Словесница Искусств

Памяти Геннадия Матвеевича Кутурова

Время уходит, часто ускоряя бег и неумолимо сметая все со своего пути. Но порой встречаются люди, чье присутствие внутренне ощутимо через долгие годы разлуки. Идея написать о своем первом преподавателе на хабаровском худграфе Геннадии Матвеевиче Кутурове (1937–1999) была у меня давно.

Уже прошло много лет со дня прощания с ним в Федотовской галерее ледяным январским днем 1999-го. К сожалению, из-за моей нерасторопности этот материал получился скупым, так как совсем недавно ушла из жизни жена художника Евгения Сергеевна Чернецова (1947–2021). Она была выпускницей художественно-графического факультета. Сначала работала преподавателем на архитектурном факультете политехнического института, затем учителем изо в средней школе. Позже полностью посвятила себя дочери Вике. Главное, Евгения Сергеевна всегда была рядом с мужем — и в радости, и в горе. К сожалению, боли и страданий этой семье выпало несправедливо много. Я опоздала на месяц, и разговор с Евгенией Чернецовой уже никогда не состоится. Вместе с ней навсегда ушли в небытие многие события творческой биографии художника. Поэтому статья — это в первую очередь воспоминание о хорошем человеке, художнике и педагоге.

Остались друзья Геннадия Матвеевича, остались его картины и рисунки. Воспоминания полувековой давности начну с черно-белой фотографии, принадлежащей Николаю Иннокентьевичу Холодку. На обороте сохранилась карандашная надпись: «1 мая 1985 г.». За этой фотографией десятилетия прошедшей жизни, разные судьбы, радостные и печальные события, растворившиеся во времени. На ней три семьи в мастерской Кутурова. В центре снимка улыбающиеся Геннадий Матвеевич с дочерью Викой, рядом Евгений Бурлов и Николай Холодок с женами и детьми. Молодые, смеющиеся, успешные. Не нужно быть проницательным, чтобы догадаться — это встреча друзей после праздничной демонстрации и перед веселым застольем. Трех художников долгие годы связывала дружба. Кутуров и Бурлов познакомились, подружились и учились на хабаровском худграфе. Об этом студенческом периоде жизни Геннадия Матвеевича и Евгения Васильевича хорошо написал Александр Лепетухин.

Позднее, уже после окончания в 1965 году института, Бурлов познакомил Кутурова с Холодком. Эта встреча также положила начало дружбе длиною в жизнь. По совету Бурлова Холодок, тогда кадровый офицер, обратился к Геннадию Матвеевичу с просьбой о подготовке его к поступлению в Московский полиграфический институт на факультет художественно-технического оформления печатной продукции. Началось время ученичества, активного штурма академического и конструктивного рисования с натуры и освоения техники живописи. Двухлетнее упорство принесло долгожданные плоды в 1974 году. Несмотря на постоянный большой конкурс в московский престижный вуз, знаменитый полиграф был взят Николаем Холодком с первого раза. В творческой биографии Кутурова тоже начался важный и продуктивный период. Параллельно с Холодком он в течение пяти лет синхронно выполнял абсолютно все учебные задания по специальным дисциплинам. В сущности, Геннадий Матвеевич самостоятельно, только лишь для своего профессионального роста, прошел весь курс обучения в столичном институте. Это важная и существенная черта характера художника, который постоянно стремился к освоению нового в своем деле. Еще одним источником профессионального роста Кутурова были творческие дачи Союза художников СССР. Рисунки и этюды с изображением прибалтийских городов, сенежские пейзажи и ландшафты средней полосы России появятся на этюдах и в графике Кутурова. Ежегодные пленэры по просторам Дальнего Востока обогатят его зрительную память, помогут найти и раскрыть новые темы.

Холодок вспоминает, как однажды, уже после окончания полиграфа, к нему в мастерскую зашел Кутуров со словами: «Николай, хватит заниматься только графикой. Тебе пора переходить на цвет!». И протянул увесистый пакет, доверху наполненный тюбиками масляных красок.

Моя первая встреча с художником Кутуровым произошла в худграфовской мастерской рисунка в сентябре 1967 года. Геннадий Матвеевич был невысок, карие глаза внимательны и доброжелательны. Глаза человека, открытого общению. Обычно Кутуров приходил в мастерскую раньше студентов, раскладывал принесенные с собой альбомы и книги. Беседуя с нами, всегда стремился показать, как изменяется художественный результат при использовании той или иной техники. Поэтапно рассказывал о том, как правильно выполнять задание, четко определяя учебную задачу. Старался щадить нас при анализе ошибок в работах, особенно по композиции. Перебирая наши наброски, Кутуров мгновенно выбирал удачные. По сути, он постоянно говорил нам о том, что в искусстве нет мелочей. Даже к начальным этапам по подготовке инструментов к работе, выбору художественных материалов надо подходить ответственно. Безусловно, Кутурова напрягали наши сухие, «проволочные» рисунки и маловыразительные этюды. Желая нас раскрепостить, он однажды подробно рассказал, как работать в технике монотипии, в которой не всегда бывает предсказуем результат; хотя это не было предусмотрено программой, Геннадий Матвеевич наглядно показал нам, как выполнить такое задание, не поленившись принести для этого все необходимое. Как педагог Кутуров был очень начитан и глубоко эрудирован.

С 1972 года, после завершения педагогической деятельности, Кутуров постоянно работал в Хабаровском отделении Художественного фонда СССР. В 1975 году стал членом Союза художников СССР. При этом как художник он никогда не выпадал из поля зрения людей, знавших его, — на выставках всегда можно было видеть его живописные и графические произведения.

В мастерской Николая Холодка висит этюд с неожиданным и необычным названием «Не спи, не спи, художник» (1980-е годы). Он быстро сделан с натуры, несет черты незавершенности: приблизительный рисунок и оставленные незаписанными фрагменты холста. Общий колорит композиции прохладный, ассоциирующийся с глубоким и спокойным сном. Гармонию дремы и тишины нарушает самое сочное пятно этюда — фрагмент яркого лоскутного одеяла. Он словно напоминание о солнечном дне и его заманчивых и изменчивых красках. О спящем натурщике Кутуров обычно говорил, что это Николай Холодок.

Глядя на эту незавершенную композицию, сразу вспоминаешь студенческие годы и ранние подъемы на пленэре. Геннадий Матвеевич будил нас на этюды с первыми лучами солнца. Часто над Уссури еще стоял легкий слоистый туман, и все вокруг казалось написанным китайским художником на рисовой бумаге. Однажды, не успев до начала пленэра загрунтовать картон и холсты, мы с подружкой решили, что можем это сделать и во время практики. Нам был срочно нужен горячий клеевой грунт, но сложенная на берегу горка влажного топляка никак не хотела превращаться в костер. Геннадий Матвеевич обнаружил нас совершенно случайно, когда мы уже обильно полили дрова уайт-спиритом, не подозревая о взрывоопасных свойствах этой жидкости. К счастью, Геннадий Матвеевич уберег нас от травм и ожогов. Каждый вечер он приходил к нам в деревенскую избу, просматривал и анализировал нарисованное за день. Выявив устойчивые ошибки, всегда давал толковые советы. Это спокойное и деловитое общение создавало ощущение той творческой атмосферы, которой жил сам художник.

Вспоминая участие Кутурова в выставках, трудно сказать, какому именно жанру он отдавал предпочтение. Среди его графических и живописных работ есть пейзажи, портреты и натюрморты. Все, к чему обращалось внимание художника, было нарисовано и написано с натуры. По-видимому, для его мироощущения это было важно, так как именно реальность становилась предметом творческих размышлений и фиксации на бумаге или холсте. Она давала ощущение причастности к незаметным обычному глазу, но таким важным для художника постоянным изменениям в природе. Многочисленные пленэрные поездки по Дальнему Востоку представлены этюдами, на которых часто можно видеть пейзажи Сахалина и Камчатки. Это любимые места для творчества Кутурова. На этюдах ветви кедрового стланика на светлом песке, уединенные бухты и шумные рыбные цехи с силуэтами стоящих у пирса судов. Некоторые из них стали основой для завершенных произведений. Однажды во время такой поездки на Сахалин совместно с Холодком они сделали роспись для одной из школ города Томари по эскизам, разработанным Кутуровым. После завершения работы художников горячо благодарили в местной администрации и вручили по памятному значку.

Множество панорамных этюдов явно написаны художником из окна мастерской на шестнадцатом этаже в доме по улице Ленина. Рассматривая их, невольно задумываешься о том, как по-особенному видит окружающий мир художник. Обывателю трудно представить, каким неисчерпаемым источником эстетических впечатлений может быть привычный пейзаж. Для художника это всегда занимательный, естественный и изменчивый театр природы. В этюдах Геннадий Матвеевич стремился запечатлеть редкие состояния освещения раннего утра или приближающихся сумерек с силуэтами домов, подсвеченных из окон. Искал особенные цветовые отношения, пропорции земли и неба для истекающего зноем хабаровского лета или зимней стужи. Фактурные эффекты в его этюдах также направлены на выявление задуманного художественного результата. Композиции, посвященные Хабаровску, написаны в разной манере. В одних преобладает декоративное, порой плоскостное начало, другие отмечены пространственной глубиной. В равной мере в таких композициях меняется отношение к цвету, то интенсивно насыщенному или, наоборот, сближенному по пятнам.

У многих мастеров есть темы, к которым они обращаются постоянно. Такой лирической, камерной темой в творчестве Кутурова были образы дочери Вики и жены Евгении Сергеевны. Большинство детских портретов не датировано, их нельзя расположить в точной последовательности, но в них всегда можно увидеть черты дочери. В композиции «Девочка в дверях» маленькая терпеливо позирующая модель написана большими цветовыми отношениями в холодной цветовой гамме. Это усиливает матовую прозрачность ее лица. Звучность ультрамарина и изумруда подчеркивает контраст красного, заряжая холст напряжением. Это круг солнца на груди, словно пульсирующее сердце и фигурка игрушечной лошадки. Они кажутся обычными атрибутами беззаботного детства. Вика изображена словно стоящей на пороге жизни, но тревожный колорит картины напоминает о годах переживаний и безуспешной борьбы родителей за ее хрупкое здоровье.

В холсте «Подросток» (1980-е) мастер запечатлевает память о своей девочке на пороге взросления, который так и не наступил. Фоном для портрета послужили сохранившиеся детские рисунки Вики. Взметнувшаяся, написанная рельефными мазками занавеска открывает образ сказочной принцессы, тонкой, кареглазой девочки с раскрытой книгой. На ее фигуре художник сконцентрировал внимание зрителя, активно выделив цветом. В композиции есть черты некоторой незавершенности, ассоциирующейся с внезапным обрывом жизненной нити. В ней передано главное: сохранено тепло чувств и нежность, светлая память и неугасающая горечь невосполнимой утраты. Тема материнства и детства всегда была значима для художника и годами развивалась в творчестве. Образы Евгении и маленькой Вики на многочисленных рисунках и этюдах. Много сил отдано художником при создании холста «Материнство». Геннадий Матвеевич тяжело переживал, когда эта картина, прошедшая отбор выставкома, не была представлена в экспозиции одной из выставок в 1998 году. Как потом окажется, это был последний год его жизни.

В собрании Дальневосточного художественного музея есть холст «Реставрация» (1950–1988). Судя по датировке полотна, Кутуров эпизодически входил в работу над ним на протяжении длительного времени. Нечасто в произведениях художников периода развитого социализма можно было увидеть интерьер храма, да еще и с фигурами убогих старушек. Произведение такого мыслящего художника, каким был Геннадий Матвеевич, явно несет черты какого-то сюжетного начала. Даже на житейском уровне у зрителя возникает вопрос о том, что же конкретно имел в виду художник, когда задумывал и писал произведение. Сейчас это уже не восстановить, но, без сомнения, промытая от вековой копоти, сияющая прозрачными красками фреска с изображением Троицы Ветхозаветной задает цветовое и философское звучание композиции. Ее торжественный, канонический строй о вечной гармонии и совершенстве мира небесного. Если обратиться к весьма отдаленной аналогии, то замысел композиции «Реставрации» перекликается с общей структурой средневекового алтарного складня. На контрасте миру небесному мир земной несовершенен, полон боли и скорби. Пространство храма дает возможность выйти за пределы своего мифического времени и соотнестись с временем реальным. Нечеткая, с размытыми контурами фигура на переднем плане играет важную роль в восприятии композиции, создавая эффект сиюминутности бытия человека. Конечно, это смысловое наполнение композиции не может быть исчерпывающим в беглых заметках и совпадать с замыслом художника, так как даже не раскрывает данное ей название «Реставрация».

Приоткрыть смысл произведения помогает Николай Иннокентьевич Холодок, не раз беседовавший с Кутуровым. Еще в предперестроечное время художник размышлял о необходимости реставрации веры как духовной составляющей жизни России. После долгих лет безверия, глумления над святынями и разрушения храмов наконец возвращается вера. Просветленные лики Троицы дают надежду на возрождение лучших качеств в характере русского человека и одно из них — сострадание. Обновление личности никогда не происходит сразу и со всеми. Вот и мелькнула на первом плане безразличная к чужому горю фигура.

Можно сказать, что в творчестве Геннадия Матвеевича графика и живопись переплетались постоянно. Он работал и экспериментировал в разных видах и техниках графики, постоянно участвовал в выставках, получал дипломы, подтверждающие его профессиональное мастерство. Самые значительные среди них Республиканская выставка плаката в Ленинграде (1972), Всесоюзная художественная выставка «50 лет гражданской авиации» в Москве (1973), Выставка Торгово-промышленной палаты СССР в Таллине (1974), участие в Международном конкурсе «Плакат Олимпиады-80» в Москве (1980), Международная выставка «Плакат в борьбе за мир» в Москве (1982) и другие. Кутуров сам перечислил их в своем каталоге.

Мастер владел техникой вырезной графики. Хотя самой технике уже не одно столетие, Геннадий Матвеевич смог удачно ее интерпретировать в тематической серии из шести листов «Солнце над Амуром» (1970-е). В композиции «Приготовление талы» художник сохраняет характерные черты традиционного быта коренных народов Амура (каталог), подчеркивает этническое начало криволинейным орнаментом аппликации старинного ковра. Хотя перед нами графическая композиция, в соотношении белого и черного цветов художник смог достичь впечатления солнечного дня. В собрании ДВХМ есть повторение этой композиции, названной мастером «Светлое утро». В ней художник сделал легкое подсвечивание фона, обогатив этим приемом цветовую гамму. Лист из этой же серии «Амурские волны» решен на синтезе некоторой условности изображения людей и мощной декоративной интерпретации водной стихии. Закрученные спирали за бортом лодки подобны известному орнаменту бегущей волны коренных народов. Они убедительно передают стремительность летящего по волнам судна и ассоциируются с мифическим водным драконом. Николай Холодок подчеркивает, что Кутуров первым инициировал обращение к приемам вырезной графики, вызвав и у него интерес к освоению и экспериментам в этой технике.

Емкий и лаконичный язык плаката также был доступен Кутурову. Некоторые листы посвящены первостроителям Комсомольска-на-Амуре («Колумбам Комсомольска-на-Амуре — слава!», «Продолжим подвиг на Амуре!» и др.), дальневосточной авиации («Воздушные линии Дальнего Востока»), создана серия «Русские офицеры» («С. Макаров», «Витус Беринг», «Г. Невельской») и т. д. Многие плакаты обращены к значимым событиям истории родного края. Точный отбор реалий, обобщение силуэтов и стилизация, максимальная выразительность и ассоциативность цвета используются в арсенале изобразительных средств художника. При этом стилизация не является самоцелью для Кутурова, не стирает и не размывает образ, не делает его нечитаемым для обычного зрителя. Основы такого понимания были положены и отточены еще в первые годы после окончания худграфа. В самом начале творческого пути, работая в Дальневосточном филиале ВНИИТЭ, Кутуров развил специфику и особенности лаконичного дизайнерского мышления. Он разрабатывал товарные знаки для различных предприятий Хабаровска и Хабаровского края, решая их строго и выразительно.

Так сложилось в непростой жизни Геннадия Матвеевича, что отчаянная ситуация с его здоровьем при необходимости постоянного лечения в стационаре обусловила появление графической серии «Больхроника». Как художник, он не мог не рисовать ежегодно несколько месяцев. Поэтому больничная палата на это время становилась мастерской Геннадия Матвеевича, а персонал больницы и ее обитатели натурщиками. Герои серии — врачи, медсестры, нянечки и санитарки, а также те, кто ждет и надеется на облегчение. На некоторых лицах героев цикла видны черты усталости, но в них нет беспощадной безысходности. Особенности условий создания «Больхроники» определили преимущественно мягкие и подвижные материалы серии (карандаш, уголь, пастель и т. д.). Это действительно реальные, быстрые наброски и зарисовки из больничной жизни без какой-либо лакировки и ложной патетики. В 2002 году большая часть серии «Больхроника» была представлена на выставке в стационаре, а после подарена больнице. Организаторами этой художественной акции стали Николай Холодок и Евгений Бурлов.

Тяжелая, дымная осень 1998 года. Хабаровск затянут мрачной, пепельной мглой окруживших его лесных пожаров. Осень оказалась роковой для здоровья Кутурова. Геннадий Матвеевич ушел из жизни в первый день нового, 1999 года. Прошли десятилетия, но этот художник, работавший с нашей студенческой группой всего-то около полутора лет, хорошо запомнился. Остался в памяти студентов доброжелательным и интеллигентным педагогом, умевшим спокойно настраивать на серьезную работу. Рядом с ним как бы само собой образовывалось эмоциональное поле уверенности и деликатности.

Естественно, уход из педагогической в творческую деятельность стал для Кутурова продуктивным. Возможность самому планировать собственное время, выбирать место пленэров плодотворно сказались на его творчестве. Он смог полностью раскрыться как мастер изобразительного искусства и создать свою художественную реальность. Геннадий Матвеевич не был склонен к мелочному правдоподобию и условной рафинированности в творчестве. Он стремился к пластически целостной и обобщенной трактовке форм, подчеркивая их цветом. Его живописи не свойственна патетика, она рассчитана на неспешное созерцание.

Индивидуальное воспроизведение Кутуровым окружающего мира развивалось в традициях советского изобразительного искусства 1970–1980-х годов и всегда было наполнено и окрашено его личным ощущением гармонии и подлинности.

Геннадий Матвеевич свои произведения часто не датировал, и сейчас многие из них невозможно расположить в хронологической последовательности. Они находятся в Дальневосточном художественном музее (Хабаровск), Картинной галерее им. А. М. Федотова (Хабаровск), Музейно-выставочном центре Забайкальского края (Чита), Музее современного искусства ЕАО (Биробиджан), Галерее современного искусства «Метаморфоза» (Комсомольск-на-Амуре). Конечно, долгожданные встречи зрителей на ретроспективных выставках с произведениями Геннадия Кутурова возможны.

Автор выражает искреннюю признательность художникам Н. И. Холодку и Е. В. Бурлову за предоставленные фотографии из личных архивов и помощь в подготовке этой статьи.

Особая благодарность директору Галереи современного искусства «Метаморфоза» (Комсомольск-на-Амуре) О. Приваловой и художнику И. Грабовскому, любезно предоставившим фотографии произведений Г. М. Кутурова.

Виктория ШИШКИНА

ИСТОЧНИКИ

1. Кутуров Геннадий Матвеевич: Каталог выставки. Хабаровск: Риотип, 1992. с. 8.
2. Лепетухин А. П. Три судьбы: ДАЛЬ: альманах /ХГПУ. 2007, № 1. с. 18–26.
3. Морозова А. «Больхроника» без темных красок // Словесница искусств. № 11. 2003. С. 21.