- Пространство Мифа и Легенды. Прикосновение
- Дальний Восток в пространстве Мифа и Легенды: славяне
- Дальний Восток в пространстве Мифа и Легенды: коренные народы севера
- Знаки и символы нашей истории
- Грани духовности
- Литература
- Единое пространство культуры
- Музейная идентификация
- Hospitation *
- Проекты, получившие свой импульс в Германии
- Скульптурные фантазии на тему «Медного всадника»
- Евгений Димура — романтик океана
- Провидец характеров и судеб
- Долгий полет в неизвестности
- Рембрандт. Автопортрет
- Галатея Аркадия Шорова
- Маленькая ночная серенада
- Дорогое мое привидение
- Гармония в стиле арт
- Светопись морской волны
- Мир трех измерений
В провинциальном Хабаровске, где улицы взбираются ввысь, а потом убегают к зеленым бульварам, где в архитектурном портрете смешались стили и знаки разных эпох, жил человек, представлявший этот город совершенно иначе. Он бродил по лабиринту городского пространства и видел уголки, в которых могли бы расположиться скульптуры Пушкина, Гоголя, Маяковского. А на левобережном острове, прямо напротив Хабаровска, он мечтал установить памятник Кола Бельды — знаменитому нашему земляку, по праву носившему титул золотого голоса Севера. Юрий Кукуев, член Союза художников России, не был фантазером. Профессиональный скульптор с отличной школой — сначала Саратовское художественное училище, затем Ленинградское высшее художественное училище им. Мухиной — он не просто создавал свои произведения, а вписывал их в конкретную архитектурную среду. Побывав впервые в Хабаровске на практике в 1973-м, Кукуев вернулся сюда уже с дипломом «Мухинки» и в этом же году устроился в Хабаровские художественные мастерские. Это было первое и последнее место его работы. Кто знает, чем уж «зацепил» этот город, но Юрий Кукуев мечтал за свою жизнь наполнить его скульптурами и скульптурными композициями, которые бы могли придать Хабаровску особый шарм. К сожалению, многое не совпало. Яркая индивидуальность Кукуева и вкусы чиновников, творческая непримиримость мастера и стандартные «требования времени». А компромиссов он не терпел. Александр Болгарин, его коллега по скульптурному цеху, вспоминал, что когда Юрий Алексеевич собирался на рыбалку, всегда говорил: «Иду на крупную». Так и в жизни: всегда шел «на крупную». По мелочам не разменивался. Понятно, что любого художника кормят заказы. Кукуев никогда не брался за работу, которая ему не интересна. Даже если приходилось совсем туго. А ведь в его жизни был очень тяжелый период, когда несколько лет он просто не имел возможности зарабатывать на жизнь. Но говорил, что лучше подметать улицы, чем делать откровенную халтуру. Голодал, но занимался творчеством. Лепил героев произведений Шолом-Алейхема, создавал сложнейшую скульптурную композицию с Пушкиным и много чего еще. В светлой мастерской и сегодня живут удивительные по настроению скульптуры, каждая из которых — целый мир. Здесь мальчик парит в небе вместе с чайкой, Тевье-молочник ведет неслышный диалог с Богом, душа Маяковского, оставив мирскую суету, устремилась в Вечность, а Гоголь, поднявшись над реальностью, освещает себе путь в мистические сферы. В истории множество грустных примеров, когда великие мастера не были оценены при жизни. Своего рода пропуск в бессмертие. Но это как-то мало утешает. Друзьям Юрия Алексеевича до сих пор больно смотреть на закрытую дверь его мастерской. Как сказал Максим Ананенко, скульптор, считающий Кукуева своим учителем, «словно часть души оторвали...». А еще больно говорить о неосуществленных проектах. По заказу правительства ЕАО Кукуев делал памятник Шолом-Алейхему, работа шла хорошо, и в цехе даже модель вылепили в натуральную величину. Но потом выяснилось, что средств на отливку монумента нет, и вся работа оказалась напрасной. Гипсовая модель долго стояла в скульптурном цехе, потом ее разбили и выбросили. Последней трагедией в жизни художника стал Невельской. В конкурсе, который проводился на профессиональном уровне, победила модель памятника, выполненная Кукуевым. Как он радовался! Тем более что давно работал над образом Невельского, продумывал разные варианты пластического решения. Но спустя какое-то время произошло непонятное: решение художественного совета проигнорировали и постановили, что Невельского будет делать другой скульптор. Юрий Алексеевич отметил шестидесятилетие и почти сразу лег в больницу. Нездоровилось всерьез. Из Тюмени приехала родная сестра, Ирина Алексеевна, и была рядом с ним все последние месяцы его жизни. Она вспоминала, как однажды приехали в мастерскую. Брат подходил к каждой своей работе, что-то слегка переделывал, благо пластилин податлив, поглаживал руками. Прощался. А в больнице, когда было уже совсем худо, процитировал с грустной усмешкой: «Служа так истово искусству, что получаем мы взамен?». Хабаровские художники, друзья и коллеги Юрия Кукуева, понимают, какое ценное наследие оставил он Хабаровску. А что, может, пройдут годы, и мудрые хозяева города обратятся к нему. И тогда у нас наконец появятся особые уголки, где будут жить скульптуры Юрия Кукуева — концептуальные, утонченные, с особым авторским почерком и стилем настоящего Мастера. Проблема заключается в том, что в настоящий момент основная часть произведений выполнена в пластилине и лишь некоторые скульптуры в гипсе. Теперь, чтобы это сохранить, нужно, прежде всего, перевести скульптуры в материал. У Кукуева, единственного в Хабаровске профессионального скульптора, без сомнения талантливого, на это просто не было средств. Если перечислить осуществленные проекты Кукуева, список не будет длинным. Самая известная работа — монумент «Черный тюльпан» на стадионе им. Ленина, который, кстати, сам Кукуев не очень-то любил и вообще долго отказывался за него браться. На здании Хабаровского театра драмы расположен красивый барельеф известным хабаровским артистам Елене Паевской и Валерию Шаврину. Вскоре появится еще один — артисту Мирославу Кацелю. На здании Дальневосточного художественного музея небольшой изящный барельеф А. П. Чехова в память о том, что он посетил наш город на пути к острову Сахалин. Упрямый и чуть насмешливый взгляд дальневосточного живописца Алексея Матвеевича Федотова встречает всех, кто проходит мимо выставочного зала Союза художников. Есть еще несколько работ в районах Хабаровского края, но для скульптора такого масштаба, как Кукуев, это ничтожно мало. В музее КДВО хранится бронзовая скульптура «Тачанка», в Хабаровском отделении Союза художников России — «Автопортрет», «Пушкин и Муза». Не так давно в Гродековском музее нашли возможность отлить из металла модель памятника Н. И. Гродекову, которую Юрий Алексеевич сделал в свое время по просьбе директора музея Николая Рубана. Пока бронзовая фигура приамурского генерал-губернатора стоит в холле, но в будущем, возможно, статуя Гродекова украсит музейный комплекс. Во всяком случае, Николай Рубан готов решать этот вопрос. Последней работой Юрия Кукуева стали барельефы на Спасо-Преображенском кафедральном соборе. Он делал лики четырех апостолов — Иоанна, Павла, Иакова и Матфея. И в том, что талант Мастера нашел приложение в создании облика православного храма, наверное, особый знак. За месяц до ухода Юрий Кукуев крестился. Отпевали его в скульптурном цехе, там, где прошла практически вся его жизнь. Были в этой истории и другие знаки. В тот день, когда Юрия Алексеевича не стало, в его мастерской на пластилиновой модели памятника Пушкину, обвалился фрагмент барельефа. Упал «Медный всадник». А в мастерскую самым неожиданным образом залетел поползень... Виктор Босов сделал замечательный фильм «А напоследок я скажу...», где запечатлены последние годы Юрия Кукуева, где все пронизано его улыбкой, юмором. Вместе с Владимиром Козюкевичем он также создал великолепный фото архив, посвященный художнику и другу. Это то, что останется с нами. О Юрии Алексеевиче Кукуеве, легенде скульптурного цеха, сложно говорить в прошедшем времени. Да и не стоит, наверное. Энергетика его пусть и немногочисленных работ наполняет Хабаровск, а модели скульптур наверняка дождутся своего часа. Потому что Время мудрее и справедливее чиновников. Елена ГЛЕБОВА |
|||
|