Так, в селе Ивановка (Амурская область) был обнаружен отчет о работе сельской библиотеки имени Гондатти за И вот новая удача, новый случай притяжения — в Гродековский музей поступили копии документов о пребывании Н. Л. Гондатти на Чукотке. Их любезно предоставил музейный центр Чукотского автономного округа «Наследие Чукотки», который получил часть архива Н. Л. Гондатти в 1992 г. от вдовы В. С. Старикова — бывшего харбинца, доктора исторических наук.2 Это 442 страницы рукописного текста, написанного рукою Гондатти во время пребывания его на Чукотке в конце позапрошлого века!
Н. Л. Гондатти следующим образом дал краткое этнодемографическое описание тогдашней Анадырской округи, образованной в 1888 г. и включавшей Чукотский полуостров и систему реки Анадырь: «Это громадное пространство, обитаемое, главным образом, кочевниками-оленеводами: чукчами, ламутами, чуванцами и только по берегам Ледовитого и Великого океанов и по реке Анадырь есть сидячие, причем по побережью Ледовитого океана живут чукчи, Великого — чукчи и эскимосские народности, а по Анадырю кроме полуобрусевших чукчей обитают и совершенно обрусевшие инородцы, забывшие даже свой родной язык — чуванцы, юкагиры и ламуты, переселившиеся сюда из Колымского края лет По данным Гондатти, в Марково насчитывалось более трехсот постоянных жителей, состоявших из чуванцев, юкагиров, ламутов, чукчей и около 70 русских. На характер деятельности Гондатти, на его взаимоотношения с аборигенным населением яркий свет проливает дневник Николая Львовича, являющийся самой значительной частью чукотского архива — более 280 страниц.
Что же это был за день в жизни Николая Львовича, «начальника Чукотки», чем был озабочен он, какие распоряжения делал, чем был занят? Первая же фраза: «Прекрасный день — сильно таяло, стали обнаруживаться проталины, а также и те ямы, которыми обладает в изобилии моя столица... Много пролетает гусей и лебедей...» — выдает в нем оптимистическую натуру, черпающую в природе вдохновение и умеющую с юмором взглянуть на окружающий мир. Днем по распоряжению начальника мужчины перетащили «всю флотилию к церкви и поставили так, чтобы удобно было конопатить, смолить и красить... Хочу устроить хорошие вешала для рыбы, чтобы у каждого общества были свои, пригодятся». В связи с этим начальник дал задания старостам. Когда Гондатти уже лег спать, к нему прибежали за помощью — девочка выпила скипидар. Ей он смог помочь, а вот другая больная тяжелая. Велел отделить от нее других детей, «а то чего доброго все перехворают, особенно теперь, везде вода, солнце, дети бегают, дома не удержишь, ноги промочат и был таков. Не дай бог эпидемия — приму драконовские меры».
«Утром был полный дом ламутов... Чаепитие продолжалось целый день... Вчера и сегодня Павел (фамилия неразборчива. — Н. Д.) рассказывал сказки. Вчера про какого-то царевича Александра, а сегодня про Конька-Горбунка, так и дует стихами — все на память; говорит: „Я давно читал и только раз и уже лет 6 не рассказывал“. Удивительная память, слушают все со вниманием — поддакивают и восклицаниями выражают свое удивление, восхищение или негодование». Вникнуть в научную лабораторию Гондатти помогают три тетради, озаглавленные автором «книгами». Эти «книги» на 34 страницах содержат антропологические исследования 97 жителей поста Ново-Мариинска, которые Николай Львович проводил в течение почти двух лет — с 21 августа 1894 г. по 19 июня 1896 г. Записи сделаны в соответствии с единой схемой: сначала обозначалось имя исследуемого, количество лет, пол, племя, занятие, затем шло словесное описание лба, затылка, лица, носа, цвета глаз и кожи. При этом исследователь вносил и дополнительные описания. Например, нередко встречается упоминание о татуировке лица. Измерения касались длины и ширины лица, окружности головы, роста, объема груди — всего велись по восьми позициям.
В коллекцию документов вошли также отрывки из путевых заметок Н. Л. Гондатти, отдельные из них листики (всего 34 страницы). В этих заметках описание погребального обряда, представления аборигенов об умерших, генеалогия нескольких родов, о действиях англичан в Наукане, информация о промысле китов и торговле в этом поселении. В листке, датированном 1897 г., Гондатти записал сведения о многоженстве у аборигенов, об обряде встречи гостей. Имеется список чукотских и эскимосских поселений с указанием количества юрт в каждом. Хотя эти данные отрывочные, тем не менее они дают представление о том, что интересовало исследователя Н. Л. Гондатти, и в каких направлениях он вел поиск и сбор данных. Архив предоставляет возможность воссоздать образ чуванца Афанасия Ермиловича Дьячкова, которого высоко ценил Гондатти. Это был самоучка-учитель, служитель метеорологической станции, исключительно скромный человек, обладавший необыкновенной любознательностью. А еще Дьячков являлся первым историком своего края — им была написана рукопись «Анадырский край», неизвестно кем привезенная во Владивосток и опубликованная в 1893 г. в Записках Общества изучения Амурского края. По представлению действительного члена ИРГО С. О. Макарова (можно предположить, Степана Осиповича Макарова — будущего адмирала) за этот труд совет ИРГО присудил А. Е. Дьячкову серебряную медаль «За полезный труд»3. Эту медаль и 200 рублей в присутствии всех жителей села Марково начальник округи Н. Л. Гондатти вручил Афанасию Ермиловичу 30 ноября 1895 г. Марковцы уважительно называли Дьячкова «наш сочинитель». На нем одном держалась церковно-приходская школа в Маркове — единственная в округе. А детей в ней ежегодно училось немало — доходило до пятидесяти. Из копии письма Н. Л. Гондатти в С.-Петербургский комитет грамотности о школе в Анадырской округе от 1 сентября 1895 г.: «Учителем состоит полуграмотный самоучка — обруселый чуванец, который все свое время уделяет обучению детей и несмотря на свои небольшие познания, все-таки обучает детей читать и немного писать и считать, так что только благодаря его стараниям и любви к делу почти во всякой семье есть кто-нибудь грамотный. К сожалению, за отсутствием книг для чтения некоторые обучавшиеся почти все забыли». В своем дневнике 30 мая 1896 г. Гондатти сделал следующую запись: «Сегодня все утро вплоть до обеда сидел в школе, опрашивал и малых и взрослых: читали, заставил рассказывать, делать устные легкие задачки. В общем результат ниже всякой критики. Читают иные быстро, но без всякого толку и совершенно не понимают того, что читают; да и помимо того, меня удивляет то, что дети сами по себе не развиты и многого не знают из обыденной жизни: какие растут деревья, для чего собирается мох, с какого дерева береста, чем отличается сухой корень от живого и т. д. ...Непременно с будущего года раз в неделю буду ходить в школу рассказывать, читать, повторять прочитанное. ...Вспомню свое преподавательство, тряхну стариной. ...Может быть, удастся внедрить новый дух, вот было бы хорошо». Интересную часть документов составили восемь писем Афанасия Дьячкова к Н. Л. Гондатти, написанные в Письмо, датированное 19 марта — 15 июня 1895 г., представляет собой мини-дневник. Автор описал приезд в Марково гижигинского врача Любимова, обнаружившего болезнь глаз у Афанасия и давшего совет запросить денег (жалованье) у обсерватории за ведение им метеорологических наблюдений для лечения глаз. Посетил село и петропавловский священник Павел Донской, который «обозрел церковь» и обратился с просьбой к Афанасию не бросать преподавание в школе и дал 50 руб. на починку дома, в котором находилась школа. В письме содержалась просьба о присылке продуктов. «Нижайше осмеливаюсь просить Ваше Высокоблагородие, если окажется возможным, пошлите мне: Дьячков сообщил Николаю Львовичу, что отправил ему стрелы и лук, которые изготовил сам из дерева, привезенного по заказу издалека, а также несколько своих тетрадей с заметками на его усмотрение. В других письмах он сообщал о ведении им метеорологических наблюдениий и состоянии дел на станции, о начале нового учебного года в школе. «Учение началось во вторник 3 октября, — писал он 19 октября 1895 г. — Учащихся собралось 21 мальчик, 23 девочки. Главный недостаток... азбуками я пользуюсь старыми обрывками». Не менее интересной частью архива являются вопросы Афанасия Дьячкова к Н. Л. Гондатти. «Нижепоименные случаи, требующие объяснения», — писал он. В первую очередь вопросы касались ведения Афанасием метеорологических наблюдений на станции, работы с инструментами, явлений природы, изменений погоды, определении ветра по флюгеру, о солнце и луне, о работе обсерваторий, об электричестве, «что называется газом». Дьячкова интересовали вопросы о государственном общественно-политическом устройстве, о значении государственного флага и его использовании частными лицами, об императорской семье, о ее быте, о приамурском генерал-губернаторе, о самых больших на свете городах, о богатстве русского казначейства, о железной дороге Владивосток — С-Петербург. У автора было желание узнать биографию Н. Л. Гондатти. Большая группа вопросов была о здоровье человека, о болезнях и их лечении, что вредно, а что полезно человеку, о некоторых методах лечения. Несколько вопросов касалось пьянства: как смотреть на пьянство, когда наступает ответственность перед законом, какова причина должна быть для запрещения пьянства, почему закон не запрещает производство спирта. Также Дьячков сообщал о необходимости иметь хотя бы небольшую аптечку, ввиду отсутствия врачебной помощи в Марково. Были вопросы, которые можно условно назвать правовыми, особенно касавшиеся семейных взаимоотношений. Дьячков спрашивал о свадебном сговоре, о «мене собаками или вещами», «кто виноват, если чужая собака съела невод», об оплате за работу на неводе по найму, о разделе детей, имущества, об обязанностях жены, мужа, родителей, детей, какие действия признаются подстрекательством, о решении споров в социально-правовой сфере жизни, семейных взаимоотношениях, отношениях с начальством и другом, о словесном завещании отца детям, кто не может быть свидетелем и т. д. В доме Н. Л. Гондатти Афанасий впервые увидел газету. В связи с этим он спрашивал: «Какая самая лучшая газета из русских изданий, можно ли ее выписать человеку небогатому?» Его интересовало, как печатают книги, как отправляются статьи для публикаций, откуда Дьячкову и за что пожалованы 200 рублей и серебряная медаль, какие сведения писать для науки полезнее об Анадырском крае, какие сведения нужны Н. Л. Гондатти. Беспокоила Дьячкова и такая сложная жизненная коллизия: «Как надо различать ябедничество и наушничество частного человека начальству от истинно добросовестного доведения до начальства каких-либо нехороших беспорядков в кругу своих единоземцев». Скорее всего Николай Львович отвечал на вопросы Дьячкова устно при встрече с ним. 3 августа 1897 г. Н. Л. Гондатти записал в дневнике: «Прости, Анадырь, не поминай меня лихом и хоть иногда вспомни добром. Проводы были трогательными — многие плакали неподдельными слезами, целовали руки и кланялись в ноги. Думаю, что было искренне, хотя и под впечатлением момента». Затем он описал, как шла погрузка на пароход, как собрались и русские, и чукчи, состоялся благодарственный молебен, после которого Гондатти поблагодарил присутствующих, всех марковцев. Выступавшие говорили, что Гондатти приехал в неустроенное место, а теперь здесь порядок, справедливость, зажиточность, и что память об этом сохранится не только у живущих, но и у детей и внуков. Административная и научная деятельность Хабаровский журналист А. П. Сильницкий четко выделил две ипостаси Гондатти — администратора и ученого4. Своим гуманным, справедливым отношением к жителям Чукотки администратор Гондатти высоко поднял авторитет представителя царской власти и содействовал ее признанию населением. Сообщая о том, что начальник послал генерал-губернатору девять мешков пушнины, полученной с чукчей как ясак, он подчеркнул, что до этого народ «никогда никакого ясака не платил». Согласие чукчей платить ясак означало признание ими власти «белого царя». Принятые Гондатти административные меры впервые были направлены против хозяйничанья американцев, в защиту интересов местного населения и России в целом. Предложения начальника округи, предназначенные для губернатора Приморской области, содержали долговременную программу развития на Чукотке российской торговли, которая была способна приносить большие дивиденды и закрепить здесь российскую власть. С полным основанием называя Гондатти «цивилизатором», А. П. Сильницкий писал, что ему удалось начать внедрение обычаев цивилизованных народов — лечить тяжелобольных, обращаться к гуманному и справедливому суду русского «капитана» и др. Гондатти удалось урегулировать торговлю — основу экономического благосостояния жителей округи. Как ученый, изучивший чукотский язык и проведший среди чукчей значительное время, Гондатти проник в тайну мировоззрения аборигенного народа, что всегда составляло задачу науки. Ученый собрал «колоссальную коллекцию черепов и различных частей скелета», имеющую значение для исследователей, собрал полную коллекцию флоры и фауны крайнего северо-востока евроазиатского континента. В музеи Владивостока, Хабаровска и Москвы он передал богатые антропологические и этнографические коллекции. За научные труды Академия наук присудила Н. Л. Гондатти большую золотую медаль имени академика Бера. Признанием заслуг бывшего «начальника Чукотки» перед отечеством являлось награждение его орденом Св. Владимира IV степени. Документальные материалы из музейного центра Чукотки с достоверностью раскрывают новые грани поистине подвижнической деятельности "начальника Чукотки "Н. Л. Гондатти, богатый потенциал ученого — антрополога и этнографа, который, к сожалению, не получил в дальнейшем достойной реализации. Нина ДУБИНИНА, В статье использованы фотографии из архива Е. С. Бариновой.
|
|||
|
|