Марию Константиновну Жевержееву я знаю давно как невероятно преданного своей профессии человека — удачливого и опытного геолога. Много интересных и необычных полевых маршрутов пройдено. Она работала в различных районах Амурской области, ЕАО и Хабаровского края, собрала в толщах земли, которые в геологии называются «немыми», фауну аммонитов, а на Малом Хингане при участии Жевержеевой обнаружено месторождение урана Булак. Но даже когда Марии Константиновне пришлось расстаться с геологией, она сохранила в себе главное качество — увлеченность. Когда-то Жевержеева открывала земные богатства, сегодня находит и поддерживает талантливых и неординарных людей. История семьи Марии Константиновны Жевержеевой тоже неординарна, в ней переплелись интереснейшие события, которые уводят в глубь веков.
— Наша фамилия (я по отцу Жевержеева) происходит из крымских татар, которые уже смешались с древними украинцами (жевержей — георгин), — рассказывает Мария Константиновна. — Род был купеческий, и все жили в Харькове. Мой дед Иван Алексеевич Жевержеев (1832–1914) уехал молодым в Петербург и, продолжая дело отца, добился успехов и даже стал почетным жителем города Петербурга, поставщиком двора Его Императорского Величества, был знаком с государем. Он владел парчово-ткацкой фабрикой, которая располагалась в центре Петербурга по улице Рубинштейна (Троицкой), и даже имел акции строящейся железной дороги на Владивосток. Моя бабушка по отцу Софья Порфирьевна Оловянишникова (1857–1919) тоже была купеческого рода (в нем занимались отливкой колоколов), из Ярославля. В большой семье выросли три сына — Левкий, Анатолий и Константин, мой отец.
— В воспоминаниях о Блоке, Маяковсковском встречаются упоминания об увлеченном и необычном человеке Левкии Жевержееве.
— Да, это брат моего отца, Левкий Иванович Жевержеев (1881–1942). Он закончил коммерческое училище, стал работать на семейной фабрике, но с юности увлекался театром и всем, что с ним связано. Завел большую коллекцию театрального реквизита, книг, картин, рукописей пьес и прочее. В итоге это потом переросло в Театральный музей, который существует до сих пор в Санкт-Петербурге.
Другой брат, Анатолий Иванович (1884–1913), по молодости, обучаясь в Швейцарии, увлекся социализмом, входил в кружок Ленина по изучению марксизма, был арестован царской охранкой и выслан в Сибирь. Умер в Омске при попытке к побегу. Видимо, его использовали в подрывной деятельности, так как он был из семьи, близкой к царю. В Петербурге остались жена и двое малолетних детей, которых воспитывала бабушка. После революции его жена увезла детей в Польшу. Там она вышла замуж за поляка, и теперь в Польше много Жевержеевых — потомков этих детей.
Мой отец Константин Иванович (1894–1974) тоже сначала поступил в коммерческое училище, но после начала войны 1914 года перешел в артиллерийское училище, где его и застала революция. Революция уничтожила всех Жевержеевых, которые жили в Крыму, Харькове и Харьковской области. Левкий и Константин уцелели благодаря защите Луначарского, Маяковского и, возможно, Ленина, который помнил Анатолия. Левкий и Константин были женаты на сестрах Тамаре и Ире. От первого брака моего отца в Петербурге живет племянница, моя ровесница. Моя мать Татьяна Ивановна Муравьева (1920–2010) познакомилась с отцом в Москве в конце войны в Архитектурном институте, где он преподавал. Я родилась уже после войны.
— Необыкновенная история у вашей семьи. Мария Константиновна, а как вы оказались на Дальнем Востоке?
— Я в школе, как и все Жевержеевы, начала коллекционировать... спичечные этикетки. Кто-то марки собирал, а я вот позарилась на коробочки, отпаривала картинки. Потом и отец увлекся, и даже когда я бросила, он продолжил это дело с купеческим размахом: связывался с фабриками, потом с иностранцами. Он ведь свободно владел английским, французским и немецким. Словом, стал самым крупным в СССР коллекционером этикеток со спичечных коробков. О нем даже писали газеты и снимали сюжеты для телевидения. Позднее отец подарил свою коллекцию какому-то музею, хотя она оценивалась в огромную сумму. К сожалению, выяснилось, что со временем ту коллекцию почти всю разворовали. Я уже была в Хабаровске...
Увлекало меня не только коллекционирование. В детстве я копала землю, искала клады во дворе, собирала камни. Все мы тогда мечтали о подвигах и открытиях, читали о путешествиях и приключениях... В школе увидела объявление о наборе в геологический кружок при Московском геологоразведочном институте и два с половиной года ходила туда, а по выходным мы со студентами-руководителями ездили по карьерам Подмосковья. Потом поступила в в этот институт, в группу поиска и съемки. На практике была в Казахстане, на озере Балхаш и на Памире. Получив диплом, на следующий день отправилась на Дальний Восток. Ехала на поезде, с собакой.
Главным геологом Дальневосточного производственного геологического объединения был тогда Ефим Борисович Бельтенев (1924–1980) — участник Великой Отечественной войны, крупный знаток геологии Сихотэ-Алиня и Нижнего Приамурья, умелый воспитатель геологических кадров, а начальником объединения — Константин Филиппович Прудников (1913–1978). Под его руководством начиналось изучение Комсомольского оловорудного района.
Летом все партии были в поле, и меня отправили в геофизическую круглогодичную партию на фланги месторождения «Фестивальное» в Комсомольский район, где в поисках олова я провела два года в кругу 10 бичей (!!!). В партии я научилась пилить дрова, варить. Я ведь приехала из города и ничего не умела...
Потом Е. Б. Бельтенев, как и обещал, перевел меня на съемку, где я работала уже старшим геологом. Первым моим начальником был Владимир Евгеньевич Чепыгин, который дал мне работать самостоятельно. Потом были Александр Александрович Шульжик, Евгений Антонович Тиньков, Валентин Алексеевич Гурьянов и Александр Федорович Атрашенко, с которым мы провели последние три сезона 1995–1998 годов. А в 2001-м я вышла на пенсию по возрасту. Да и геология тогда рухнула, я была не нужна как специалист, а печатать какие-то бумаги, как мне предложил главный геолог, отказалась. За время работы в съемочной экспедиции ее начальник М. Т. Турбин не раз предлагал мне возглавить партию, но я отказывалась из-за своего мягкого характера. Меня всегда интересовала геология, а не кадры и бумажки. Но я не забываю свою профессию: помогаю мужу и с микроскопом, и с химическими анализами, и с компьютером.
— Мария Константиновна, я знаю, что вы помогаете не только своему мужу, но и многим-многим людям, которые по той или иной причине нуждаются в поддержке. Зная ваш характер, я понимаю, что говорить об этом не очень удобно, и все же...
— Знаете, так сложилось, что в нашей семье было принято помогать людям. Мой отец помогал одной женщине-инвалиду, когда она приезжала в Москву на операцию. А познакомились они через коллекционирование этикеток. Она была из Хабаровска. Возможно, я потом приехала на Дальний Восток во многом потому, что уже знала этот город.
Что касается меня, почти десять лет назад я познакомилась с очень талантливой девушкой Леной Семеновой (книга стихов Елены Семеновой вышла под редакцией М. К. Жевержеевой в 2011 году. — Примеч. ред.). Она человек с ограниченными физическими возможностями. В детстве потеряла ногу: в поликлинике сделали укол и заразили... Встретились мы случайно, зимой, во дворе, когда я гуляла с собакой. Лена шла на костылях. Она тогда училась в педагогическом институте, а теперь живет в Германии. Мы с ней переписываемся, я ей посылаю пенсию по доверенности. Потом познакомилась на концерте в Доме ветеранов с Валентиной Митрофановой. Вопреки физическому недугу (в детстве лишилась зрения) она продолжала заниматься в художественной самодеятельности, а выйдя на пенсию, начала писать стихи и песни, читать и петь их со сцены. Это потрясающий человек. Вообще все люди, с которыми я общаюсь и которым помогаю, необычайно талантливые и светлые.
P. S. В интервью Мария Константиновна Жевержеева не рассказала о своей помощи (в том числе и материальной) в издании целого ряда книг: «К черному золоту Маи» — к 100-летию со дня рождения геолога Александра Федоровича Баранова, «В дебрях Сихотэ-Алиня», «Когда расцветали цветы дружбы», «Жизнь и приключения Санка Базанова» и других.
Записала Нина БУЛАНОВА
Фото из архива Марии ЖЕВЕРЖЕЕВОЙ
