Почему-то именно эти строки приходят на память, когда я думаю о Великом Новгороде, о его зеленых улицах, солнечными лучами протянутых к Кремлю-детинцу, о белых храмах-кораблях под серебряными парусами куполов. Марина Цветаева много лет мечтала о тихом маленьком городе, где по вечерам «из какой-нибудь мансарды — флейта», но так и не нашла его. Нить жизни поэта оборвалась в августе 1941 года в унылой Елабуге с обезглавленными церквами и не слишком отзывчивым людом. В это же время в судьбе Новгорода и его «вечных колоколов» трагичный поворот: в августе 1941-го древнейший русский город оккупирован фашистскими войсками и практически три года находится на линии фронта.
Пронзительны по эмоциональной окраске воспоминания Дмитрия Сергеевича Лихачева, который хорошо знал Новгород, бывал в нем несколько раз еще до войны и сделал серию замечательных карандашных зарисовок храмов и монастырей новгородской земли, которые позднее были объединены в «Новгородский альбом» и изданы в 1999 году «Русско-Балтийским информационным центром БЛИЦ». В мае 1944-го, как только была восстановлена дорога, Лихачев поехал в освобожденный город. «В Новгород я приехал утром. Поезд остановился в поле. Поле это и был Новгород. Потом я разглядел Софию и некоторые церкви... При мне прибыл состав с другими семьями. Это были семьи бывших новгородцев. Боже, какой поднялся плач, когда люди увидели, что долго мечтаемый ими Новгород не существует. Это был плач, который надо было записать фольклористу. „Новгород ты наш распрекрасный, что же с тобой сделали...“ Плакал весь поезд красных товарных вагонов, плакали дети, женщины ничком бросались на землю...» Город с крылами птицы Феникс
Впрочем, в истории Великого Новгорода было немало тяжелых моментов, и всякий раз он возрождался, поднимался с колен. Многие исторические события переплетены с древними легендами и преданиями. Одна из них, наиболее яркая, связана с сердцем Новгорода — шестиглавым Софийским собором, расположенным в Кремле. Это самое древнее в России каменное сооружение, своего рода тайный шифр к пониманию Руси, было возведено в 1045–1050 годах князем Владимиром — сыном Ярослава Мудрого. Храм получил имя Святой Софии — Премудрости Божией. Софийский собор был сердцем Новгорода. Здесь хранилась городская казна, велась новгородская летопись, здесь оглашались указы и происходили многие важные события. В XII веке Новгород представлял собой вольную республику, и в лихие годины новгородцы шли воевать «за Святую Софию».
Софийский собор служил усыпальницей: здесь погребались высшие лица Новгорода. Конечно, не все захоронения сохранились, и тем не менее сегодня здесь находятся раки с нетленными мощами святой благоверной княгини Анны, жены Ярослава Мудрого, ее сына Владимира, построившего этот собор, новгородского архиепископа святителя Иоанна, который спас город от суздальских войск с чудесной помощью иконы «Знамение». И это еще одна удивительная легенда.
Сегодня новгородская святыня находится в Софийском соборе перед главным иконостасом. Справа от Царских врат расположена главная икона этого храма — «София — Премудрость Божия», относящаяся к XV веку. Новгород на бересте
Результат полувека археологических поисков в Великом Новгороде и его окрестностях — 959 писем и документов на бересте, из них в сезоне 2006 года — три новые грамоты. О них и других интересных находках ученые рассказывали на «Археологической пятнице», которая традиционно проходит в Новгороде в последнюю пятницу августа.
«Поклон от Ефрема к брату моему Исихию. Не расспросив, ты разгневался. Меня игумен не пустил, а я отпрашивался. Но он послал меня с Асафом к посаднику за медом. А вернулись мы, когда звонили. Зачем же ты гневаешься? Я ведь всегда твой. Для меня оскорбительно, что ты так плохо сказал «И кланяюсь тебе, братец мой!» Ты бы хотя бы сказал: «Ты — мой, а я — твой!» (Берестяная грамота № 605). «Поклонение от попа к Гречине. Напиши мне двух шестикрылых ангелов на две иконки на верх Деисуса. И целую (приветствую) тебя. А Бог (не постоит) за наградой, или же уговоримся между собой». (Берестяная грамота № 549). «От Никиты к Ульянице. Иди за меня замуж. Я тебя хочу, а ты меня. А на то свидетель Игнат Моисеев». (Берестяная грамота № 377). Письма на бересте в Новгороде называли «берёсто». Свои сообщения новгородцы наносили на гладкую и чуть бархатистую поверхность березовой коры при помощи писала — костяного или металлического стержня. Судя по содержанию найденных берестяных посланий, население древнего Новгорода было грамотным от мала до велика, и писать письма, а иногда и обычные записки с какими-то повседневными просьбами или короткими репликами, считалось делом самым обычным. Что-то вроде сегодняшних sms. Ну вот, к примеру, одна из них: «От Бориса ко Ностасии. Како приде ся грамота, тако пришли ми цоловек на жерепце, зане ми здесе дел много. Да пришли сороцицю, сороцицю забыло. (Борис просит прислать одного из слуг с жеребцом и сорочку, которую он забыл.) (Берестяная грамота № 43).
Ученые предполагают, что культурные слои в Новгороде могут хранить не менее 20 тысяч берестяных грамот. Причем «берёсто» отлично сохраняются благодаря уникальной новгородской почве: она состоит из глины, обильно смоченной водой, и является превосходным консервантом. Каждый археологический сезон приносит те или иные открытия, которые становятся очередным шагом в мир древнего Новгорода. Руководитель Новгородской археологической экспедиции, академик Валентин Лаврентьевич Янин, посвятивший «берёсто» многие годы своей научной деятельности, сравнивает их «с разбитым на сотни кусков громадным зеркалом, каждый осколок которого запечатлел небольшую, случайно отразившуюся в нем частицу давно исчезнувшего мира». На «Археологической пятнице» 2006 года академик Янин, к слову, почетный гражданин Великого Новгорода, рассказывал о найденных берестяных грамотах. Среди них, например, письмо № 957, датированное XII веком. Причем это днище берестяного лукошка, на котором начертано следующее: «Воибудено луконце. Иже е уклодет да проклят будет. А Шевко писал». Вот как ученый комментирует эту надпись: «Воибуда — это имя, состоящее из двух слов: „воин“ и „будешь“. То есть „будешь воином“. Далее текст понятен кроме слова „уклодет“. Такого глагола нет. Его можно прочесть как „украдет“, „уложит“. Или второе значение: „уклодет“ — положит сюда (в данном случае в лукошко) что-то без разрешения хозяина». Что касается автора столь устрашающего послания из XII столетия, имя «Шевко» происходит, по словам академика Янина, от слова «швец» — то есть портной, сапожник и т. п. В общем, этот Шевко сделал надпись на луконце своего знакомого (или друга) Воибуды. Чтобы боялись и чужого не трогали.
Елена ГЛЕБОВА Источники:
|
|||
|
|