Артефакты истории далекой и близкой

Уникальные коллекции Гродековского музея

Орочи. Возвращение ушедшей культуры

Карта верховьев р. Хунгари, рисованная орочамиЭтнографическая коллекция Краевого музея им. Н. И. Гродекова по праву считается одной из лучших в России. В ней представлены подлинные артефакты, отражающие материальную и духовную культуру аборигенных жителей Дальнего Востока.

На сегодняшний день орочские1 артефакты — это жемчужины этнографических коллекций не только Гродековского, но и тех музеев, в собраниях которых они присутствуют. Это обусловлено тем, что традиционные вещи, изготовленные орочскими мастерами, практически исчезли из обихода. Люди пользуются орудиями труда, одеждой, утварью, изготовленными фабричным способом. Христианизация и русификация орочей нанесли непоправимый урон языку и духовной культуре этого народа. Поэтому сохранение образцов творчества и жизнедеятельности орочей, возвращение культуры этого древнего народа из небытия — первостепенная задача представителей этноса, ученых и всех, кому не безразлична судьба коренных народов Приамурья.

Амбар дзалиИнтересна история орочской коллекции Гродековского музея, формирование которой началось еще в дореволюционный период. О планомерности такой работы говорить трудно, но по собранным тогда артефактам вполне можно составить представление о бытовой и религиозной стороне жизни народа. Заметное место среди вещей, датируемых концом XIX — началом XX в., занимают коллекции, собранные офицером Генерального штаба С. Г. Леонтовичем (1862—?) и поручиком Н. Д. Кузьминым2. В 1895 г. через газету «Приамурские ведомости» жители Хабаровска были оповещены о том, что местный музей «обогатился этнографической коллекцией, всесторонне характеризующей быт орочен. Коллекция заняла целую стену от пола до потолка одной из комнат музея: встречается много моделей жилищ, лодок и разных снарядов для зверовой и рыбной ловли: несколько истуканов, прекрасные шкуры лосей, чум из рыбьей кожи и проч.»3. Эта коллекция собрана в 1894 г. у орочей р. Тумнин, куда капитан С. Г. Леонтович был послан с охотничьей командой 6-го В. С. линейного батальона для рекогносцировки местности. Кроме сбора вещей офицер записал орочские слова, опубликовав в 1896 г. краткий русско-орочский словарь.

Семья Лукерьи Федоровны НамункаПриамурский отдел географического общества всячески поощрял жителей края и военных к сбору музейных коллекций, приводя в пример капитана С. Г. Леонтовича и поручика Н. Д. Кузьмина: «...остается пожелать, чтобы охотничьи команды, предполагаемые к посылке в будущем, последовали примеру Леонтовича и Кузьмина, не заботясь о том, чтобы собираемые для коллекций предметы представляли какую-либо ценность; многое то, что на месте покажется не заслуживающим внимания, найдет себе приличное место в музее и, конечно, будет принято с благодарностью»4.

Походная кузница Этнографические коллекции вызывали неизменный интерес у посетителей. Отчеты о сборе новых коллекций или мероприятиях, проводимых в музее, постоянно печатались на страницах «Приамурских ведомостей». Так, в номере за 1903 г. рассказывалось о том, что во время открытия музея после почти годичного перерыва в его работе член Приамурского отдела ИРГО В. В. Попов в течение 2–3 часов «давал объяснения относительно этнографических коллекций, характеризующих жизнь инородцев Приамурского края; объяснения эти слушались с интересом и интеллигентным человеком, и простолюдином»5. В 1915 г. в газете появилась заметка об ученике 7-го класса реального училища Григории Стрижевском, который безвозмездно передал в фонды музея 29 этнографических предметов, среди которых были и «9 ороченских орнаментов из бересты, приобретенных им на р. Хунгари»6.

С приходом в музей В. К. Арсеньева (1872–1930) начался новый этап в формировании коллекции орочских предметов. Результатом его экспедиций по Южному Приморью (1902–1903 гг.), Сихотэ-Алиню (1906–1910 гг.), на реку Хунгари (1926 г.) и в район Советской (Императорской) Гавани (1927 г.) стали новые экспонаты и уникальные документы — рисованные от руки орочами карты верховьев Хунгари, хранящиеся в фондах Хабаровского краевого музея.

Савелий Максимович ХутункаЭтнографические коллекции требовали описания и каталогизации. И первым каталогом явился рукописный вариант каталога коллекции предметов культуры орочей-удэхе, подготовленный в 1913 г. В. К. Арсеньевым. Каждый его раздел предваряла статья автора, в которой отмечались особенности материальной или духовной культуры этноса. Но, к сожалению, этот каталог имел существенный недостаток. В нем присутствовали предметы, принадлежащие двум народам — орочам и удэгейцам, которых воспринимали в те годы единым этносом. Только в 1999 г. определена истинная этническая принадлежность предметов. Эта сложная работа проделана возглавлявшей в то время отдел этнографии Т. В. Мельниковой.

Исторические события в России — Октябрьская революция, Гражданская война — не способствовали пополнению этнографических коллекций и их описанию, более того, из-за тяжелого материального положения, сокращения штатов музей работал эпизодически. Но уже в отчетах о работе музея за 1921 г. вновь идет речь о необходимости систематизации коллекций «по местной инородческой этнографии», так как, по мнению завотделом этнографии А. Н. Липского, многие из экспонатов «были определены ошибочно», а каталог, составленный В. К. Арсеньевым, уже не соответствовал действительности7.

Пояс охотничий уму с ножнами, пороховницей мома халаза и сумочкой паду для дробиВ 1925 г. сотрудники музея провели полную инвентаризацию имеющихся этнографических коллекций, орочская была оценена в 1 950 рублей, а в отчете подчеркивалось, что одной из первоочередных задач деятельности музея должно стать пополнение коллекций. Однако средств на командировки сотрудников музея в районы проживания аборигенов не хватало, и тогда для сбора артефактов были привлечены «отдельные лица, командируемые в туземные районы и экспедиционные партии». Эти люди получали небольшие средства для приобретения предметов и подробные инструкции по описанию этнографических вещей. Одним из таких коллекторов был врач М. М. Декольберт. К сожалению, сведений об этом человеке практически нет, а его сборы, как сказано в отчете, носили случайный характер. М. М. Декольберт привез из района Советской Гавани кожаный расшитый халат и предметы быта орочей8. В документах, содержащих описание предметов, сданных доктором Декольбертом, упоминаются и два имени пионеров, помогавших ему в сборах, — это, по всей видимости, его сын Сатурн Кольберт и его друг Георгий Бут.

Обувь сюгбум унтаВременем начала пополнения орочской коллекции можно считать 1927 г. Это предметы, поступившие в музей в составе коллекции, переданной Окружным отделом народного образования г. Николаевска-на-Амуре. В этот же год в экспедициях в районах проживания орочей побывали директор музея В. К. Арсеньев, сотрудники музея А. И. Кардаков (1891–1938) и Н. А. Серк (1904–1966), которые привезли и передали в музей большое количество предметов быта и культа орочей. Это один из значительных сборов, и коллекции, представленные этими исследователями, можно считать наиболее ценными в орочском собрании. Будучи завотделом этнографии Н. А. Серк составила карточный каталог, привела в систему и описала орочскую коллекцию по предметам культа, подготовила к печати работу по играм у орочей и удэгейцев9. В декабре 1928 г. на заседании ученого совета музея она призывала обратить внимание на то, что коллекции, относящиеся к культуре орочей-удэ, устарели (это были в основном сборы 1900–1913 гг.). Н. А. Серк считала необходимым пополнение орочской коллекции новыми экспонатами, с тем чтобы «эта народность, представленная сейчас хорошо, в будущем стояла на высоте»10.

Кукла гакуа. Автор Лукерья Федоровна Намунка (1901–1975)К сожалению, в последующие годы поступления орочских предметов стали эпизодическими, были отдельные предметы, датируемые 1980 и 1991 гг. Последние поступления — трафареты орочских орнаментов поступили в фонды музея в 2014 г. Их передала директор центра орочской культуры «Киа Хала» И. Ф. Акунка. Сегодня в музее готовится новое издание — каталог орочской коллекции. Он создавался не только как список, содержащий описание предметов, но и как памятник практически ушедшей самобытной культуре аборигенного народа Приамурья — орочской.

Неизвестные айны

Айн с ритуальной стружкой инауСегодня с ростом интереса к изучению культур разных народов и развитием новых научных направлений в этнографии, например визуальной антропологии, повысилось и внимание к фотоколлекциям. Эти фотографии, определяемые как этнографические, рассматриваются уже не только в качестве иллюстративного материала, но и как самостоятельный научный источник при изучении отдельных сторон жизни культур и обществ. Общеизвестно, что фотография, с ее возможностью воспроизводить детали, которые не всегда замечаются человеческим глазом, становится порой беспристрастным и точным документом, зафиксировавшим ушедшую натуру.

Осознание значимости собранных в музейных архивах этнографических фотоколлекций пришло к отечественным ученым в 80-х гг. прошлого столетия. В свое время А. С. Вартанов отмечал, что с появлением фотографии «впервые за многие тысячелетия появилось средство, независимое от воображения, наблюдательности и памяти человека», которое он назвал «памятью человеческой культуры»11.

Айны перед амбаромГлавное свойство фотографии — ее документальность, которая предполагает социальную и историческую подлинность передаваемых фактов. Через этнографическую фотографию можно получить информацию о традиционных особенностях того или иного народа, разных сторонах его духовной и материальной культуры. И айнская фотоколлекция Хабаровского краевого музея им. Н. И. Гродекова не исключение. В фондах музея имеется папка Б6 «Малочисленные народы. Айны», в которой хранится 15 фотографий. Несмотря на то, что по объему эта коллекция небольшая, в ней есть уникальные фото, выполненные в год, когда айны Сахалина, проживавшие уже на территории, принадлежащей Российской Федерации, навсегда ее покинули, переехав в Японию. Таких фотографий шесть. Сведений о том, каким образом эти оригинальные снимки, на которых зафиксированы айны Южного Сахалина и их быт, попали в архивный фонд музея, не имелось, но известно имя фотографа, указанное на оборотных сторонах снимков, — В. Байдалов.

В 2012 г. Южно-Сахалинское издательство выпустило фотоальбом «Сахалин и Курильские острова», в котором на странице 305 помещена фотография айна, идентичная той, которая имеется в фотофонде Гродековского музея. Под ней подпись: «Айн Хорафудзи Капетаро в селении Очихо (ныне Лесное), 1946 г.». Желание узнать больше о человеке, снимавшем айнов в местах их проживания, о коллекции редких фотографий заставило начать поиск. За разъяснениями я обратилась к хабаровскому фотожурналисту В. Ф. Пильгуеву. Из его воспоминаний стало известно, что фотожурналист В. Байдалов в 40–50-е гг. прошлого века был штатным сотрудником КрайТАСС, и его должность предполагала командировки по краю, в состав которого в 1945 г. вошла и территория нынешней Сахалинской области.

Айнская семья в домеСнимки В. Байдалова датируются августом 1946 г. В это же время фотограф сделал портреты известного советского ученого-геолога М. А. Менковского и его напарника Б. А. Пушкарева — участников экспедиции по определению месторождений серы на Курильских островах. Возможно, что прикомандированный к геологической экспедиции фотограф, добираясь до Курил через Южный Сахалин, сделал остановку в этих местах, заинтересовался проживающими здесь коренными жителями, запечатлел их, оставив тем самым память потомкам о южносахалинских айнах. Вернувшись в Хабаровск, В. Байдалов, по-видимому, передал выполненные им снимки коренных жителей юга Сахалина в краеведческий музей.

Но это всего лишь предположения. Других фактов или имен на снимках, кроме того, что упомянуто в сахалинском фотоальбоме, нет. Поэтому отсутствие исчерпывающей информации об истории айнской фотоколлекции Гродековского музея, об изображенных людях — это импульс к дальнейшим научным поискам.

Марина ОСИПОВА
Фото из фондов Хабаровского краевого музея им. Н. И. Гродекова

  1. Орочи — коренной малочисленный народ, проживающий в основном на территории Хабаровского края. Численность населения 596 чел., в том числе. жителей края 441 чел. (перепись населения 2010 г.). Язык орочский, тунгусо-маньчжурской языковой семьи, считается разговорным, практически вышедшим из употребления даже у старшего поколения. ?
  2. В газете сообщалось, что «ходивший по р. Бикину летом 1894 г. начальник охотничьей команды 7-го В. С. стрелкового батальона поручик Кузьмин представил также хорошую коллекцию, обнимающую быт орочен, орудия звероловства, принадлежности шаманов и проч.» В те годы орочи и проживавшие на р. Бикин удэгейцы считались одним народом, чаще всего упоминаемым как орочены. ?
  3. ГАХК — г-та "Приамурские ведомости«.1895. № 56. ?
  4. Там же. ?
  5. ГАХК — г-та «Приамурские ведомости». 1903. № 486. ?
  6. ГАХК — г-та «Приамурские ведомости». 1915. № 2266. ?
  7. Архив ХКМ. — Оп.1, Д. 2, Л. 2 об. ?
  8. Архив ХКМ — Оп.1, Д.3, ЛЛ. 35, 51, 51об. ?
  9. К сожалению, эти материалы не сохранились. ?
  10. Архив ХКМ — Оп.1, Д.7, Л. 37. ?
  11. Вартанов А. С. Место фотографии в культуре [Электронный ресурс]. Режим доступа: //tipfoto.ru/088-mest.html], дата обращения 09.01. 2012 ?