Духовный путь старообрядческого священника Петра Изотова
Биография человека, причисленного по прошествии времени к историческим личностям, всегда рассматривается в контексте эпохи, в которую он жил и творил. Петр Федотович Изотов — третий старообрядческий священник, служивший в начале ХХ века
в Хабаровске и его окрестностях. Он принадлежал к поколению переселенцев, приехавших в дальневосточную Россию из Румынии и обосновавшихся здесь на многие годы. Судьба о. Петра, как и многих священнослужителей того времени, оказалась трагической, но даже спустя многие десятилетия это имя не потускнело.
История «водворения»
Жанр биографии привлекает внимание исследователей несмотря на разнообразие мнений, взглядов, оценок и подходов. «Персональная история» стремится постичь жизнь отдельного человека во всей ее полноте. Изучение архивно-следственных дел из архива УФСБ РФ по Амурской области и Хабаровскому краю, материалов следственных дел и других ценных источников позволило восстановить многие факты из биографии старообрядческого священника Петра Изотова, а главное, воссоздать портрет эпохи, в которую оказалась вписана его судьба.
Петр Изотов родился 16 января 1869 г. в румынском селе Русская Слава Бобадакской волости Тульчанского уезда, здесь же получил домашнее религиозное образование. В 1907 г. старообрядческий епископ Славский Леонтий рукоположил его в священноиереи. Уже будучи священником Белокриницкой иерархии о. Петр Изотов принял решение уехать в Россию. В списках министерства внутренних дел от 8 декабря 1909 г. (№ 203) значится, что в Приамурье переселилась семья старообрядцев, жителей румынского с. Русская Слава, во главе с «духовным наставником» Петром Федотовым Изотовым (Феодот), 39 лет. С ним жена Пелагея Антиповна, 38 лет, и шестеро детей — семнадцатилетняя Параскева, девятилетний Поликарп, семилетний Аникита, пятилетний Матвей, трехлетняя Домника и годовалый Василий.
Нужно сказать, что освоение Амурской и Приморской областей наследниками протопопа Аввакума началось еще в 1860-е гг., и приезжали они преимущественно из сибирских регионов. Это движение поддерживалось Главным управлением Восточной Сибири, впоследствии Приамурской администрацией. Генерал-губернаторы А. Н. Корф, С. М. Духовский, Н. И. Гродеков, П. Ф. Унтербергер высоко оценивали колонизационный потенциал старообрядцев. Правительство тоже не препятствовало привлечению значительного числа переселяющихся в далекий край, рассчитывая на экономию средств при переселении и обустройстве на новых местах неприхотливых староверов.
В начале ХХ в. хозяйственное освоение дальневосточного региона осуществлялось на основании утвержденных «Временных правил для образования переселенческих участков в Амурской и Приморской областях». Каждый член переселенческой семьи мужского пола вне зависимости от возраста получал 15-десятинный земельный надел. В 1908–1914 гг. реализовывался уникальный проект переселения на казенные земли российского Дальнего Востока зарубежных старообрядцев-липован из Австро-Венгрии, Румынии и Болгарии. Их возвращению на историческую родину способствовала провозглашенная в империи веротерпимость. Влиятельные старообрядческие сообщества России и видные деятели (П. Рябушинский, Д. Сироткин, Н. Бугров) оказывали помощь своим заграничным одноверцам. Роль посредника между правительственными структурами и заграничными общинами липован принадлежала Совету Всероссийских съездов старообрядцев Белокриницкой иерархии.
Следует отметить, что правом на переселение в азиатские пределы империи с последующим «водворением» на казенных землях прежде обладали исключительно российские подданные. Для липован сделали льготные условия: их принимали в российское подданство без соблюдения обязательного предварительного пятилетнего «водворения» на территории Российской империи, предусмотренного для иностранцев. В Совете министров полагали, что такое смягчение требований «находило бы себе полное оправдание в том, что они принимаются не в качестве иностранцев, но лиц, восстанавливающих лишь связь с прежним своим отечеством...». Однако старообрядцам накануне переселения предписывалось выполнить все обязательства по отношению к правительствам покидаемых стран и предоставить соответствующую подписку в российское министерство.
Осенью 1907 г. на территории Амурской области священником Дмитрием Смирновым было зачислено около 6 000 земельных долей для «водворения» до 2 000 семей российских и зарубежных старообрядцев. В 1908 г. ходоки из нескольких румынских сел проследовали в Приамурье для знакомства с условиями ведения хозяйства на этих землях. Для них переселенческое управление издавало брошюры с описанием маршрута следования, местных природных условий, сроков сельскохозяйственных работ, особенностей землеустройства. Актуальную информацию о переселении на Амур и принимаемых на этот счет российским правительством мерах старообрядцы находили также на страницах журнала «Церковь».
Старообрядцы из Австрии покидали обжитые места в слободах Белая Криница, Климовцы, Соколинцы и Лукавцы Буковинского герцогства. Румынские липоване перебирались в Россию из городов Пятра-Нямц, Брэила и Яссы, селений Русская Слава, Гиздарешты (Новое Село), Журиловка, Сарикёй, 23-я Миля, Старая Килия, Магмудия, Свистовка, Каменка, Переправа. Болгарские староверы приезжали из Татарицы. Фамилии Романовых, Сергеевых, Афанасьевых, Кондорович, Михайловых, Васильевых, Тимофеевых типичны для австрийских липован. Среди румынских переселенцев были распространены фамилии Цукановых, Егоровых, Федоровых, Захаровых, Кононовых, Петровых, Авдеевых, Осиповых, Ласточкиных.
Абсолютное большинство зарубежных старообрядцев не располагали значительными суммами, при этом немалые средства приходилось расходовать в пути. На проезд по железной дороге от границы до Сретенска (Забайкальская область), занимавший около месяца, одному взрослому переселенцу приходилось затратить от 13 до 16 рублей (дети до 10 лет обеспечивались бесплатными билетами). Около трех рублей стоил билет на речной пароход от Сретенска до Благовещенска. А ведь еще нужно было добраться до мест поселения, нередко преодолевая более сотни верст. Согласно подсчетам Совета Всероссийских съездов старообрядцев, содержание в пути на каждого человека составляло примерно 10 рублей. Таким образом, чтобы перебраться в Россию средней семье переселенцев из шести человек, например, четырех взрослых и двух малолетних детей, требовалось не менее 120 рублей. Многие семьи, не имея денег даже на оплату проезда, добирались за счет путевых пособий, которые впоследствии высчитывались из «домообзаводственных» денег. После «водворения» в Приамурье переселенцы могли рассчитывать на получение ссуды до 200 рублей. Несомненный интерес представляет практическое значение правительственной помощи. Переселенческий чиновник В. В. Огинский оценивал среднее хозяйство амурского крестьянина не ниже 730 рублей.
В 1908–1909 гг. российские и зарубежные старообрядцы основали на Дальнем Востоке России 11 селений, 10 из которых располагались в Амурской области и одно — в Приморской. В Амурской области липоване заняли переселенческие участки по течению рек Зея и Селемджа (левым притокам Амура). В Приморской области обосновались на участке «Верхнеспасском» в 43 верстах от Хабаровска. Всего же переселенцы заняли 13 участков.
Обживая новые земли
На реке Селемже в 1909 г. старообрядцы-переселенцы совместными трудами основали деревню Слава. Здесь о. Петр Изотов прожил с семьей 10 лет, служа сельским священником. По церковной иерархии он вначале подчинялся старообрядческому епископу Томскому Иоасафу. В 1911 г. была образована Иркутско-Амурская и всего Дальнего Востока епархия, и епископом стал Иосиф (Антипин), проживавший в с. Бардагон Свободненского района на реке Зее.
До социалистической революции старообрядцы с. Слава Мазановского района вели крайне замкнутый образ жизни, с иноверцами связи не имели и политикой мало интересовались. Кардинальные социально-политические перемены в стране вынуждали их пересмотреть свои взгляды. После Октябрьского переворота в Петрограде епископ Иосиф в декабре 1917 г. собрал епархиальный съезд в Бардагоне, на который прибыли священники и миряне из сел Амурской области — Бардагон, Семеновка, Слава, Киселе-Озёрка, Рождественка, Новгородка, Нылга, Ключи на реке Томь, Николаевка, Александровка, Каменка, Некрасовка, Климоуцы, а также из Благовещенска и Свободного. Были представители из Хабаровского округа — Покровского прихода в селе Красная Речка. В работе съезда активно участвовал священник Петр Изотов.
Осенью 1919 г., в разгар Гражданской войны на Дальнем Востоке, епископ Иосиф уехал из Амурской области и прожил несколько месяцев при Успенской домовой старообрядческой церкви в центре Хабаровска, на Барабашевской улице, 64 (ныне Запарина). Сюда же епископ вызвал о. Петра и сразу направил в Орловку-Самару, что на левом берегу Амура напротив Хабаровска, где тот служил до 1922 г. Затем по решению епископа Иркутско-Амурского и всего Дальнего Востока Иосифа священник переселился в с. Красная Речка Некрасовского района, где в 20 дворах проживало больше 100 белокриницких старообрядцев, и нес духовную службу до 1930 г.
Петр Изотов оказался в довольно благополучном старообрядческом селе. До 1917 г. в местности Красная Речка располагалось с. Николо-Александровское, основанное в 1893 г. переселенцами-старообрядцами Саратовской губернии. Здесь жили семьи Здутовых, Сыркиных, Сызранцевых, Горбуновых, Смирновых, Мартыновых, Головановых, Тишковых, Бандуковых, Баранниковых, Овчинниковых, Скоробогатовых. К 1902 г. общество имело около 3 400 десятин удобной земли, улица и постройки раскинулись на три версты по всей береговой полосе, перерезанной заливами. В 63 дворах проживали 179 мужчин и 159 женщин — всего 338 человек, из них четвертая часть — белокриницкие старообрядцы (81 человек).
Николо-Александровское производило впечатление зажиточного села. Помимо крепких домов во дворах имелись конюшни, сараи для скота, амбары, бани, ледники и погреба. Красивые дома с тесовыми крышами состояли из двух или трех комнат помимо кухни и сеней. На три двора приходились один плуг или соха, и каждая семья имела телеги, сани, лодки. Старообрядцы имели 79 десятин распаханной земли, из которых 54 десятины занимали огороды и 1,5 посевы овса. Земледельческая культура у сельчан не была развита, но большое значение имели сенокосы, необходимые для содержания главного средства их жизни — лошадей. Еще держали коров и свиней, сеяли овес и немного пшеницы, возделывали огороды, разводили сады. Летом в тайге собирали орехи, пилили дрова и возили в город на продажу. Купцы-старообрядцы Эрязовы снабжали деревню зерном, чумизой, просом, мукой. Браки заключали только с представителями своей веры.
Первым священником местного Покровского прихода был Иоанн Мартемьянович Емельянов, потом его сменил Артемий Евстафьевич Соловьев. Прихожане поставили священнику дом, он был выкрашен в синий цвет и выделялся в общей линии домов. Известно, что в 1914 г. некоторые переселенцы в местности Красная Речка подавали прошения о переходе в старообрядческую церковь Белокриницкой иерархии.
Почти целую улицу в селе занимала семья Евдокима Здутова — первопоселенца и одного из основателей Николо-Александровского. Петр Изотов хорошо знал этого деятельного человека. Вместе с женой Домной Здутов приехал сюда из Саратовской губернии на лошадях — добирались год. В дороге родилась одна из его дочерей. У Здутовых было крепкое хозяйство, пасека, большой сад. Глава семьи переписывался с Мичуриным, и тот присылал семена. Тайга и река тоже кормили: собирали дикий виноград, заготавливали кедровые орехи, рыбачили. Здутов занимался торговлей на баркасах, построил небольшой кирпичный завод, но главное — на собственные средства возвел на берегу Амурской протоки большую, красивую старообрядческую церковь с тремя куполами в честь Покрова Пресвятые Богородицы. После отъезда епископа Иосифа из Хабаровска в Приморье, а затем в Харбин зимой 1920 г. Евдоким Здутов хранил у себя на чердаке его вещи — два сундука богослужебных книг, переписку, облачение.
По вере нашей
На протяжении 1920-х гг. советская власть на Дальнем Востоке России проводила политику поддержки и невмешательства в дела верующих, в том числе и старообрядческой церкви Белокриницкой иерархии. В Хабаровске храм во имя Успения Пресвятыя Богородицы располагался в доме церковного старосты Тимофея Михайловича Морозова. Помолиться сюда приезжали жители Самарки, Покровки, Красной Речки, Марковки, Смирновки, Спасовки и других поселений. Священник Петр Изотов тесно поддерживал связь с Т. М. Морозовым в течение многих лет. В 1923 г. он встречал в его доме протоиерея Артемия Соловьева, который впоследствии уехал в Приморье, оттуда в Харбин, и потом в Канаду в провинцию Альберта. В 1920-е гг. сюда обязательно приезжали и служили во время своих командировок по Дальнему Востоку известные старообрядческие церковные деятели.
В 1926 г. в приходе на Красной Речке о. Петр принимал на правах хозяина епископа Томского Тихона (Сухова). Тот сетовал, что жить стало трудно, советская власть притесняет религию, не давая свободно молиться и исполнять требы. Сибирский епископ призывал к стойкости в вере. В 1928 г. о. Петр встречался со священноиноком Аввакумом Старковым, который объезжал дальневосточные старообрядческие приходы. В хабаровской Успенской домовой церкви вместе с Петром Изотовым служили приамурский священник о. Иоанн Шадрин и переселенцы из Румынии о. Григорий Борисов и о. Викул Борисов. 15 августа 1931 г. о. Петр в последний раз совершил богослужение в доме Морозова вместе
с о. Викулом.
В начале 1930-х советская власть на Дальнем Востоке кардинально изменила политику по отношению к старообрядческой церкви Белокриницкой иерархии. Наступило время политических репрессий. В СССР в условиях ускорения темпов социалистических реформ проходила широкомасштабная индустриализация: Согласно официальной доктрине находившаяся в империалистическом окружении страна должна была усиливать свои позиции. Власть считала, что народу требовалось усиливать бдительность и крепить тылы в борьбе с внутренними врагами, которых у советского государства в тот период оказалось множество. В начале 1930-х существовало убеждение, что империалистические государства и их спецслужбы готовят заговоры с целью ликвидировать первое государство рабочих и крестьян. Роль «щита и меча революции» в подобной ситуации отводилась Объединенному государственному политическому управлению — ОГПУ.. Шпиономания охватила СССР еще с конца 1920-х, охота за реальными и вымышленными «классовыми врагами» разворачивалась в городе и деревне. Усилилась антирелигиозная работа, и на этом фоне древлеправославные христиане представлялись как масса «верующих старообрядцев, которая имела религиозные предрассудки».
В начале 1930-х в официальных кругах все чаще звучала тема угрозы со стороны старообрядческой церкви Белокриницкой иерархии, а точнее от якобы созданного на территории советской России старообрядческого союза, объединявшего большинство приходов и обществ старообрядческой церкви. Здесь важно подчеркнуть, что Приамурье и Приморье граничили с северо-восточными провинциями Китая, или Маньчжурией, территорию которой осенью 1931 г. оккупировала милитаристская Япония, что привело к образованию марионеточного государства Маньчжоу-Го. Факт прямой агрессии был расценен как угрожающий советским экономическим интересам в Маньчжурии (КВЖД), так и безопасности дальневосточных границ. Для СССР с его относительно слабой системой обороны на Дальнем Востоке важно было избежать втягивания в маньчжурский конфликт и противостояния с Японией. Меняющаяся геополитическая ситуация на дальневосточных рубежах заметно влияла на позицию следователей ОГПУ, стремившихся отыскать любые подтверждения и своим опасениям, и объективно складывающимся политическим обстоятельствам.
Сотрудниками ОГПУ был составлен список «ячеек контрреволюционной повстанческой организации «Всероссийский союз старообрядческих братств». К концу 1932 г. на всей территории страны большинство из них ликвидировали. В отношении старообрядческих приходов и общин Благовещенска, Владивостока, сел Маркучин, Красная Речка, Киселе-Озёрка, Тарбагатай, Орловка, Смирновка, Покровка, Владимировка, Князе-Волконского, Марковка, Селеткан и других завели следственные дела. В Амурской области и Хабаровском крае проживали переселенцы-липоване из Румынии и Австрии, и это с точки зрения следователей представляло для государства опасность.
В 1931 г. Покровский храм на Красной Речке закрыли. Петр Изотов вместе с женой Пелагеей Антиповной, которой к тому моменту исполнился 61 год, переехал в северный пригород Хабаровска — Смирновку Некрасовского района, где находилось 30 дворов белокриницких старообрядцев. Поселились в доме у своей дочери (в архивно-следственном деле она названа Евгенией) и зятя Петра Филипповича Лебухова, рыбака из Хабаровска. К тому времени о. Петр уже давно не имел своего дома. Как и у всех священнослужителей, его трудовой доход состоял исключительно из пожертвований прихожан. Несмотря на это, в 1933 г. циркулярные письма и постановления советского правительства обязывали священнослужителя заплатить налог в размере 954 рубля 56 копеек. Еще раньше, в 1924 г., Петра Изотова лишили избирательных прав.
Но моления на Красной Речке не прекращались. Священник периодически приезжал сюда и вел религиозные службы в доме Евдокима Яковлевича Здутова. Здесь в начале апреля 1932 г. его арестовали. Следователей интересовали вопросы, связанные с «подготовкой вооруженного восстания, вторжением на советскую территорию контрреволюционных вооруженных банд, захват власти в центре или на местах» (ст. 58-2 УК), «пропагандой или агитацией, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти» (ст. 58-10 ч. II УК). 28 апреля 1932 г. Петра Изотова обвинили в том, что он «вовремя не донес о достоверно известном готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении» (ст. ст. 58-12 УК РСФСР), избрав меру пресечения — содержание под стражей при ПП ОГПУ в Хабаровске.
Арест и заключение стали полной неожиданностью для 63-летнего священника и сильно повлияли на его здоровье и эмоциональное состояние. Вероятно, во время допросов он был сломлен и под диктовку следователей вынужденно написал признание: «по несознательности состоял участником организации старообрядцев, объединенных в нелегальный союз старообрядческих братств», «знал о невольной связи Т. М. Морозова с харбинскими старообрядцами», «еп. Тихон проводил антисоветскую агитацию, и он не сообщил об этом своевременно власти». Но до последнего утверждал, что антисоветскую агитацию никогда не проводил.
15 мая 1933 г. против священника выдвинули новое обвинение, утверждая, что он «проводил организационную деятельность, направленную на подготовку или совершение государственных преступлений и состоял участником контрреволюционной организации» (ст. 58-11). К тому времени Изотов вернулся в Смирновку и дал подписку о невыезде. 17 июля 1933 г. заседание судебной тройки ПП ОГПУ ДВК постановило Петра Федотовича Изотова выслать в Зейский район Амурской области сроком на три года по ст. 58-2. В августе 1933 г. в Смирновском сельсовете ему выдали справку о том, что гражданин П. Ф. Изотов был «служителем религиозного культа, священником старообрядцев белокриницкого толка, являлся лишенцем и проживал на нетрудовые доходы». А вскоре последовал второй арест: 27 августа 1933 г. оперуполномоченный Свириденко заключил священника под стражу как участника контрреволюционной повстанческой организации.
В Хабаровском краевом изоляторе о. Петру, по-видимому, много дум пришлось передумать, прежде чем он стал утверждать, что братства старообрядцев он нигде не организовывал, за исключением с. Слава Амурской области. Он подтвердил, что антисоветскую агитацию не проводил, контрреволюционную деятельностью не занимался.
Проявляя особое рвение, оперуполномоченный Свириденко довел до конца следствие по установлению в селах Марковка, Смирновка, Красная Речка, Князе-Волконское Хабаровского района «нелегальных братств» старообрядцев, которые якобы являются ячейками контрреволюционной организации «Всероссийский союз старообрядческих братств». Петра Изотова назвали участником этого мнимого союза и привлекли к уголовной ответственности по статьям 58-2, 58-10, ч II УК РСФСР.
В обвинительном заключении о. Петр проходил в списке под № 1. Можно сделать предположение: основная его вина состояла в том, что он был видным и активным дальневосточным священнослужителем старообрядческой церкви. Следователям ОГПУ картина виделась иначе: Петр Изотов «состоял членом нелегального братства; систематически проводил антисоветскую агитацию, направленную на срыв мероприятий советской власти; проводил антиколхозную деятельность; практиковал обучение детей закону божьему в подвальных религиозных школах; терроризировали нововерцев; поддерживал религиозную связь со старообрядцами, проживающими в Харбине белоэмигрантами». Предъявленное обвинение считалось доказанным. Прокурор Дальневосточного края согласился передать следственное дело в тройку ПП ОГПУ для внесудебного разбирательства, где 11 января 1934 г. постановили о. Петра Изотова расстрелять.
Сохраняя благодарную память
В мае 1959 г. следственное дело священника Петра Изотова было пересмотрено УКПБ при СМ СССР Амурской области. Стало понятно, что «на момент ареста и даже после ареста, органы ОГПУ не располагали никакими материалами о наличии в Приамурье антисоветских старообрядческих организаций (за исключением показаний двух арестованных в 1932 г. амурских старообрядческих священников). По всей видимости, в начале 1930-х именно в старообрядческих селах под Хабаровском ОГПУ поставило заключительную точку в широкомасштабных карательных операциях против старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию. Церковная жизнь на просторах российского Дальнего Востока на долгие десятилетия замерла, но остался неизгладимый след в памяти современников, детей и внуков участников тех трагических событий, рассказы о которых до сих пор передаются от поколения к поколению.
Как после смерти Петра Изотова сложилась жизнь его родных, доподлинно не известно. Есть версия, что родственники священника остались в Румынии. Основанием для нее послужило то, среди современных липован не так много людей с фамилией Изотов (Изот), тем более среди родившихся в с. Русская Слава. Это наводит на мысль, что о. Петр Изотов может иметь родственное отношение к семье митрополита Леонтия, который родился в том же селе. Возможно, дальнейшие исследования и открывшиеся новые факты позволят обосновать это предположение.
В анналах истории остались имя и подвиг только одного из сыновей Петра Изотова — Василия, родившегося в 1909 г. Его детство прошло в Амурской области, в Хабаровск, вероятно, он переехал одновременно с родителями. Здесь женился на Екатерине Григорьевне Изотовой, проживал по адресу Кавказский переулок, 8. В отличие от старших братьев Василий к началу войны оказался призывного возраста и в 1941 г. был мобилизован на фронт Сталинским райвоенкоматом (ныне Индустриальный район города). К тому времени уже несколько лет как отменили ограничения на призыв по классовому признаку. К сожалению, нет сведений о том, как начинался боевой путь Василия Изотова. Возможно, он обучался на пулеметчика на специальных курсах и потом был отправлен в действующую армию. Но удалось установить, что летом и осенью 1943 г. рядовой РККА стрелок Василий Изотов в составе 5-й гвардейской армии участвовал в боях на Курской дуге, в Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции «Румянцев», Полтавско-Кременчугской операции, в битве за Днепр, освобождал левобережную Украину.
В августе 1943 г. гвардии красноармеец Василий Изотов воевал станковым пулеметчиком в 1-й пулеметной роте 289-го гвардейского стрелкового полка 97-й гвардейской стрелковой Полтавской Краснознаменной орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизии в составе 32-го гвардейского стрелкового корпуса на Воронежском фронте. Советским войскам противостояли лучшие танковые дивизии врага, обученные и пополненные материальной частью немецкие войска, которые активно поддерживала действующая авиация противника. В районе г. Богодухова несколько дней происходили ожесточенные бои. 28 августа 1943 г. пулеметчик Василий Изотов совершил воинский подвиг в боях за с. Александровку Богодуховского района Харьковской области. В решающий момент боевой схватки немецкие солдаты неожиданно контратаковали. Василий Изотов и командир пулеметного расчета гвардии сержант Виктор Распопов подпустили пехоту на расстояние 40–50 метров и открыли ураганный огонь по наступающему врагу. Благодаря смелым и своевременным действиям Василий Изотов подавил контратаку противника. В том бою он был ранен.
Через два месяца за этот боевой подвиг командир полка гвардии майор Науменко наградил Василия Изотова медалью «За боевые заслуги», но сам герой об этом уже не узнал. В составе Степного фронта (в дальнейшем 2-го Украинского) 20 октября 1943 г. Василий Изотов был убит около с. Владимировка Верхне-Днепровского района (ныне Каменского) Днепропетровской области. Вместе с другими павшими героями его похоронили на поле боя в километре северо-западнее села. По всей видимости, от с. Владимировка сейчас ничего не осталось, и где оно находилось во время Великой Отечественной войны знают только жители тех мест. Так в боях за освобождение Украины от немецко-фашистских захватчиков с честью погиб младший сын старообрядческого священника о. Петра Изотова.
Прошло почти 90 лет с тех пор, когда по политическим мотивам были репрессированы старообрядцы в окрестных селах Хабаровска, но старшее поколение прихожан старообрядческого Покровского храма, потомки переселенцев-липован не забывают о тех давних событиях. К сожалению, фотографии священника Петра Изотова не сохранились, и мы не можем увидеть, как выглядел этот человек, переживший столько испытаний и сохранивший веру. Архивные документы и свидетельства современников дали возможность проследить духовный путь старообрядческого батюшки, чтобы сохранить память о нем — для будущего.
Иван ШЕВНИН
