Однажды, когда я проснулась, увидела сидящую на углу постели маму, которая бросилась ко мне и стала обнимать. «Дочка, началась война», — рыдая, произнесла она. Мне стало очень жалко маму, и я заплакала. ...Сквозь сон слышу мамин голос: «Нинуша, я ухожу, запри за мной дверь и никому не открывай». С закрытыми глазами на ощупь вставляю ноги в валенки, мама накидывает на меня шаль, и я, с полузакрытыми глазами, плетусь за ней в сени, чтобы запереть входную дверь. Сон прошел. В первую военную зиму стояли лютые морозы. Почти все окна дома насквозь промерзли. Холодно, сумрачно, тихо и неуютно. Только слышно гудение проводов и потрескивание от мороза пахучих бревен нового дома. Но вот послышались шаги на крыльце. Конечно, это Верочка, которая вчера обещала прийти ко мне поиграть в воскресное утро. Она живет в соседнем доме и учится только в первом классе. Ее почему-то все зовут ласково Верочкой. Наверное потому, что она такая маленькая, кудрявая и шустрая, как наш котенок Барсик. У светлого окна я стала показывать ей свое сокровище — старую, с выпадавшими листами, с замечательными цветными картинками самую любимую мою книгу Г. Х. Андерсена «Сказки». Ее мне подарили прошедшим летом незнакомые мальчик и девочка. Тогда я пришла посмотреть на школу, в которой, как сказала мама, я буду учиться во втором классе. На крыльце дома, стоящего через дорогу, я увидела мальчика и девочку, как оказалось — брата и сестру. Они, как и я, недавно живут в Александрове. Ребята пригласили меня в дом. В школьной библиотеке я видела много книг, но чтобы почти все стены жилого дома были уставлены полками с книгами, я увидела впервые и выразила свой восторг. Тогда ребята и подарили мне драгоценную книгу. Они назвали и свою фамилию — Невские. Первого сентября я пошла в другую школу, находившуюся очень далеко от дома. В моей школе теперь располагался военный госпиталь. Другие люди жили и в «книжном доме». Иногда по вечерам мама просила вслух почитать сказку. Слабый свет керосиновой лампы помогал погрузиться в волшебный сказочный мир. О русалочке мы поплакали с мамой вместе. ...Верочка все время что-то тараторила о своей кукле Катьке, о ее новом платье. «Я сейчас ее принесу, покажу тебе», — сказала она и убежала. Зачем же запирать входную дверь, если Верочка быстро вернется, решила я. Прошло совсем немного времени, и послышалось какое-то постукивание на крыльце. Я быстро забралась под кровать в ожидании, когда Верочка будет меня искать. Из-под кружевного подзора покрывала хорошо просматривался порог двери. Лежать было удобно, и сердце замирало от придуманной затеи.
О ленинградцах, оказавшихся в нашем городе, нередко говорили приходившие к нам в дом взрослые, они называли их несчастными и при этом проклинали немцев. Почему ленинградцы оказались в городе, мне рассказала мама. Спасая себя и детей от жестокого врага, готового захватить Ленинград, ленинградцы покидали родной город и искали новое безопасное место жительства. Какая-то часть их хотела уехать в Сибирь, но, добравшись до Москвы, они не могли приобрести билеты на сибирские поезда, заполненные организованными эвакуированными. Тогда они без проблем доезжали до узловой железнодорожной станции Александров, отстоявшей на сто километров от Москвы с надеждой сесть здесь на сибирский поезд. Но большинству это сделать не удавалось, и на вокзале скопилось очень много людей. Позавчера другая наша соседка Клава прерывающимся от волнения голосом рассказывала маме, что вместительный железнодорожный вокзал до отказа забит голодными и больными ленинградцами, которые живут там неделями. Шепотом она добавила: «Сказывают, что каждую ночь умерших на вокзале вывозят на санях и хоронят в общей могиле». Слова: «Мы из Ленинграда» вывели меня из ступора. Я должна спасти мальчиков от голода и смерти. На кухне я беспорядочно стала искать для них какую-нибудь еду, с шумом открывала один за другим ящики шкафа в надежде найти хотя бы хлебную корочку, гремела пустой посудой и горшками. Мальчики стояли рядом и молча наблюдали за мной. С холодной плиты я схватила чугунок, в котором вчера к обеду варили картошку в мундирах и вечером ее доедали. В надежде, что в нем остались хотя бы две картофелины, я поставила чугунок на стол и рукой пошарила в шелухе. В подтверждение, что в чугунке были одни картофельные очистки, я подвинула его к мальчикам, чтобы показать его несъедобное содержимое. Совершенно неожиданно старший мальчик торопливо опустил руку в чугунок, и я подумала, что он не поверил мне, и сам стал искать картошку. Каково же было мое удивление, когда увидела, что мальчик отправил в рот горсть картофельной шелухи. То же сделал и мальчик поменьше. Через секунды чугунок стоял на столе абсолютно пустой. Как же мне хотелось помочь ленинградцам, спасти их от голода, а значит, и от смерти, но у меня ничего не получалось. На подоконнике я увидела крупную луковицу и протянула ее старшему, который опустил ее в карман шинели и сказал под нос: «Спасибо». Мальчики ушли, у порога только остались следы от растопившегося снега с их ботинок. Не успела я запереть дверь, как прибежала Верочка со своей Катькой. Она задержалась потому, что выполняла какое-то мамино поручение. Увидев полное отсутствие моего интереса к новому платью куклы, недовольная подружка вскоре ушла домой, и я заперла входную дверь.
В доме посветлело. Вернулась мама с пайкой хлеба, которую она выстояла в длинной очереди. Сразу же разожгла печку. Мне нравился огонь в печи, который привлекал своей яркой, постоянно меняющейся красотой, веселым потрескиванием и теплом. Я могла подолгу любоваться этим зрелищем. Но не сейчас. «Ты что такая насупленная, не заболела ли?» — спросила мама и потрогала мой холодный лоб. Помимо моей воли выкатившиеся из глаз слезы заставили рассказать маме о случившемся. Моя строгая-престрогая мама посмотрела на недавно неизвестно откуда появившуюся в кухонном углу темную икону, перекрестилась и с болью в голосе произнесла: «Господи, за какие такие прегрешения мы все так жестоко наказаны?». Нина ДУБИНИНА
|
|||
|
|