Словесница Искусств

1646 год для Ерофейки Павлова сына Хабарова — устюжанина, как тогда он числился в официальных документах Якутского прихода, «слободчика» и промышленного человека был наполнен двумя важными событиями. Первое: давно тянувшаяся тяжба между хозяйственником Хабаровым и якутским воеводой П. П. Головиным относительно самоуправства последнего перевешивала явно не в пользу воеводы. И второе: события тяжбы совпали с возвращением экспедиции В. Д. Пояркова с Амура.

Слухи о богатстве нового края, «открытого Поярковым», дошли и до Е. П. Хабарова. До этого он уже знал об экспедициях Москвитина, Перфильева, с которыми был лично знаком, Бахтеярова, которые стремились на Чирколу, но по тем или иным причинам на великую восточную реку не попали. Теперь Хабаров и от поярковцев получил информацию о путях, которыми они добирались на Амур, о трудностях и неудачах этой экспедиции в пути, сопоставлял новые данные с уже имеющимися о прежних походах.

Незаурядный предприимчивый ум, душа землепроходца тянули Е. П. Хабарова в новые дали. Но сам попытать удачи на Амуре до поры до времени он не решался, на что были свои причины.

Главная из них заключалась в том, что Хабарову трижды пришлось поправлять свое хозяйство, разоренное якутским воеводой П. П. Головиным, и наличных денег у него, чтобы поднять вопрос о подготовке к экспедиции на Амур, не имелось. А для снаряжения большой экспедиции в отдаленные и малоизвестные места на несколько лет требовался либо денежный кредит, либо возможность обеспечения работы отряда за счет казны. Реальных шансов ни на то, ни на другое у Е. П. Хабарова не было, так как у него не сложились взаимоотношения с якутской администрацией, которая всячески стремилась притеснить этого принципиального человека. Поэтому в данной ситуации всякую мысль об экспедиции в «даурские места» Е. П. Хабарову приходилось откладывать до более подходящего момента. И такой момент настал.

По указанию Сибирского приказа на смену воеводам Пушкину и Супонину в 1648 году в Якутск на воеводство был направлен ливонский немец по происхождению, не имевший влиятельной руки в столичных кругах, Дмитрий Андреевич Францбеков (Фаренсбах).

Перед отправкой в Сибирь вновь назначенный воевода получил наказ по продолжению обследования и присоединения к России новых земель, но при этом был предупрежден, что особых ассигнований из Москвы на организацию новой экспедиции на Амур после Пояркова не будет из-за остроты финансового положения в стране.

Весной 1649 года на пути следования Д. А. Францбекова в Якутск в Илимском остроге у него произошла встреча в приказной избе с Ерофеем Павловичем Хабаровым. Землепроходец пытался заинтересовать нового воеводу отправкой экспедиции на Амур. В аргументах Хабарова чувствовался не просто личный интерес промысловика, но и государственный подход к освоению новых земель на Дальнем Востоке. Иначе идея Хабарова не пришлась бы воеводе по душе. Францбеков видел, что этот отважный человек с его предприимчивым умом сможет организовать большое дело, в котором выгодно совместятся лично его, Францбекова, и государственные интересны. Однако организация экспедиции за счет казны было делом практически не реальным, и вот почему. Во-первых, бюджет Якутского уезда был настолько скуден, что каждый год заканчивался с огромным дефицитом. Покрывать его Москва также не могла. Долг казны служилым людям исчислялся тысячами рублей и четвертей хлеба. Во-вторых, численность служилых людей в связи с экономией была также минимальной. К приезду Д. А. Францбекова к месту службы численность Якутского гарнизона не превышала 360 служилых казаков [17, с. 44]. И выделить из них какую-нибудь часть для новой экспедиции, значило сократить их число на других объектах по всему Восточно-Сибирскому уезду. Этого делать было нельзя, так как даже для охраны Якутска оставалось не более 10 человек [17, с. 44]. В-третьих, итоги экспедиций Бахтеярова и Пояркова, снаряженных за счет казны, на которые были затрачены огромные средства, по оценке Сибирского приказа, оказались безрезультатными, ничтожными, и рисковать на организацию подобной экспедиции новый воевода, который приехал в Сибирь поправить свои финансовые дела, не решался.

Но дело повернулось совсем иначе. Получив принципиальное одобрение нового воеводы на задумки Е. П. Хабарова, 6 марта 1649 года неугомонный землепроходец в Илимской приказной избе подал челобитную воеводе с просьбой разрешить ему отправиться с экспедицией на Амур «без государева жалованья», то есть за свой счет. Д. А. Францбеков ухватился за это предложение и стал по просьбе Хабарова давать ему взаем большие суммы денег. Долг землепроходца воеводе в 1650 году составил 2000 рублей. Сюда входили и собственно денежный заем, и стоимость материальных средств, взятых в государственной казне (этот случай в практике Сибири был единственным и уникальным) в долг под кабальную запись с условием обязательного возмещения по окончании похода.

Уже к 1651 году, согласно документам, найденным при обыске в доме Д. А. Францбекова, Е. П. Хабаров должен был воеводе более семи тысяч рублей под 50 процентов от выданной суммы [17, с. 45].

Поэтому первой особенностью экспедиции Ерофея Павловича Хабарова на Амур является то, что она с самого начала носила частный характер, ее снабжение осуществлял сам Хабаров на собственные деньги.

Комплектование и снаряжение экспедиции на Амур проходило в Илимске. Желающих попасть в отряд было много, поэтому в его состав отбирались люди молодые, здоровые, знающие не только промысел, но и судовое, плотницкое и кузнечное дело, на условиях покрученников, то есть наемных людей*.

Условия найма покрученников у Е. П. Хабарова были довольно суровыми. Они предусматривали получение одной трети дохода (соболей), а две трети покрученник должен отдавать хозяину, то есть Хабарову. Наемный человек обязался ходить и «всякую работу выполнять», «как хозяин велит», то есть делать все, что скажет ему хозяин: изготавливать и чинить дощаники (ладьи), при необходимости находиться на веслах и ходить бичевой, работать в качестве носильщика и т. д. Покрученник получал одежду для повседневной носки и спецодежду для промысла, спальное белье, шубу и один на двоих спальный меховой мешок, который должен быть возвращен Хабарову по окончании найма, а также орудия охоты и ловли рыбы, инвентарь (топоры, ножи, котлы и т. д.). Кроме того, покрученник обеспечивался продовольствием.

Таким образом, по условиям найма подъем каждого покрученного обходился Хабарову до 40 рублей без учета стоимости судов, оружия и боеприпасов, которые землепроходец выкупал из казны. Были и такие из числа охочих и промышленных людей, кто собирался в экспедицию с Хабаровым за свой счет. Их называли своеужинниками.

Е. П. Хабаров был заинтересован в увеличении состава экспедиции, а следовательно, и в своеужинниках, и охотно принимал их в состав отряда. В наказе воеводы Д. А. Францбекова Хабарову разрешалось брать людей столько, «сколько может прибрать, которые хотят без государева жалованья идти...» [2, с. 206]. Среди своеужинников были в отряде и такие, которые набирали себе покрученников. Так, например, промышленный человек Дружина Попов, заняв деньги все у того же Д. А. Францбекова, нанял девять покрученников и обеспечил их на условиях Хабарова всем необходимым для похода.

Получалось в итоге так, что отряд состоял из людей, опутанных кабальными записями, ростовщическими ссудами, долговыми обязательствами. Но из всех участников похода наибольшие долги были у организатора экспедиции Ерофея Павловича Хабарова.

Это стало второй особенностью подготовки экспедиции на Амур и в то же время явилось одной из причин раскола в отряде.

К середине XVII века подобный характер и опыт подготовки экспедиций служилых людей вместе с промышленными и охочими людьми в Сибири был даже рекомендован Сибирским приказом из-за недостатка средств в казне.

Для придания статуса и официального характера экспедиции Е. П. Хабаров настоял на вручении ему «наказной памяти», что превратило промысловую ватагу в отряд, выполняющий задание Якутской администрации, а вместе с тем и сам Е. П. Хабаров приобрел уже совершенно иной общественный статус: из главы промышленников и хозяина покрученников он становился приказным человеком, представителем власти, наделенным широкими полномочиями и в отношении своих товарищей, и на вновь присоединенной территории [17, с. 49]. Это была третья особенность при подготовке экспедиции Хабарова на Амур.

Таким образом, не казаки были под руководством Е. П. Хабарова в первоначальный период (этап), а промышленные и охочие люди. Не казна обеспечивала эту экспедицию, а готовилась она из личных средств землепроходца. Наказная память определяла и главную цель экспедиции: «проведывание новых землиц неясачных людей и приведение их под высокую государеву руку».

Перед экспедицией стояли следующие задачи:

1. Выйти на Чирколу (Шилкару) по вновь открытому Олекминскому пути, определить его преимущество перед Алданским.
2. Привести «под государеву руку» народы, населяющие Приамурье и обязать их постоянно «давать ясак» государю.
3. Послать посольства «по князю Богдою», чтобы тот «под руку царя пришел» и был «в холопстве» у него. В случае отказа — смирить его «ратным боем» [20, с. 93]. Нужно отметить, что ни Д. А. Францбеков, ни Е. П. Хабаров не представляли себе, что это будет такое сношение с государством, которое по силе и могуществу не уступает России, и его политический статус достаточно велик, полагая, что «хан Богдой» является одним из даурских или зауральских владений «князца», подобно Лавкаю [20, с. 95].
4. Собрать ясак с приведенных под «великую царственную руку» народов не только мехами, изделиями из них, но и драгоценными металлами и камнями. В качестве мер гарантии поступления ясака брать в аманаты (заложники) наиболее знатных людей. Однако ясак не должен быть обременительным, чтобы не разорять «приведенные под цареву руку» народы.
5. С целью закрепления на новой «приисканной» территории в стратегически важных местах строить укрепленные остроги, используя их в дальнейшем как сторожевые посты, опорные пункты для сбора ясака и дальнейшего продвижения на «новые землицы», а также как укрытия в случае нападения со стороны военизированных отрядов местного населения [17, с. 49].
6. Собирать географические сведения и данные о местных народах, их жизни, быте, хозяйственной деятельности, культуре, обычаях, экономических связях и другую различную информацию.

Е. П. Хабарову указывались и формы приведения приамурских народов под «великую царственную руку», то есть присоединения их к России. Сначала руководитель экспедиции должен был «говорить с ними ласково и смирно», «без всякой драки», а в случае отказа признать подданство России (царю) — путем силового давления, «ратным боем». И «смотря по тамошней мере всякими мерами промышлять над иноземцами» [17, с. 50]. То есть наказная память предоставляла Е. П. Хабарову поистине полное право действовать по обстановке, с широким диапазоном форм, от мирного до военного, с получением клятвенных обещаний от местного населения на «вечное» подданство русскому царю с обязательной уплатой ясака.

Отряд Хабарова должен был гарантировать защиту местным народам от внешних нашествий, в частности, от маньчжуров. Однако предписывалось не вмешиваться, не ломать сложившихся у местных народов обычаев, образа жизни, традиций, культуры, не насаждать силой свои новые порядки, чтобы не противопоставить их своему отряду и другим русским землепроходцам.

Это было четвертой особенностью похода Ерофея Павловича Хабарова на Амур.

* Покрученником считался человек, поднявшийся на промысел за счет средств нанявшего его хозяина. Такое явление в Сибири в ходе ее освоения было привычным делом. Наем по покруту был обычно до трех лет, скреплялся договором или покрутной записью и с условием договаривающихся сторон, иногда до одной трети прибыли (дохода). — Прим. В. Павлика. Вернуться