Язык — это дом души.
Музыканту чрезвычайно близко искусство звучащего слова. Он, как чтец, оживляет немые, отпечатанные на бумаге мертвые тексты. Неживыми представляются тексты, читаемые бытовым языком, механически, не задумываясь. Понять смысл произносимого, конечно, можно, но это лишь поверхность, через которую не видны глубины человеческого внутреннего мира. Ведь человек повседневный (и артист тоже) как бы наполовину машинален, то есть рутинен, живет в потоке привычек. Подняться над бытом, подумать о душе, как правило, некогда. Хотя, возможно, есть другая, более существенная причина находиться в состоянии обыденности (плыть по течению, не думая, не напрягаясь) — это, например, банальное отсутствие внутренних сил, или лень, или даже просто ненадобность высокого смысла. Искусство создано человечеством именно для того, чтобы добыть способы оживления и открытия внутреннего мира, застывшего от монотонности существования, способы достучаться до человеческого настоящего, глубинного Я. Вот и встает вопрос о душе вне быта: «А душу можно ль рассказать?». Этот риторический вопрос задан М. Лермонтовым и пронизывает все его творчество. Он задается и Мариной Кунцевич в каждом моноспектакле или литературном концерте. Понять экзистенциальные настроения задавленному рутиной человеку, кажется, невозможно, тем более раскрыться. Искусство — это ведь темы, взятые очень высоко и откровенно. Выдержит ли человек-слушатель правду? Ты думаешь — правда проста? Для того чтобы взглянуть внутрь себя, существует искусство художественного слова — на филармонической сцене священнодействует мастер, который может приоткрыть правду. Театр художественного слова «Геликон» Филармонический театр «Геликон» — штатный коллектив Хабаровской краевой филармонии. Несмотря на то, что многие артисты филармонии участвуют в его постановках, единственной хранительницей идеи театра и актрисой в одном лице, его художественным руководителем и стратегом остается Марина Кунцевич. «Геликон — гора, как и Парнас, был местом пребывания муз...» Эти строки, заимствованные из эпистолярного романа Марины Цветаевой «Флорентийские ночи»2, значатся в одной из самых первых программок театра. Театр будет носить имя «Геликон», задумала Марина Кунцевич в 2000 году. Так сакральный смысл мифологического топонима — Геликон — лег в основу проекта Хабаровской краевой филармонии3. Однако самая первая постановка театра — музыкальный спектакль «Метель» — осуществилась в 1999 году и была приурочена к 200-летию А. С. Пушкина. Трактовка пушкинского текста через музыку П. И. Чайковского (так будет вскоре и в литературном концерте «Очей очарованье») — это было ново и уникально. Марина, как настоящий мастер, весь невероятно трудный пушкинский разговорный текст читает наизусть, играя одновременно все роли и ведя повествование от автора. Музыка XIX века привносит в спектакль дух русского помещичьего быта. Он не стилизован под старину, как, например, в музыкальных иллюстрациях Г. Свиридова к повести, что было бы тривиальным решением спектакля.
Филармонический театр по самой охранной идее является репертуарным. Репертуар включает более 30 спектаклей, в основу которых положена классика. И это не считая сказок с оркестром и детских спектаклей. В репертуаре присутствуют различные формы и жанры — моноспектакли, литературно-музыкальные концерты, литературные и поэтические композиции, спектакли и литературные композиции с оркестром... лирика, драма, комедия, сказка... Но есть особенные, знаковые, о которых и рассказать стоит особо. В некоторых из них я участвовал как пианист. «Флорентийские ночи», «А душу можно ль рассказать...», «Телеграмма» — это глубоко прочувствованные драмы. В них каждый раз проживается жизнь на пределе чувствований — жизнь реальная, переплетенная с творческой. «Флорентийские ночи»
Совместно с Верой Соловьевой была написана пьеса (с ремарками). В ней много метафор, символов: платок, шаль, книги... по центру сцены стоит стол как образ поэта-труженика и, одновременно, поэта-романтика, страстного, бескомпромиссного, живого, непримиримого во многих вещах, очень-очень образованного и, прежде всего, ранимого, искреннего, открытого. Мой письменный верный стол! Сердце, открытое настежь, не может не тронуть душу. А «романтизм — это душа», говорила Цветаева. Очень важно было, чтобы возникла судьба в спектакле — судьба и душа поэта. Спектакль создавался около года, настолько он был фундаментален. Текст пьесы корректировался до самого последнего дня. Музыка Л. ван Бетховена и А. Скрябина выражала внутренне состояние Цветаевой, а легкомысленный вальс И. Штрауса подчеркивал светскость и ветреность А. Вишняка. «Итак, Вы — Геликон», пишет М. Цветаева, в одном из писем Вишняку, молодому берлинскому издателю «Геликона», увлечение которым вылилось в кратковременный страстный роман. Режиссировала спектакль Галина Ивановна Завода6, авторитетная фигура в профессиональных режиссерских кругах. Она, таким образом, стояла у истоков театра и благословила его на яркие творческие свершения. Их творческий союз с Мариной Кунцевич оказался плодотворным. Галина Ивановна Завода
Для Галины Заводы не существовало бытовой жизни. Она жила только искусством. Для нее понимание высоты слова связано с пониманием смысла существования на земле, с пониманием человеческого нутра, со стремлением по другим законам жить: не по законам «урвать что-то». Нравственная высота поступка должна быть в слове. Как заметила Марина Кунцевич: «Галина Ивановна не терпела фальши, декламации и пафоса. Все должно быть проще. Большие вещи всегда просто говорятся. Очень-очень просто. На одной ноте. Без эмоций». Марина Кунцевич рассказывает: «Мне жалко, что я с ней не успела «Маленького принца» А. де Сент-Экзюпери сделать. Но перед смертью она попросила меня читать его вечерами по телефону. В один вечер почти и прочла. Она очень внимательно слушала. Осталось чуть-чуть, концовку только... она тогда уже очень сильно болела. «Вы может быть устали? Утром продолжим...» Не суждено было... Когда мы познакомились, ей было 60 — разница в 40 лет. Нас связывали творческие узы, житейские тоже. Я всегда просто диву давалась, как это в ней сочетается: житейская мудрость и духовная высота? Иногда репетиции проходили в жарких спорах и несогласиях. Мы расшифровывали смысл каждого слова, шла кропотливая работа над каждым спектаклем... Когда спор накалялся (творческий, конечно), она произносила сентенцию: «Марина пока не вытанцует тарантеллу на режиссере, не станет ничего делать». В жарких спорах истина и решение все-таки находились. На эмоции не обращала внимания: это все, говорит, ерунда, ты же все по сути делаешь. Через спектакли она загоралась! Говорила: «Если будет понятно слово, вам ничего больше не нужно. В слове есть смысл, движение, действие. Люди уже так захвачены будут». А еще она удерживала меня от скоропалительных поступков. Я как-то хотела уйти из профессии. Она: «Нет-нет, это ваше. Вы должны это понять. Не предавайте своего предназначения». В конце жизни уже Галина Ивановна сказала Марине: «Ну вот, теперь я спокойна: ты все можешь». Понятно, что жизнь опрощается — в филармонии все больше идет уклон в эксплуатацию простоты и доступности массового искусства — рок, поп — того, что не требует усилий, навязывание увеселительных жанров. Но ведь филармония, как, впрочем, и театр, создана для того, чтобы сохранять другое — опыт духовного усилия. А где же еще? Театры, понятно, — это синтетический жанр, другая история. А в филармонии есть только звук и речь: я говорю о чистом жанре — инструментальной музыке и художественном слове. Они и должны существовать в чистом виде. «А душу можно ль рассказать?» Это лермонтовское риторическое вопрошание есть во многих его произведениях, таких как «Боярин Орша», «Странный человек», «Герой нашего времени». В нем изначально сквозит одиночество... Спектакль «А душу можно ль рассказать?»8 — один из знаковых в судьбе Марины Кунцевич. В первую очередь, потому что Галина Ивановна выступила инициатором спектакля о М. Лермонтове, ее любимом поэте, и сорежиссером. Лермонтовская тема немногим по плечу. Ну, это масштаб надо иметь! Марине Кунцевич хотелось поставить внутренний конфликт поэта, выявить мотивы его одиночества, ответить на вопросы, что есть добро, что зло, возможна ли любовь? В его творчестве — одиночество разуверившегося человека, совсем молодого... честного, гордого, не терпящего фальши, которую он ненавидел... Дерзкий, да! Это его погубило. Он впитал одиночество с детства: он — брошенное с самых младых лет дитя; он многое понимал... Ну кто будет писать «Демона» в четырнадцать лет? Его любви не суждено было состояться. Не случайно лейтмотив, выбранный для музыкальной характеристики его душевного состояния — знаменитая мелодия из оперы К. Глюка «Орфей и Эвридика». «Телеграмма»
«Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели. Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора». Музыка М. Таривердиева чрезвычайно точно передает нерв спектакля — душевную пустоту и надрыв. Октябрь действительно был просто невыносимо холодный — мать осталась одна, без самого дорогого человека, без дочери. Образ одиночества и заброшенности решается через описание заброшенного сада, одинокого подсолнечника. Кунцевич понимала актуальность темы и то, что она просто обязана ее воплотить. Галина Ивановна поддержала: «Хорошо, засучиваем рукава». По задумке предстояло сделать масштабный моноспектакль. Галина Ивановна требовала филигранную выделку интонации. Почему первое слово «октябрь» нужно произносить жестко? Ну где-то должно же это быть написано? Как начать фразу? Важна первая правильная интонация. Галина Ивановна досадовала: начинайте как хотите, хоть черта лысого читайте, мне все равно! Но она смотрела в корень, не зная еще очерка К. Паустовского «Зарубки на сердце». Марина Кунцевич нашла очерк. Он об истории замысла рассказа. Он — о суровости того времени года, которое очень повлияло на взаимоотношения людей. История заканчивается тем, что дочь, спохватившись, приезжает, но — поздно. Последние слова рассказа: «Никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести». Спектакль «Телеграмма» был сыгран в рамках краевого конкурса в области театрального искусства в 2018 году в Хабаровске. Запомнилась пронзительная тишина и атмосфера завороженного внимания. Председатель жюри, член экспертного совета Национальной театральной премии «Золотая Маска» Алла Евгеньевна Туева10 после просмотра сказала, что не могла сдержать слез: «История пронзительная и на все времена». А Глеб Семенович Ситковский11 восхищенно отметил, что актриса Марина Кунцевич не надевает каких-то колпаков, не воплощается с помощью одежды в героев, а остается самой собою. Его поразила чистота речи и отсутствие говора. Прежде чем прийти на этот показ, он прочел, что Кунцевич училась у Вячеслава Кокорина в Иркутском театральном училище. Он увидел в игре актрисы его школу, которая воспитывает по методике Михаила Чехова, содержащей особые тренинги для раскачки эмоциональной природы. За моноспектакль «Телеграмма» по рассказу К. Г. Паустовского Марина Кунцевич удостоена специального диплома жюри краевого конкурса театрального искусства «За вклад в развитие театра художественного слова». Рассказ «Телеграмма», как и «Флорентийские ночи», очень сильно повлиял на актрису: «Рассказ проникает в тебя... Ты по-иному уже мыслишь». Галина Ивановна всегда говорила, что не надо брать мелкотравчатые вещи — только высоко. И только то, что в душе останется. Предназначение Филармонический театр «Геликон» — это театральный бренд Дальнего Востока России. Он продолжает жить насыщенной творческой жизнью. Недавние крупные работы, поражающие масштабом, «Петербург Достоевского» и «Дневник Анны Григорьевны Достоевской» посвящены 200-летию Ф. Достоевского. В этом творческом подвиге доказательство того, что Марина Кунцевич неотступно следует своему предназначению — через слово нести правду Души. Ее заслуга в том, что к художественному слову есть неослабный интерес. Доказательство — многочисленная, уже своя, публика, которая приходит на спектакли. Это внушает оптимизм, что не все потеряно для филармонического дела. Недавно Марина приоткрыла мне завесу своих планов. В память о Галине Ивановне Заводе к 100-летию ее рождения она хочет выпустить спектакль по любимым рассказам этого выдающегося режиссера слова и мудрого наставника. Владимир БУДНИКОВ
|
|||
|
|