Дмитрий Афанасьевич Лухманов — личность на российском Дальнем Востоке достаточно известная. Он был капитаном знаменитого парохода «Атаман», ходившего по Амуру в XIX столетии и перевозившего на своем борту приамурских генерал-губернаторов С. М. Духовского и Н. И. Гродекова. Еще писал книги, ставшие библиографической редкостью. Не так давно в биографии моряка появились новые страницы.
Среди новых изданий, поступивших недавно в фонд Дальневосточной государственной научной библиотеки, мое внимание привлекла вышедшая в Москве книга Александра Колмогорова «Мне доставшееся: семейные хроники Надежды Лухмановой». Захотелось узнать, какое отношение ее героиня имеет к Дмитрию Афанасьевичу Лухманову. Оказалось, самое прямое — она его мать. Мало того, из текста стало понятно, что и некоторые другие члены этой большой семьи связаны с Дальним Востоком. В разное время здесь побывали и сама Надежда Александровна, и ее сыновья, и внук. А сам автор книги Александр Григорьевич Колмогоров — правнук Надежды Лухмановой.
В 1991 году ему в руки попал небольшой семейный архив Колмогоровых — Лухмановых, и это стало поводом рассказать о сложных, а подчас трагических судьбах предков. Несколько лет А. Г. Колмогоров изучал семейные реликвии, погрузившись в перипетии бурной жизни забытой русской писательницы Надежды Лухмановой, ее мужей, детей, внуков. Работая в десятках архивов и музеев, автор провел увлекательнейшее историческое и биографическое исследование жизни своих многочисленных родственников.
Неистовая Надежда
В своей книге А. Г. Колмогоров делает упор на историю жизни главной героини — писательницы, переводчицы, драматурга и автора ярких публицистических произведений Надежды Александровны Лухмановой (в девичестве Байковой). Перед читателями предстает непростая писательская судьба, сложные отношения с четырьмя мужьями: Афанасием Лухмановым, Виктором Адамовичем, Александром Колмогоровым, Михаилом Гейслером; трагедия, связанная с рождением четырех незаконнорожденных детей — Дмитрия, Бориса, Марии и Григория. Ее судьба полна драматизма. Из-за неординарных поступков, которые сопровождали всю жизнь Надежды Александровны, ее называли «неистовая Надежда». Свой последний отчаянный шаг она совершила незадолго до смерти, когда в возрасте 62 лет добилась разрешения отправиться на Русско-японскую войну корреспондентом Общества Красного Креста, «Петербургской газеты», харьковской газеты «Южный край», совмещая это с работой сестры милосердия. Так Надежда Лухманова стала одной из первых женщин — военных корреспондентов. Желающих было немало, но их просто не допустили до передовой, а Надежда Александровна попала на фронт лишь потому, что официально ехала на войну сестрой милосердия. За оказание помощи раненым под огнем противника Лухманову наградили золотой медалью на георгиевской ленте.
Честно Надежда Александровна отрабатывала и свой журналистский хлеб. Помимо прямых обязанностей сестры милосердия, она побывала в двух маньчжурских армиях и присылала потрясающие репортажи с полей сражений: пятьдесят материалов с мест событий опубликовала газета «Южный край» и девяносто «Петербургская газета».
В одном из первых репортажей она пишет: «Почему я еду? Ужас ожидания неизбежности отнял бы у меня способность работать, изнылось бы мое сердце. Где уж тут писать статьи о вопросах гражданской жизни?! Один выход — бежать туда, где страдают, и там, исполняя обязанности матери, сестры, няньки, стряпухи, подкармливая и выхаживая раненых, забыть собственный страх и довести себя до такой покорности, когда вся молитва к Господу будет сосредоточена в одном вопле: „Да будет воля твоя!!!“».
Дневниковые записи Надежды Лухмановой, приведенные в книге «Мне доставшееся», дают полную картину того, в каких нечеловеческих условиях врачам и сестрам милосердия приходилось трудиться и помогать раненым. «23 мая. ...Первое общение с тяжелораненым. Он пытается говорить и просит образок на шею. Я сижу у него на кровати, вытираю платком пот с его лица, а за моими плечами уже дышит холодом смерть, давно вошедшая сюда и почему-то не решающаяся прекратить страдания своих жертв...».
В своем дневнике Надежда Александровна пишет, что 13 июня 1904 года она побывала в Хабаровске, куда привезли раненых с фронта и двинулись дальше в Никольск-Уссурийск и во Владивосток, где она прочитала лекцию «О положении военных лазаретов на Дальнем Востоке» и доклад «Русская женщина как гражданка, мать и сестра милосердия».
В октябре 1904 года в госпитале, где служила Надежда Александровна, произошла радостная и горькая встреча: ее второй сын Борис поступил сюда на излечение. Капитан Борис Викторович Адамович прошел Русско-японскую войну, служил в Маньчжурии до самого подписания Портсмутского мира. Позже генерал Адамович прославился как военный историк, организатор нескольких музеев, писатель. Не желая участвовать в Гражданской войне, он эмигрировал в Югославию, возглавив Русский кадетский корпус.
Писательский талант проявился уже в дневниковых записях, которые Борис Викторович вел во время войны. А. Колмогоров включил в свою книгу выдержки из полевых дневников капитана Бориса Адамовича. «Ужасная, тягостная ночь на 14 августа. Сопку со всех сторон окружил туман. Начался дождь, захлестнуло холодной водой, зазнобило от сырости. Об огнях, кострах и палатках не могло быть и речи... Мы лежали на камнях, кутаясь в накидки. Вода стекала ручьями, внизу в лощине нежданно заревела река... Не выдержав напора противника, 10-й армейский корпус с арьергардными боями отошел на Ляоянские позиции. И началось сражение...
...Далеко за горами вправо прогремели выстрелы, но гул этого первого залпа не оборвался, как бывало прежде, а слился с новыми ударами и раскатами. Отдавало ли эхо в горах, врывались ли новые батареи в общий страшный хор, только грохот и раскаты росли, сглаживали для уха представление о стрельбе орудий и отдельных батарей и сливались в какой-то потрясающе-кипящий взрывами гудящий рокот... Без устали, без минуты вздоха эта ужасная канонада ревела, стонала, злилась, скрежетала, сея разрушение, гибель и смерть... Две силы бросались глыбами чугуна, свинца и стали...»
Надежда Александровна пробыла на Русско-японской войне до самого конца. Выехав из Петербурга 14 апреля 1904 года, она вернулась в родной город лишь 30 марта 1906 года. После подписания в Портсмуте мирного договора она, несмотря на возраст, усталость и неважное здоровье, добилась у командующего Дальневосточными войсками Н. П. Линевича разрешения на поездку в Японию на одном из транспортов, вывозивших раненых русских пленных. Через Владивосток Надежда Александровна попала в Японию и пробыла там четыре месяца, пытаясь разобраться, почему маленькая Япония смогла выиграть у огромной Российской империи эту войну.
Оттуда, из страны-победительницы, она будет писать о причинах поражения России. Прежде всего она обращает внимание на отношение японцев к своим детям, логично считая, что успех противника заключается в какой-то особенной и очень эффективной системе воспитания патриотизма не только будущих воинов, но и всей нации. Она вспоминает слова А. Н. Куропаткина, высказанные ей при аудиенции: «...Здесь не Россия сражается с Японией, а только русское воинство с целой страной!..».
В заметках о Японии Надежда Александровна пишет: «Конечно, большую часть моего времени и самое напряженное внимание в этой стране я отдала школам. Где же еще, как не в этом зерне всей гражданской жизни, было искать объяснение того необыкновенного подъёма духа и яркого проявления патриотизма, которые так сильно поражали нас в японцах за время последней войны.
Начальное образование в Японии поставлено удивительно хорошо. Уже то, что дети бегут на занятия как на праздник, доказывает, что для них учебное заведение есть второй отчий дом. В основе всего их воспитания лежит развитие патриотизма — чувства любви к Родине, уважения к ее законам, полное знание истории страны, в которой ярко отмечаются все славное, все имена героев. Большое внимание обращено на иностранные языки, в особенности английский, на гимнастику, танцы, словом, на все, что может развить не только ум, но ловкость и физические силы ребенка.
Костюмы детей мало разнятся по качеству материала и однотипны в покрое. Даже маленькая принцесса крови Кайономия, которую я видела в одной из школ, и та на вид решительно ничем не отличалась от своих подруг. Директор рассказал мне, что когда по праздникам ученики приходят навестить его и поздравить, то только тогда проявляется громадная сословная разница по цене и качеству материи и украшений на них. Но даже и в этом случае учителя стараются советом сдерживать в подростках всякое щегольство. «Школа равняет все недостатки и выделяет только сокровища ума и души» — это аксиома!
Религия в школах не преподается совсем. Она заменяется сознанием разума, включающим три основных понятия: почитание умерших предков и старание поддержать покой их душ честными и добрыми делами; любовь к Родине, готовность отдать за ее процветание и славу свою жизнь и имущество; развитие в себе трудолюбия, честности и довольства своим положением.
Вот качества, которыми японская школа в корне отличается от всякой европейской. Из всего взятого ими от Европы они учатся извлекать максимальную пользу, как сок из плода. Новое и необычное умело используется, но вовсе не ассимилируется в их жизни. Японец всегда остается самим собой, как высоко он ни был бы цивилизован«.
«Вот чем силен и непобедим этот народ — своей страстной привязанностью к земле, морю, солнцу, обычаям, могилам предков, храмам и... правительству!!!».
Вернувшись из Японии, Надежда Александровна Лухманова прожила недолго и тихо скончалась в Ялте в воскресенье 25 марта 1907 года на 66-м году жизни. Вызванный телеграммой сын Дмитрий в живых ее уже не застал.
Жизнь моряка
О старшем сыне Н. А. Лухмановой Дмитрии Афанасьевиче Лухманове особый разговор. Какое-то время он носил имя и фамилию отца и звался Дмитрий Викторович Адамович. Но в истории остался как капитан дальнего плавания Дмитрий Афанасьевич Лухманов. Он объехал весь земной шар, плавал на Амуре, на Волге, на Каспии, по Черному морю на паруснике. Стал писать книги, и в 1903 году в свет вышел первый сборник «Морские рассказы». На Дальнем Востоке Дмитрий Лухманов занимал должность директора-распорядителя Доброфлота в Гонконге, в Нагасаки, а во время Гражданской войны возглавил Доброфлот во Владивостоке. Позднее был директором Морского техникума в Ленинграде и капитаном легендарного парусника «Товарищ». Стал одним из первых Героев Социалистического Труда Российской Федерации.
Дальневосточная история Дмитрия Лухманова началась с возникновения в 1895 году нового Амурского общества пароходства и торговли, которое предполагало открытие линий с Николаевском-на-Амуре, Владивостоком, Нагасаки и Шанхаем. Дмитрия Лухманова пригласили на должность капитана. Во второй половине мая 1895 года он отправился на Дальний Восток, оставив в Астраханском порту, где тогда служил, жену с двумя малолетними детьми — дочерью Ниной и сыном Борисом, будущим лоцманом шанхайского порта.
Амурский период жизни Дмитрия Афанасьевича на приграничных с Китаем и Маньчжурией реках растянулся на долгие шесть лет. Служба на Амуре оказалось очень непростой. Все перипетии работы в Амурском обществе пароходства и торговли подробно описаны в его книжке «На капитанском мостике», вышедшей в Хабаровске в 1941 году. В этой небольшой, давно ставшей редкостью книге особый интерес представляют характеристики некоторых людей, с которыми Лухманову довелось общаться во время экспедиций по Амуру и Сунгари, — купца Тифонтая, фотографа Э. Нино, барона Будберга, И. Надарова, А. Сильницкого и других.
В феврале 1897 года штаб Приамурского военного округа ввиду предстоящего образования Амурско-Уссурийской казачьей флотилии предложил Д. А. Лухманову принять (по личному указанию командующего генерал-лейтенанта С. М. Духовского) должность ее командира и капитана одного из новых колесных пароходов «Атаман» с окладом 250 рублей в месяц. Дмитрий Афанасьевич согласился и прослужил до середины февраля 1901 года, побывав на своем судне во всех казачьих станицах от Нерчинска до устья Амура и заслужив благодарность нового командующего округом генерал-лейтенанта Н. И. Гродекова и орден Святого Станислава III степени.
Пароход «Атаман» предназначался главным образом для поездок приамурских генерал-губернаторов — сначала С. М. Духовского, а потом Н. И. Гродекова со свитой, и в этом заключалась особая сложность. Вначале Д. Лухманову пришлось столкнуться с недоверием, он испытал неправедный гнев и вспышки самодурства начальства. Учитывая время, когда Д. Лухманов писал свои воспоминания о службе на Амуре, становится понятно его негативное отношение и к окружению генерал-губернаторов, и к самим высоким начальникам. Вот как он характеризует их в книге «Жизнь моряка»: «Духовской был переведен на должность туркестанского генерал-губернатора, а его место занял его заместитель — генерал-лейтенант Николай Иванович Гродеков. Гродеков был тоже „скобелевец“, тоже георгиевский кавалер и тоже самодур, но в другом роде и из другого теста. Духовской был типичный гвардейский „пижон“, достигший высокого чина и положения не столько благодаря личным достоинствам, сколько благодаря петербургским связям супруги, урожденной княжны Голицыной. Гродеков был из „бурбонов“, создавших себе карьеру упорным трудом и службой. В то время как Духовской „проскочил“ Академию Генерального штаба, Гродеков прошел ее курс основательно и даже написал ряд трудов по тактике. У Скобелева он прославился как неутомимый исследователь среднеазиатских степей, как пунктуальный исполнитель самых трудных и рискованных поручений и как жестокий усмиритель непокорных туркмен, узбеков и других „инородцев“.
Это был старый холостяк, службист с претензией на военную ученость, вел скромный образ жизни, ничего не пил и не курил. Он никогда не горячился и не нервничал, носил мягкие сапоги на низких каблуках, говорил никогда не повышая голоса и имел привычку потирать руки. Он был небольшого роста, плотный, совершенно лысый, с острыми темными глазами под почти черными густыми бровями, носил золотые очки и подстриженные на восточный манер полуседые усы и бородку. Духовской пугал окружающих, „тихий“ Гродеков был страшен. Он мог спокойно, не повышая голоса, сказать „расстрелять“, и ничто не заставило бы его отменить раз данное распоряжение».
Лухманов с некоторым сарказмом отмечал, что Н. И. Гродеков любил устраивать различного рода проверки и не доверял никому из своего окружения. Даже категорический запрет генерал-губернатора использовать солдат не только для личных услуг офицеров, но и для хозяйственных работ в воинских частях вызывает у автора книги недоумение.
После событий Боксерского восстания 1900 года, в которых Д. А. Лухманову тоже пришлось участвовать, он оставил службу на «Атамане» и устроился временным помощником капитана на отплывающее к Черному морю судно, чтобы оттуда добраться до Петербурга, повидаться с матерью.
Лухманов пишет: «Я уезжал до весны, но случилось так, что вернулся на Дальний Восток, и то не на Амур, а к его морским берегам, только много лет спустя. Годы Октябрьской революции застали меня на посту главного агента Добровольного флота в Японии».
В 1920 году в занятом японскими интервентами Владивостоке, Д. А. Лухманов возглавил Доброфлот, и благодаря его неутомимой энергии 16 морских пароходов бывшего Добровольного флота не удалось угнать в Черное море в распоряжение Врангеля. Сохраненные суда послужили основой советского тихоокеанского транспорта Наркомвода. За эту работу и ряд научных трудов по морскому делу Д. А. Лухманова наградили званием Героя Труда РСФСР. Жаль, что большие заслуги и награды не спасли его от репрессий: в 1937 году в Хабаровске арестовали его сына Николая.
Трагические страницы
Судьба Николая Дмитриевича Лухманова — внука Надежды Александровны Лухмановой и сына Дмитрия Афансьевича от второго брака — тоже тесно связана с Дальним Востоком. Он закончил английскую спецшколу в Нагасаки, когда отец служил там морским агентом Доброфлота, хорошо знал французский, английский, немецкий, китайский, японский языки и поэтому в 1922 году в Москве легко поступил на восточный факультет Военной академии РККА. Окончив академию в 20 лет, стал работать в МИД, а с апреля 1925 года его назначили переводчиком советского консульства в Хакодате, и он принимал участие в переговорах по возвращению СССР захваченного японцами в 1920 году Северного Сахалина. Талант переводчика Николая Лухманова был замечен начальником первой советской разведки Берзиным, и в качестве сотрудника ГРУ он был отправлен в 1929 году в разведотдел штаба Сибирского военного округа, который находился во Владивостоке.
В это время на Дальнем Востоке разгорался конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), Николай Лухманов оказался в самой гуще событий. Для отпора надвигающейся агрессии Китая и защиты дальневосточных границ была создана Особая Дальневосточная армия (позже Краснознаменная) — ОКДВА, усилиями которой удалось завершить военные действия и подписать Хабаровский протокол, положивший конец конфликту. По итогам успешного завершения военных действий на КВЖД младшего командира Николая Лухманова наградили нагрудным знаком с надписью: «Бойцу ОКДВА. ОСОАВИАХИМ».
С января 1930 года Николай Лухманов служил военным переводчиком штаба армии, преподавал на курсах переводчиков при разведотделе, написал книгу «Справочник командира ОКДВА по японскому языку», изданную в Хабаровске в 1934 году. Но внутренняя ситуация в стране становилась все более напряженной. Один за другим проходили московские процессы, разоблачавшие врагов народа. Потом добрались и до военных. Начались аресты среди офицеров ОКДВА.
Видимо, почувствовав неладное, Николай Лухманов в 1937 году отправился с семьей на весь июль в отпуск. На обратном пути навестил родных в Севастополе, заехал в Симферополь и оставил у бабушки семилетнего сына Диму, а потом вернулся с женой в Хабаровск. Вскоре его арестовали на служебной квартире, назвав участником троцкистской японо-шпионской организации. Копию протокола обыска вручили его супруге М. С. Горелик (Лухмановой), тоже работавшей военным переводчиком в штабе ОКДВА. Было очевидно, что ей, как жене врага народа, уготованы годы лагерей, а ее единственному ребенку — детский дом, и она спешно уехала из Хабаровска.
На долю арестованного Николая Лухманова выпали все страшные испытания и пытки, которые применялись в то время, чтобы добиться у подследственных однозначного признания. Николай «признался» палачам в том, что он был членом военно-троцкистской организации, участником фашистского заговора в ОКДВА и японским шпионом-резидентом в штабе армии. И хотя на суде он отказался от своих слов и отрицал все обвинения, судьям понадобилось всего 15 минут, чтобы решить его судьбу: лишить звания капитана и приговорить к расстрелу. В архивах сохранился акт о приведение в исполнение высшей меры наказания. Только в 1956 году приговор в отношении Н. Д. Лухманова от 11.09.1938 был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Арест Николая ударил и по всей семье Дмитрия Афанасьевича Лухманова. В застенки НКВД попали и он, и его третья жена О. М. Ошанина, и сын В. Ошанин. Та же участь не обошла дочь Ксению и ее мужа капитан-лейтенанта Гольдберга, служившего на Дальнем Востоке. Больше десяти месяцев Дмитрия Афанасьевича мучили, били по ногам ремнями. И только благодаря тому, что в это время был снят с должности Ежов и его место занял Берия, наступило временное послабление, из тюрем выпустили несколько тысяч человек, которых еще не успели осудить, в их числе была и вся семья Дмитрия Афанасьевича Лухманова. Дела прекратили, судимость сняли, отпустили из-под стражи. Кроме Николая, которого к этому времени уже расстреляли...
После освобождения Дмитрий Афанасьевич продолжал работать. Трудился в Министерстве морского флота капитаном-навигатором до самой смерти в 1946 году...
В книге Александра Григорьевича Колмогорова «Мне доставшееся: семейные хроники Надежды Лухмановой» еще очень много героев и судеб. Из рассказов о жизни, полной приключений, страстей, горестей и радостей многочисленных потомков Надежды Лухмановой, складывается сложная и пестрая мозаика. В этой семье было много ярких личностей, таких, например, как сводный брат Дмитрия Афанасьевича Лухманова Георгий Адамович и его сестра Татьяна. Георгий известен как поэт Серебряного века, член гумилевского «Цеха поэтов», крупнейший литературный критик русского зарубежья и создатель литературной школы «Парижская нота», а Татьяны Адамович (Высоцкая) — выпускница Смольного и Института ритмической гимнастики, руководила собственной балетной школой в Петрограде, дружила с Анной Ахматовой и была музой Николая Гумилева. Но в этой статье хотелось рассказать лишь о тех предках А. Колмогорова, чьи судьбы в разные периоды истории были связаны с Дальним Востоком.
Татьяна КИРПИЧЕНКО
ИСТОЧНИКИ:
-
Колмогоров, А. Мне доставшееся: семейные хроники Надежды Лухмановой / Александр Лухманов. — Москва: АГРАФ, 2013. — 360 с.
-
Левицкая, Т. В. Творческий путь Н. А. Лухмановой (1841–1907): автореф. дис... канд. филолог. наук. / Т. В. Левицкая. — Москва, 2019. — 40 с.
-
Лухманов, Д. Жизнь моряка / Д. Лухманов. — Ленинград: Лениздат, 1985. — 511 с.
-
Лухманов, Д. На капитанском мостике / Д. Лухманов. — Хабаровск: ОГИЗ: Дальневост. гос. изд-во, 1941. — 160 с.
-
Лухманов, Д. На палубе: из воспоминаний / Д. Лухманов. — Москва: Совет. писатель, 1938. — 250 с.
-
Тончу, Е. Женщина и литература. Т. 1 / Елена Тончу. — Москва: Изд. Дом ТОНЧУ. — 679 с.: ил.
