Словесница Искусств

Мифы и ритуалы домоустроения нивхов

Мифология и обрядность домоустроения являются одной из важнейших составляющих элементов культуры любого когда-либо существовавшего на нашей земле человеческого сообщества, потому что в них в своеобразной кодированной знакосимволической форме выражается как древнейшее, так и инновационное космовидение человека, его понимание прошлого, настоящего и будущего.¹ В мифах и ритуалах домоустроения безусловно проявлялись все самые ценные смыслы человеческого бытия: дом, домашний очаг, тепло, кров, пища, рождение, любовь и т. п. Домоустроительные мифы и ритуалы — это еще один из древнейших способов человеческого обживания мира природы, создания культурной среды обитания и гармонического социального общежития. Несомненно, что они есть и результат конкретных условий этнического месторазвития: природно-климатических, международного окружения и культурного взаимодействия, хозяйственно-экономического опыта выживания и пропитания, практики «архитектурного» моделирования жизненного пространства, строительства и эксплуатации жилых построек.

В домоустроительной мифологии и обрядности среди других известных нам культов доминирующее положение, как нам представляется, занимал родовой культ, потому что жилище для всех народов, в том числе и нивхов, являет собой овеществленную идею центра этнического мироздания, единства и благополучия родового общежития. А материалы, из которых изготавливается жилище, есть не что иное, как строительный остов вселенной, ее первородные структурные элементы.

Предварительно необходимо заметить, что нивхи проводили ритуалы новоселья в летнем доме² (в отличие от зимнего) по упрощенной схеме. Об этом еще свидетельствовал Е. А. Крейнович. Поэтому основное наше внимание хотелось бы сосредоточить на мифах и ритуалах обустраивания зимнего жилища.

Мифы и ритуалы домоустроения нивхов можно условно разделить на два мифоритуальных комплекса:

1. Мифоритуальный комплекс, связанный с созиданием и обустраиванием сакрального центра родового сообщества. Основную роль в нем играли так называемые профилактические магические ритуалы, цель которых — оградить весь род и каждого из сородичей от злокозненных сил враждебных существ.

2. Мифоритуальный комплекс, связанный с продуцирующей магией и обрядностью, которые должны были обеспечить сохранение, благополучие, деторождение и милость божеств — покровителей рода.

В первом мифоритуальном комплексе необходимо обозначить несколько составных сюжетных частей.

Во-первых, это мифы и ритуалы выбора места размещения жилища, которые представляют собой совокупность профилактико-продуцирующих магических текстов и действий. Как правило, нивхи с этой целью проводили гадание и по следам, оставленным на муке или других сыпучих веществах, рассыпанных на предполагаемом месте закладки дома, определяли возможность поселения на нем. Считалось, что если наутро будет запечатлен след человеческой ноги или вообще не будет никакой отметины, то место выбрано хорошее, если же обнаружат след руки или звериных лап, то это плохая примета, и поэтому следует срочно переменить месторасположение жилища.

Во-вторых, это мифы и ритуалы — обереги дома. Было принято при установке основных несущих конструкций жилища — столбов — в землю класть под них обереги: шиповник и кремень. Шиповник уберегал от злого духа — милка, а кремень придавал прочность столбам и защищал от поселения в них демонов. Иногда в строящееся жилище втыкали топор, лезвие которого направляли в сторону входа. Это магическое действие было призвано предохранить дом от проникновения в него того же вредоносного черта.

В-третьих, мифы и ритуалы, связанные с окончанием строительства и освящения дома. Они, судя по их описанию Л. Я. Штернбергом, структурно включали в себя два сюжетно-образных компонента.

Первый заключался в том, что по окончании сооружения нового дома нивхи устанавливали по обеим его сторонам (спереди и сзади) по одной палке и между ними протягивали нитку, на которую затем навешивали изображения солнца и луны. Впоследствии данная конструкция ими не возобновлялась. Мифосмысл этого магического ритуала не вполне ясен. Вероятно, данная конструкция должна была олицетворять модель нивхской вселенной, центром которой и являлось их родовое жилище. Таким образом, у нивхов, как, впрочем, и у других народов, жилище — своеобразный микрокосм, малая родовая вселенная. А этот ритуал, наверное, должен был знаменовать факт нового возрождения микромира родового сообщества, подобного естественным и вечным законам природного самообновления.

Второй, по-видимому, тесно был связан с магией и ритуалом приглашения в дом его духа-хозяина — Тыв ыза и зажжения домашнего очага или очагов. По представлению нивхов, «настоящий хозяин» обыкновенно бывает спрятан под землей«. И для того чтобы он поселился в доме, нивхи-домочадцы устраивали ему жертвоприношения. С этой целью по окончании строительства жилища готовили «пищу богов» — мос (ритуальное блюдо, основной компонент которого — рыбья кожа), ягоду, кашу из риса или пшена, а также варево из рыбы линька или головы кеты и многие другие угощения.

Обязательно в жертву приносили собаку, причем неважно, какой масти. Количество жертвенных собак варьировалось от одной до четырех. Примечательно, что когда строился особой значимости и почитаемости так называемый родовой «священный дом», предназначаемый для проведения медвежьих праздников, то обязательно было принято устраивать ритуальное убиение медведя, желательно специально для этой цели вскормленного. Если же не удавалось по каким-либо причинам добыть медведя, то в жертву приносилась собака черной масти. Она, по словам нивхов, «все равно как медведь».

Жертвенных собак убивали ритуальным способом, задушив на передних углах вновь построенного дома. Череп и лапы таких собак подвешивали снаружи над дверью или зарывали под порог, и они служили оберегами от демонических сил.

Ритуалы кормления хозяина дома Тыв ыза и других домашних духов-покровителей подробно описаны
Л. Я. Штернбергом и Е. А. Крейновичем. Обобщая их материалы, можно выделить следующие ритуальные действия. Во-первых, подготовительные ритуалы, а именно: приготовление жертвенных блюд; изготовление на четырех вертикальных столбах антропоморфных изображений (утверждалось, что это были две мужские и две женские личины); круговое обвязывание длинной нитью жилища, образующее внутренний настил крыши, называемое — не зихнд; подвязывание на поперечных стропилах дома изготовленных специально для этих целей стружек — инау; установление в очаге трех небольших елочек и т. д.

Во-вторых, непосредственное исполнение самого ритуала кормления духов-хозяев жилища. Он состоял из следующих элементов: кормления кровью собачьего сердца несущих столбов с антропоморфными изображениями; кормления жертвенными блюдами четырех углов, всех столбов, поперечин дома, а также тех мест, где, по представлению нивхов, мог обитать Тыв ыз — это или под одним из столбов, либо под камнем, или под куском чугуна; жертвоприношения хозяйке порога; угощения духов-покровителей «паром» жертвенных блюд; кормления духов земли, для чего рылись три ямки и туда укладывали жертвенный мос и другие ритуальные блюда, предварительно завернутые в инау; окуривания жилища дымом багульника, как думали нивхи, очень приятного для родовых духов и божеств.

В-третьих, необходимой частью ритуала кормления являлось произнесение кратких просьб-молитв к духам-хозяевам дома, огня и другим покровителям рода и каждого сородича.

В-четвертых, угощение «пищей богов» всех единородцев и чужеродцев, приглашенных на общеродовой праздник новоселья.

Исследователи обрядовой культуры не зафиксировали у нивхов отдельного ритуала зажжения огня домашнего очага. Наши респонденты также затруднялись ответить на этот вопрос. По-видимому, самостоятельного ритуала возжигания домашнего очага уже к концу ХIX века не существовало. Но в то же время его фрагменты были включены в мифоритуальный комплекс «кормления дома», который в свою очередь состоял из следующих элементов:

— во-первых, ритуалов выбора места для очага и его сооружения;

— во-вторых, ритуала, называемого нивхами к, ласинд, что означает «дно класть». Согласно ему в середине очага, поближе к задней раме раскапывалось место — эврф. В него клали веточку ели, стружки — инау, а сверху — мос. Все это затем засыпалось песком;

— в-третьих, непосредственного исполнения ритуала кормления домашнего очага. С этой целью мос клали в пшыу эспф — место, куда во время медвежьего праздника втыкали елочку, имеющую особое название пшыу. Затем студнем слева направо обмазывали углы и раму очага;

— в-четвертых, церемонии зажигания огня родовым огнивом;

— в-пятых, ритуала жертвоприношения хозяевам огня с произнесением к ним просьб-молитв. По некоторым версиям считалось, что в огне ближе к входу находилась его хозяйка — Т’уг, р мам, а за огнем — хозяин Т’уг, р ыз;

— в-шестых, ритуала установления трех елочек у очага и тайного их сжигания глубокой ночью. Эти деревца перевязывались между собой двумя саранками и травой — пучкой. Интересно, что, по мнению Л. Я. Штернберга, такую повязку нивхи называли «маленький медведь», а по Е. А. Крейновичу — «изображениями медведей».

Второй мифоритуальный комплекс составляли различного рода магические тексты и обряды, направленные на изгнание нечистой силы, поселившейся по каким-либо причинам в доме-новостройке. Ритуалам предшествовала гадальная магия. С закатом солнца накануне освящения жилища в дом тайно проникал «надежный человек» и внимательно наблюдал за приметами. Если он на рассвете слышал какой-то треск или замечал ярко-светлое сияние, то это считалось хорошим предзнаменованием для проведения праздничных церемоний новоселья. Если же во время заката раздавался треск и виделось багровое сияние, то такие приметы указывали на то, что в доме поселился не «настоящий хозяин», а кинс — злой дух.

В магическом ритуале изгнания демонических сил, как правило, принимал участие шаман. Этот ритуал обычно проводился так. Из травы делали фигуру и устанавливали на трех ногах в центре дома. Куклу за шнур держал человек, в его свободной руке находилась дубинка. Задача шамана и всех участников этого магического действа заключалась в том, чтобы загнать нечистую силу в травяную куклу. Поэтому шаман и его духи-помощники «гонялись за чертом» до тех пор, пока он не прятался в кукле. Сигналом была неожиданно появляющаяся дрожь в руке человека, держащего за нить куклу. И тогда начиналось избиение дубиною злого духа до тех пор, пока он не выйдет через порог дома. Об этом должна свидетельствовать сама кукла, повернувшаяся своей головой в сторону двери. Сразу же следующим вечером после выдворения незваного гостя шаман проводил обряд приглашения «настоящего хозяина» дома, сопровождавшийся обильными жертвоприношениями духам — покровителям рода.

К мифам и ритуалам домоустроения следует отнести и ежегодно проводимые нивхами ритуалы кормления духов — хозяев дома, огня, порога и других родопокровителей. Обычно это происходило осенью, когда нивхи переселялись из летних жилищ в зимние и возобновляли в нем очаг. Вначале его очищали, снимали верхний слой глины и насыпали новый, потом родовым огнивом зажигали огонь. Приносились жертвоприношения, укладывались священные инау, устанавливались три елочки, а потом тайком от непосвященных в это таинство домочадцев они сжигались. Иногда в то время, когда все ложились спать, жертвенные угощения бросались через отверстие на крыше вверх, причем делали это по очереди то женщины, то мужчины. В другой раз эти ритуалы кормления хозяев дома проводились по усмотрению старейшин рода.

Ритуалы кормления и очищения дома, огня в полном объеме или в качестве отдельных фрагментов исполнялись в самые ответственные моменты родового бытия в мифическое время испытания. Например, во время проведения похоронных и поминальных обрядов. Так, вслед за покойником выносили подметенный мусор, золу из очага. Сразу же после выноса тела у порога в пол вбивали какой-нибудь острый предмет, например: кусок кремня или чугуна, которые должны были служить оберегами от разного рода чертовщины. Кроме того, под карнизом крыши дом обвязывали веревкой, что должно, по мнению нивхов, укрепить устои родового сообщества, символом которого и являлся дом, а также предохранить от проникновения в него нечистой силы. Отметим, что данные обряды профилактической и продуцирующей магии совершали не только нивхи и соседние с ними тунгусо-маньчжурские народы, но и другие аборигены Сибири.

Кроме того, ритуал кормления огня и очистки очага совершался и после родов. Во время проведения промысловой обрядности всеми нивхами осуществлялись ритуалы кормления хозяев огня. Им жертвовали в качестве дара листик табака, сладкий корень и т. д. Нивхи полагали, что охотнику, находящемуся на промысле, обо всем, что происходит дома, сообщает хозяйка огня. Можно предположить, что огонь охотничьего очага, костра являлся не чем иным, как одной из ипостасей единого родового огня, посредником между человеком и горно-таежным миром. Отсюда такое бережное отношение к нему нивха-охотника. По мнению Ч. М. Таксами, нивхи-охотники относились уважительно к огню еще и потому, что считали его хозяина способным оказывать помощь на охоте. Если хозяин огня не убил для охотника никого, пока тот спал, то и охотник ничего не добудет. Поэтому-то нивхи своей жертвой и подкрепляли силу хозяина огня, чтобы он мог обеспечить им удачную охоту.

Некоторые обрядовые фрагменты медвежьего праздника также можно соотнести с ритуалами домоустроения. Так, например, у нивхов Амура и западного побережья Сахалина перед устройством самого праздника практиковалось введение и содержание в течение нескольких дней медведя в «священном доме» (уиг, лан, дыф). Своим присутствием в нем медведь оберегал родовое сообщество от нечистой силы;

Финальное мифообрядовое действо последней «прогулки» медведя — ритуал обведения зверя вокруг дома его хозяина таф тагавыд — буквально означал «окружать жилище». Он заключался в том, что медведя троекратно обводили вокруг жилища хозяина. Перед этим заблаговременно из дома удалялось все живое: люди, животные, птицы. Только старейший рода, по сведениям Л. Я. Штернберга, оставался в сенях жилища и каждый раз, как только медведь оказывался напротив входа, длинным шестом с несрезанной кроной ударял его по боку так сильно, что шест ломался. При этом старик не забывал произносить ласковые слова медведю. По свидетельству Ч. М. Таксами, старик-хозяин во время проведения данного ритуала держал один конец веревки, а другой конец был в руках одного из его сыновей. Мифосмысл данного действия, по всей видимости, заключался в укреплении устоев рода, связи поколений, получении благорасположения хозяина тайги для всего родового сообщества, охранении дома и его домочадцев от всевозможных разрушительных демонических сил. По Е. А. Крейновичу, после проведения данного обряда такой дом становился священным — пал рафом.

Обобщая этот материал, необходимо констатировать, что нивхские мифы и ритуалы домоустроения, а точнее, те их сюжетно-композиционные фрагменты, сохранившиеся и зафиксированные этнографами в конце
ХIX — середине ХХ веков, являются важнейшим культурным наследием народа. Они в особой символической форме донесли до нас информацию об историческом прошлом нивхов, их культуре. Однако эта информация настолько специфична, что, наверное, не может быть расшифрована лишь с помощью научной интерпретации. Нужны другие методы ее раскодирования.

Но уже сегодня можно сказать, что домоустроительная мифология и обрядность зародились в глубокой палеолитической древности как результат контаминации первичных мифологических представлений и обусловленных ими ритуалов поклонения земле, огню, небу, а также анимистических идей о душе человека, одухотворении всего видимого и невидимого мира этнобытия. Они также свидетельствуют о тесных культурных контактах нивхов с соседними народами, что находило свое непосредственное отражение в домоустроительных мифотекстах и ритуальных действиях.

Жизненное пространство современных нивхов

Современное нивхское домоустроение коренным образом отличается от традиционного. Изменения произошли под непосредственным влиянием русской культуры. Русские бревенчатые однокамерные дома, начиная с конца XIX века, получили признание у нивхского населения, и уже в период коллективизации в конце
20–30-х годов ХХ века этот тип жилища стал преобладающим. На нивхском языке данное строение получило название юрх’у тыф или лоча тыф, что в переводе означает «русский дом».

К 80-м годам ХХ в. нивхи стали проживать в деревянных и каменных домах, представляющих собой типичные постройки для городской и сельской местности. Переход в новый тип жилища, а в большей степени изменения в хозяйственной и мифоритуальной практике, повлекли за собой прекращение строительства и использование в жилых целях традиционных типов строений — летников ке тыф.

Изменился и интерьер нивхского дома. По свидетельству Ч. М. Таксами и наших респондентов, широкое распространение, начиная с 50-х годов ХХ века, получило среди нивхов сооружение перегородок в однокомнатных квартирах, отгораживание кухни, что свидетельствовало о новом пространственном мифомышлении и усилении личностного фактора в семейных отношениях.

В 1950–80-х годах нивхи приобретали в магазинах мебель фабричного изготовления. Предметы старинной обстановки сохранялись лишь в отдельных домах, особенно в семьях, проживавших в старых селениях. Это дощатые нары, низкие столы, подвесные колыбели, продольные жерди над печью для сушки одежды, старинная посуда и различные предметы домашнего обихода.

Важные изменения произошли и в обрядовой практике, связанной с мифологией домоустроения. Это находит свое отражение в ритуалах праздника новоселья. По сравнению с традиционной обрядностью они проводятся в упрощенной форме и носят светский характер. Главная мифоидея этого обряда, по мнению нивхов-респондентов, заключается в выражении своей радости по поводу важного события в жизни семьи и желании разделить ее вместе с родственниками, друзьями и теми, кто непосредственно причастен к строительству или предоставлению жилья. Обычно после вселения в дом или квартиру (чаще всего в первый вечер, что в основе своей восходит к традиции) хозяева устраивают угощение. Гости и хозяева веселятся, поют, танцуют.

По сведениям нивхов-информаторов, в редких случаях им приходилось присутствовать при исполнении традиционных ритуалов, связанных с новосельем. Исполнителями их были старики. Они осуществляли ритуал кормления всевозможных хозяев дома, очага, порога, духов-покровителей, окуривали дом дымом багульника, произносили при этом краткие молитвы-просьбы. По их словам, такие случаи были часты в 1930–40-х и встречались еще в 1960-х годах. У некоторых представителей нивхской интеллигенции и стариков в доме имеются различные скульптурные изображения духов-покровителей. Так, по просьбе нивхинки Л. П. Семеновой в 1995 году была изготовлена скульптура духа-хранителя дома, по виду похожего на сэвэна. Своего «божка» дома имела и М. Н. Пухта, известный в Хабаровском крае специалист нивхского языка и культуры.

О необратимости произошедших изменений в области нивхского домоустроения и связанных с ним мифообрядовой практики могут свидетельствовать опубликованные П. В. Роговским статистические данные проведенных в 80-х годах социологических исследований среди нивхского населения Сахалина. Согласно им, 59,1% респондентов из числа нивхов Сахалина имели отдельные квартиры в многоквартирных деревянных домах, 22,4 % — квартиры в многоквартирном кирпичном доме, отдельный кирпичный дом — 2,8 %, в отдельных деревянных домах проживали 15,7 % опрошенных нивхов. Примечательно в этой статистике то, что из всех респондентов никто не жил в этнических типах жилища, а пожелал иметь традиционное жилье лишь один человек.

Статистика зафиксировала доминирующую тенденцию среди нивхов 1980-х годов — их стремление независимо от уровня образования, возраста и пола иметь жилище с полным набором коммунальных удобств: водопроводом, канализацией, центральным отоплением, горячей водой и т. п. Сходная тенденция выявлена автором этой статьи 1990-х годах и среди нивхов Хабаровского края в результате проведенных собеседований и опроса. При этом интересен тот факт, что лишь некоторая часть респондентов высказали в качестве пожелания предложение, чтобы в архитектуре, декоре, экстерьере и интерьере по возможности воспроизводились бы элементы традиционного оформления, орнамента, сохранялась бы в качестве эстетического оформления этническая специфика.

Сергей СКОРИНОВ
Хабаровск
Иллюстрации из книги Л. Шренка «Инородцы Амурского края»

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. В этом отношении примечательна оценка Л. И. Шренком нивхского домоустроения. По его мнению, еще в середине ХIX века нивхи сохраняли свои первобытные жилища и постройки и до известной степени сами могли быть «приравнены — зимой к жителям пещер или троглодитам, а летом к людям свайного периода.» По европейской научной традиции их можно отнести ко времени принадлежащему «к далекому прошлому, к... доисторическому». С учетом данного высказывания можно, по всей видимости, утверждать, что анализируемая нами домоустроительная мифология и обрядность нивхов сохранила достаточно древнюю мифосимволику.
2. По описанию Е. А. Крейновича, летнее жилище не имело ни пола, ни потолка. Первый заменяла земля, второй — крыша из коры. Внутри жилища было трое нар — двое продольных, идущих вдоль боковых стен, и поперечные — вдоль задней стены. В пространстве между нарами был расположен квадратный очаг, состоящий из четырех толстых досок, внутри которых насыпали песок. На песке был разложен костер.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Гаер, Е. А. Традиционная бытовая обрядность нанайцев в конце XIX — начале XX в. / Е. А. Гаер; Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР [и др.]. — М.. Мысль, 1991. — 126 с.
2. Крейнович, Е. А. Нивхгу: загадочные обитатели Сахалина и Амура / Е. А. Крейнович. — М.. Наука, 1973. — 495 с.. ил.
3. Нивхи Сахалина: современное социально-экономическое развитие / В. И. Бойко [и др.] ; отв. ред. В. И. Бойко. — Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1988. — 221 с.. ил.
4. Таксами, Ч. М. Нивхи: современное хозяйство, культура, быт / Ч. М. Таксами. — Л.. Наука, 1967. — 272 с.
5. Таксами, Ч. М. Основные проблемы этнографии и истории нивхов, середина XIX — начало XX в. / Ч. М. Таксами; АН СССР, Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — Л.. Наука, Ленингр. отд-ние, 1975. — 238 с.. ил.
6. Шренк, Л. И. Об инородцах Амурского края: в 3 т. / Л. И. Шренк. — СПб.. Акад. наук, 1883–1903. — Т. 1. — 1883. — 323 с.. ил.; Т. 2. — 1899. — 314 с.. ил.; Т. 3. — 1903. — 145 с.. ил.
7.  Штернберг, Л. Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны: ст. и материалы / Л. Я. Штернберг. — Хабаровск: Дальгиз, 1933. — 778 с.

СКОРИНОВ Сергей Нестерович, доктор культурологии, кандидат исторических наук, доцент, первый заместитель министра культуры Хабаровского края.

В 1980 году закончил филологический факультет Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического института, в 1991-м — исторический факультет Хабаровского государственного педагогического института.

С 1991 по 2001 годы являлся преподавателем, заведующим кафедрой теории и истории культуры Хабаровского государственного педагогического университета.

Основные направления научной деятельности — культурология, этнология, мифология, обрядовая культура, история и культура тунгусо-маньчжуров и нивхов Дальнего Востока России. Опубликовал 49 научных и учебно-методических работ, в том числе 2 монографии, 4 учебных пособия.