Словесница Искусств

У любого народа, как и у человека, есть далекое прошлое. Увидеть это прошлое, своего рода археологические черепки, составив их в какую-то целостную композицию, — задача ученых. Но сделать это невозможно без обращения к устному народному творчеству и в частности к мифам. Именно мифы помогают почувствовать, ощутить аромат и дыхание истории, глубже проникнуть в мир родовой организации, в мир этнопсихологии приамурцев.

Когда мы произносим слова «миф», «мифология», перед нами встают чудесные рассказы древних греков и римлян об их идеально красивых богах. Возможны и другие ассоциации при знакомстве с самой проблемой мифологии. Но какими бы ни были эти ассоциации, они всегда связаны с чем-то светлым и гармоничным.

Миф как бы стирает все грани бытия, они переходят, как в музыкальных произведениях сонатных форм, из одного состояния в другое. Человек в мифе включается в его структурную ткань, в нем словно оживает дословесный мир, дословесная тишина. Мифу чужды частности, в нем высшее, универсальное состояние целостности, какой нет больше нигде. Это божественное состояние внутреннего единства способствует тому, что миф становится своеобразным мостом между прошлым, будущим и настоящим.

Дать сколько-нибудь точное определение мифу, видимо, невозможно. Философы справедливо отмечают, что чем сложнее явление, тем труднее дать ему определение. Миф во многих словарях, философских и мифологических, определяют как комплекс представлений, образов, наглядных символов, связанных с религиозной основой и глубокими фольклорными традициями. Гегель считал мифологию педагогикой человеческого рода. А. Ф. Лосев в «Истории античной эстетики» писал: «Мифология прошла через всю античность, принявши ... форму философского космоса и бытия...»

А. К. Байбурин полагает, что миф есть термин, употребляющийся в двух значениях. Первое: как словесный повествовательный текст. Второе: как система представлений о мире (модель мира). В одном случае миф понимается в синтагматическом, а в другом — в парадигматическом плане.

В дневнике А. Блока за 1902 год я прочитал весьма оригинальное определение мифа: «Миф — в сущности
своей — мечта о странном — мечта вселенская и мечта личная...» Поэт нашел точный поэтический образ мифа. Он пишет:
«Мифы — цветы земные. Они благоуханны только до предела религии. Выше — мифу нет места». А. Блок считает, что мифология в узком смысле слова есть средина (аура!) между землей (эстетика и этика) и небом (религия), так как, отделившись от земли (красоты и добра), нет возможности миновать порог истины; этот порог и есть мифология. В таком определении мифологии нет претензий на научность, но в то же время следует обратить внимание на оригинальную постановку вопроса о сущности мифологии. А. Блок, с одной стороны, философски углубляет понятие мифа, с другой — окружает миф еще большим ореолом тайны.

Мифы народностей Приамурья, в частности нанайцев, имеют свои особенности. Их классификацию наиболее полно дает Е. П. Лебедева:

1) Мифы космогонического содержания о происхождении Вселенной, земли, людей.

2) Этимологические мифы о происхождении отдельных гор, камней, озер, заводей и прочих объектов локального значения.

3) Мифы о хозяевах стихий: огня, воды, лесов, о хозяевах отдельных мест и видов животных.

4) Тотемические мифы о брачном сожительстве людей с животными, о выкармливании животными брошенных детей, а людьми — зверей, о могуществе животных, в первую очередь лисы, о происхождении нанайских родов от представителей животного и растительного мира (тигра, медведя, ястреба, березы).

5) Мифы магического содержания о влиянии некоторых действий на изменение погоды, погодных явлений, на поведение людей и животных.

6) Шаманские мифы о духах — помощниках шаманов, о борьбе между шаманами разных родов, о похищении шаманами людских душ и др.

7) Мифы о загробном мире.

Многие исследователи нанайского фольклора считают, что не существует четкой разграничительной черты между сказкой и мифом. Так, В. А. Аворин и Е. П. Лебедева к мифам относят фольклорные произведения, связанные с религиозными (анимистическими, тотемистическими, магическими, шаманистическими) представлениями, объясняющими устройство Вселенной, происхождение планеты Земля, животных, человека, иерархию и функции различных духов и божеств. Эта мысль полностью поддержана нанайским ученым Н. Б. Киле. Соглашаясь с этим положением, отмечу, что миф является основой жизненной философии нанайцев, философии их мышления, многообразной обрядовой деятельности и т. п. Миф подготовил почву для философии человека Севера. Именно подготовил почву. В мифах прочитываются многие черты национального характера нанайцев, в частности их высокая толерантность и этническая философия. Этнофилософия северянина в данном случае выступает как связующее звено между мифом и реальной жизнью. Может быть, следует оговориться: эта связь не прямолинейная, она глубоко внутренняя, диалектическая.

Подтверждением этому является известный нанайский миф «О трех солнцах». В полевом дневнике я записал от старого нанайца из села Дада один из его многочисленных вариантов, который, насколько мне известно, пока не приводился в этнографической литературе в подобной недакции. Приведу фрагмент этого мифа:

«Давно-давно на небе три солнца было. Горячо палили они. Жить было невозможно. Сожгли три солнца все живое: людей, запасы пищи, стойбища, животных. Обмелел Амур. Рыбы совсем в нем не стало. Тишина кругом. Остались в живых только несколько нанайцев: лучших художников и резчиков по камню. И тогда самый красивый и лучший из них с первой попытки застрелил два солнца, ведь он был не только хорошим сказителем и художником, но и великим стрелком. На расплавленных от жары камнях он и его друзья-соплеменники нарисовали много картин из жизни своих родов. Наиболее важные события из жизни своих сородичей отразили они в замысловатом каменном узоре.

Язык узора был понятен лишь самим художникам и людям из их рода. Все это осталось в камне и будет таким же вечным, как земля и вода. Картины эти повествуют о том, как радовались и страдали нанайцы, как любили они своих соплеменников, животных, деревья, Амур — все живое вокруг. От этих мастеров и сказителей и родился нанайский народ. Это было его второе рождение. Вот почему он так талантлив и удачлив. А все, что было у нанайцев до второго рождения, осталось в узорах на больших камнях, которые хранят тайну на берегу Амура».*

На примере этого мифа ясно, что мифологические традиции нанайцев во многом отражают и жизненную реальность. В мифе повествуется о том, что было время, когда от жары плавились камни, умирали люди и животные. Действительно, в Приамурье и в настоящее время летом от жары плавятся сикачи-алянские валуны. Рядом с реальными сюжетами, или близкими к ним, соседствуют фантастические. В мифах нанайцев находят также отражение проблемы происхождения Вселенной и человека.

Один подобный миф «О трех солнцах» может дать исследователю больше сотни многих разрозненных этнографических фактов, не выстроенных в систему художественных рядов, в систему исторических свидетельств.

История духовности, ментальности и этнической толерантности народов Приамурья, вероятно, должна начинаться с анализа их мифов. Без уроков мифологии история и культура коренных этносов Нижнего Амура, и в частности нанайцев, будет безликой, потерявшей исторический колорит, свое лицо, свою особую национальную мелодию. Уроки мифологии нанайцев еще о многом расскажут будущим поколениям. На Амуре, в особой сказочной стране — Стране трех солнц — и сегодня старики рассказывают мифы, которые, как солнечные блики, высвечивают многие страницы сложной истории нанайцев. Можно сказать, что в этих мифах своеобразные правоспоминания из духовного становления нанайского этноса.

Петр ГОНТМАХЕР, профессор
Хабаровск

* Перевод с нанайского на русский язык сделан кандидатом филологических наук Н. Б. Киле