Словесница Искусств

Паняка (от ульчского слова душа) сидела на корме лодки, две чумашки стояли на берегу. Она собиралась набрать воды, но залюбовалась плавающими в глубине мальками, которые то дружно подплывали к лодке, то так же дружно отплывали, когда она приближалась к воде, словно дразня ее: «Поймай нас!»

Паняка улыбнулась, зачерпнула воды, поставила чумашки на землю и присела на край лодки. Лодка стояла носом в корму, готовая отчалить. Она была настоящей труженицей, хорошо поработавшей за свою долгую жизнь, кормилицей. Паняка тоже состарилась. Жизнь промелькнула как мгновенье. Она была младшей женой мужа, который давно умер от старости и болезни, старшие жены тоже умерли. Первая из них была сначала женой старшего брата мужа и досталась ему после того, как тот погиб на охоте. Среднюю жену взяли из соседнего стойбища, чтобы как-то наладить отношения между враждующими родами, и вместе с ней отдали несколько упряжек собак. На этом и был установлен мир. Вчера еще враждующие соседи стали навещать друг друга, устраивали праздники по случаю удачного завершения зимней рыбалки или медвежьего ритуала.

Паняка жила в семье очень бедно, ее отдали соседу третьей женой. Это произошло в самый голодный месяц. Паняка трудилась не покладая рук, терпела унижения от старших жен и их сыновей. Но она была молода, хороша собой, и муж жалел ее. Он был другом ее отца. Время шло, постепенно старшие жены старели, и Паняка стала равноправной хозяйкой в фанзе. В делах ей помогали дочери старших жен, молодые девушки, которые относились к ней как к подруге. Когда оставалось свободное время, они садились на нары, доставали нитки, иглы и углублялись в работу. Это были лучшие минуты в жизни Паняки. Она искусней всех в стойбище вышивала узоры, и слава о ее мастерстве разнеслась по другим стойбищам. К ней приезжали за советом, за новым узором, и она всем помогала, никому не отказывала.

Самым интересным в долгие зимние вечера были минуты, когда кто-нибудь из старших начинал рассказывать сказки или легенды. Чаще всего — бабушка или охотники, заходившие к мужу поделиться впечатлениями об удачной рыбалке или охоте. Легенды плелись как сети или как узор, который женщины вышивали на холстах.

А еще у каждого рода, да и у каждой семьи, в лесу имелся свой зимник — домик, где можно было отдохнуть после охоты. Когда охотники покидали его, то обязательно оставляли после себя дрова, запас воды, еду. Зимник был покрыт древесной корой с небольшим оконцем, затянутым рыбьей кожей, или вовсе без окна, освещенный лишь зажженным сальником. Так вот, каждый из охотников был замечательным рассказчиком, и по ночам при свете сальника в зимниках звучали замечательные истории. Эти легенды передавались из поколения в поколение, хранились в людской памяти.

Жизнь Паняки, если вспомнить подробности, тоже походила на легенду. Когда она думала о своих первенцах-близнецах, грусть и тоска надвигались на нее. Где они сейчас? Увидит ли их когда-нибудь?..

У ульчей рождение близнецов случалось очень редко и связывалось со сверхъестественными силами. С появлением близнецов жизнь семьи, рода, да и всего стойбища, коренным образом менялась, это считалось крупным событием, в честь которого надо было всем родом обязательно «ловить медведя», молить о счастье близнецам. Считалось, что если близнецы будут хорошо жить, беды не случится, поэтому их берегли, охраняли всем стойбищем. В свою очередь близнецы должны были соблюдать при жизни все религиозные предписания и ульчские обычаи, иначе пострадает весь род близнецов. Поэтому они до некоторой степени считались священными людьми. Действительно, предполагалось, что один из близнецов — таежный человек, другой — водяной. Культ близнецов обеспечивал и удачную охоту, и богатый промысел.

Сыновья Паняки — Хуран (от ульчского слова хура — сопка) и Талан (по-ульчски — сырая рыба, обычно сазан). Хуран любил лес, охоту, зверей. Однажды он один добыл медвежонка и ухаживал за ним, растил — готовил к медвежьему празднику. Талан, едва научился ходить, сразу нырнул в Мангму, и Паняка едва успела его подхватить. Но страсть к воде у него не прошла. Позже он сам себе сделал удочку и поймал свою первую касатку.

Братья росли, вместе играли, бывало, ссорились. Другие дети их сторонились, так как старики считали, что близнецов нужно беречь от всяких невзгод и обид, и однажды, когда те стали свидетелями драки деревенских мальчишек, драчунов заставили встать перед близнецами на колени и попросить прощения.

Близнецы были сильными, выносливыми, они по-прежнему любили охотиться, рыбачить, но постоянно чувствовали к себе особое отношение, с их мнением считались даже старейшины. А мать Паняка была душой стойбища, ее уважали за веселый нрав, за отзывчивость, а с появлением близнецов считали святой. Ей приносили подарки, продукты, так как ульчи верили в «таежных» и «водяных» людей.

Считалось, что лес населен таежными людьми — дуэнтэни. Дуэнтэни живут в деревьях, как простые люди — хэсэгдэни, но имеют большую силу, являются хозяевами тайги, зверей и требуют жертвоприношений. Очень часто они принимают форму медведя, который не что иное, как лесной человек в шубе. У ульчского народа есть предание «Дорога таежного человека», где рассказывается о женщине, повинующейся властному призыву уходящего в берлогу медведя и рождающей двух близнецов-медвежат. Их культ и лег в основу медвежьего праздника.

На культ близнецов обратил внимание А. Л. Штернберг, открывший его у гиляков: «Мать близнецов, как удостоившаяся любви духа, по поверьям гиляков, становилась после смерти покровительницей своих сородичей. Культ каждого близнеца, как всякого обоготворенного человека, продолжается только в течение трех поколений».

Штернберг чрезвычайно заинтересовался этим культом и собрал материалы по культу близнецов у ряда первобытных народов, у древних культурных народов Средиземноморья, Индии и Китая. На основании этих исследований он создал блестящую теорию происхождения культа близнецов, которую связал со своей теорией избранничества.

«Культ близнецов» в той или иной форме, положительной или отрицательной, то есть в форме ли поклонения или страха, на ранних стадиях культуры можно считать почти универсальным. Хотя на этот вид культа исследователи обращали мало внимания, он констатирован у самых разных народов.

Штенберг считает, что близнецов обожествляли потому, что видели в женщине, матери близнецов, избранницу духа, а в одном из близнецов сына духа. Под этим верованием, которое Штернберг считает первичным, скрывается на самом деле более древний слой. В самом деле, гипотеза Штернберга не объясняет, во-первых, почему, если только один из близнецов считается сыном духа, культ распространяется на обоих близнецов. Поэтому Штернберг пишет: «Психология группового брака, идея магического контагиоза, равно как, быть может, отсутствие полной уверенности в точности признаков определения происхождения близнецов привели к тому, что оба близнеца обоготворяются и оба одинаково почитаются — и как дети божества, и как дети земного их отца» (А. М. Золотарев «Родовой строй и религия культа»).

Важным моментом, характерным для культа близнецов, отмечает Золотарев, является постоянная борьба и соревнование между ними, отраженные в культе и мифологии. Как уже говорилось, у ульчей когда-то существовали две секции, одна из которых называлась «людьми тайги», другая «людьми воды». Такое деление происходило на ранних этапах развития общества. Каждая секция имела свой тотем, птицу. В Австралии, например, это были сокол и ворона, пишет в своей книге «Родовой строй и религия ульчей» А. М. Золотарев, в других местах — белый и черный какаду. Взаимоотношения между секциями носят своеобразный характер: составляя одно племя, они в то же время находятся в состоянии полушуточной вражды и соперничества. Культ близнецов — отражение этого первоначального универсального деления племени на две половины. Близнецы происходят из чрева одной матери, что отражает кровное единство племени. Но в то же время их двое, что соответствует делению племени на две экзогамных половины. Каждый близнец представляет одну из половин, поэтому почитаются оба близнеца. Среди русских распространено поверье, согласно которому один из близнецов — сын духа — лишь позднейшее осмысление культа близнецов, сохранившееся в обществе, где сам культ близнецов, а тем более его реальное осмысление, исчезли — не вызывает сомнения (А. М. Золотарев «Родовой строй и религия ульчей»).

Рассматривая современную обстановку в мире, где происходит противостояние добра и зла, войны, борьба внутри стран, невольно думаешь, не является ли это идущей из первобытного общества дуальной организацией, где шла борьба между родными братьями и племя делилось на два лагеря. В мифах о близнецах серьезную роль играют волки, быки, лебеди, оказывающиеся в близком родстве с ними. Волчица вскормила Ромула и Рема. Вырвидут и Вырвигор, славянские близнецы, вскармливались волчицей и львицей. Близнецы идеальным образом отражают двуединство разделенного на две отдельные половины племени, и поэтому они становятся объектом культа. И, конечно же, главную роль в воспитании близнецов играет мать, которая вскормила их своим молоком. От нее зависит судьба сыновей, народа, страны.

...Паняка сидела на корме лодки, смотрела на воду и вспоминала сына Талана, который одним уловом мог накормить всю семью. Он сильный и красивый, и скоро у него свадьба с девушкой из соседнего стойбища. А когда переводила взгляд на лес, вспоминала второго сына — Хурана. Когда зимой в стойбище заканчивалось продовольствие, он приносил полтуши сохатого, и все устраивали пир. У него тоже скоро свадьба.

Паняка уже начала готовить подарки будущим невесткам. Она решила вышить им по ковру. В их орнаментах и рисунках она захотела изобразить всю свою жизнь, и это ей почти удалось. Осталось лишь придумать середину ковра. Паняка задумалась. На руку села бабочка. Рисунок на ее крыльях был похож друг на друга, совсем как два ее сына-близнеца. Паняка улыбнулась, теперь она знала, что будет изображено в центре ковров. Подхватив чумашки, поспешила домой. Там взяла кусок бересты, сложила его, как крылья бабочки, и на одну половину нанесла рисунок углем, потом перенесла этот узор на другую половину. Осталось перевести рисунки на ткань ковра. Работа закипела. На ковре рождалось изображение медведицы с двумя медвежатами, а рядом — сама Паняка с сыновьями. Два медвежонка — символ медвежьего праздника — главного у ульчей. А она, Паняка, — мать близнецов, Талана — водного человека и Хурана — лесного человека, культ которых помнит ее народ.

Эпонина БОГАТЫРЕВА
Хабаровск
Рисунок автора