» Хабаровского фонда культуры. 1996«Я никогда не уставала восхищаться ею как доблестным искусствоведом, взявшим на себя огромный героический труд собирания и изучения национального народного прикладного искусства, не уставала удивляться контрасту между обликом: мягкой, женственной, такой, казалось бы, уютной и домашней женщины с ее железным характером, несгибаемой волей, собранностью, выносливостью и бесстрашием, — писала о Белобородовой хабаровский искусствовед и человек такой же самоотверженности Валентина Гавриловна Старикова. — Одна, в любое время года и при любой погоде, она отправлялась в командировки, не зная, где будет есть, где ночевать и на чем добираться до далеких поселков нашего обширного Хабаровского края. Часто встречались трудности и языкового общения. Зачастую тревожность поездки усугублялась тем, что с нею бывали достаточно большие по тем временам деньги, предназначенные для закупки ценных экспонатов: изделий из меха, рыбьей кожи, тканей, украшенных уникальным орнаментом. Будучи сама искусной вышивальщицей, Клавдия Павловна снабжала подопечных мастериц цветными нитками из своих запасов, поскольку даже в Хабаровске эти нитки были дефицитом. Несколько мастериц стали членами Союза художников не только для славы и почета, а и с практической целью: обеспечить безусловно талантливым, но беспомощным старухам приличную пенсию. Умея ладить с высшим начальством как в крае, так и в Москве, она добилась того, что с национальным искусством народностей Дальнего Востока познакомилось множество городов Советского Союза и за рубежом и везде это искусство вызывало изумление от открытия неведомого».

В 1965 году пять приамурских мастериц приехали в Москву и стали лауреатами масштабной выставки ВДНХ. Вскоре произведения нижнеамурского искусства увидели на выставках в Польше (Познань, 1966) и Японии (Ниигата, 1967). Позднее была организована большая передвижная экспозиция, взявшая начало в 1981 году в Москве и Ленинграде и путешествовавшая по стране в течение пяти лет, открывая тысячам людей древнюю культуру тунгусо-маньчжуров.

Для Хабаровского краевого общественного благотворительного фонда культуры, в то время регионального филиала Российского фонда культуры, встреча с Белобородовой стала важной строкой в биографии. Впрочем, это было неизбежно, потому что главные цели совпадали — сохранить и поддержать народное искусство. В 1995-м в галерее «Арт-подвальчик» открылась персональная выставка прославленного искусствоведа, где впервые были представлены ее собственные произведения в технике вышивки, выполненные с 1945 по 1955 год. Многие тогда заново открыли для себя эту женщину.

Забини Кялундзюга, с. ГвасюгиС 1993 года и до последних дней жизни Клавдия Павловна Белобородова оставалась близким и надежным другом для председателя Хабаровского фонда культуры Светланы Юрьевны Черепановой, для многих, кто ее знал и любил. Поэтому после ее ухода долго не проходило острое чувство утраты. Известный нанайский мастер, член Союза художников России Лариса Ганзулиевна Бельды издала при поддержке Хабаровского фонда культуры небольшую книгу «Даня гуйсэкэни» («Бабушкин сундучок») о традиционной одежде нанайских детей. Это ценное этнографическое издание со схемами кроя одежды и обуви, с детальными описаниями технологий пошива начинается с посвящения: «Памяти Клавдии Павловны Белобородовой, искусствоведа, светлого человека». В 2000 году Хабаровский фонд культуры учредил премию имени К. П. Белобородовой. Ее вручали лучшим мастерам из числа коренных народов Севера, и первый в этом списке художник и резчик по дереву Николай У.

Прошло много лет, выросло не одно поколение мастеров, которые продолжают традиции предков и создают новые сюжеты в этническом искусстве Амура. Многие стали профессионалами, их произведения покупают музеи Европы и Юго-Восточной Азии, они проводят мастер-классы на международных фестивалях, участвуют в крупных выставках в России и за рубежом. Начало всему пятьдесят лет назад положила женщина с тонкой душой и несгибаемым характером. Имя Клавдии Павловны Белобородовой стала легендой, но и это тоже закономерно.

Елена ГЛЕБОВА