В ноябре 2009 года в Музее археологии открылась интерактивная экспозиция с теплым и несколько загадочным названием «Магия первобытного очага», которую можно называть и экспозицией, и маленьким театром, и фрагментом ожившей древности, но которая в любом случае хабаровчанам и гостям дальневосточной столицы подарила возможность взглянуть на жизнь наших далеких предшественников с совершенно неожиданной стороны.
Один из моих коллег говорил, что уровень заслуг ученого измеряется умением перевести строгую и по-своему красивую наукообразность на простой и понятный общечеловеческий язык. Как говорится, хочешь проверить, насколько прочна и истинна научная теория — обсуди ее с непрофессионалом. Казалось бы — чего проще! Однако видимое очарование такого «демократического» пути быстро угасало, когда мне, практикующему археологу, доводилось идти на контакт с этим самым неискушенным слушателем. «Наука лопаты», «черепки до кости», «темное примитивное время» и… вещи, вещи — непонятные и невзрачные. Вот так вот воспринимает наше далекое прошлое множество людей. Вещи-то, что изначально было призвано служить лишь связкой, одной из опор на пути к пониманию древнего опыта, мышления и т. д., — зачастую становятся конечным пунктом исследования, в них изучаются мельчайшие детали, они, сперва формируя впечатление, что являются важнейшим пунктом человеческой культуры, в итоге подменяют своего создателя. Отсюда — бесконечно одинаковые таблицы вещей в учебниках и публикациях, бесконечные ряды экспонатов в одинаково «правильных» и одинаково пресных археологических экспозициях, отсюда — утрата гуманитарного начала.
Музей — беспристрастный оценщик качества и, пожалуй, даже смысла научной работы, определяющий, насколько последняя востребована в современном обществе. Поэтому, когда идея новой археологической экспозиции еще только зарождалась, мы исходили исключительно из того, что будет захватывать воображение публики — нет, не так называемого «образованного контингента», не эрудированной богемы общества, а именно публики — того большинства, которое называет археологию «наукой лопаты» и имеет самое отдаленное отношение к академическим новостям. Заинтересовать совершенно незаинтересованную аудиторию — вот что стояло нашей задачей. Мы вполне отдавали себе отчет в том, что для взятия этого барьера потребуется не столько внедрение чего-то нового, сколько разовый отказ от старого, стереотипного, «правильного» (если не работает — значит, не является правильным!). Как этого достичь, подсказала сама практика.
Еще задолго до создания экспозиции, о которой пойдет речь, автором помимо традиционных археологических разведок и раскопок производились так называемые экспериментальные исследования, смыслом которых была возможность изучать такие грани древнего быта, производства, промысла и, если хотите, даже мышления, которые в принципе не могут быть реконструированы с помощью методов, используемых археологом в своей обыденной практике. Например, при раскопках легко определяется место, где горел костер — но что это был за костер: случайный, кухонный, ремесленный, ритуальный или какой другой, как долго (и почему) он горел, как его разводили или обслуживали? А вот жилище-полуземлянка рождает целый каскад вопросов, касающихся не только категорий комфортности, демографических характеристик и т. п., но и как такового понятия «дом», во все времена являвшегося одним из важнейших в жизни человека и поэтому включающего неисчислимый объем тем. Этот список можно продолжать до бесконечности.
О том, как проходят экспериментальные экспедиции, можно судить по эмоциональному высказыванию одного из сотрудников краевой прессы, профессионального фотографа, которому довелось побывать на месте проводимых работ: «Никогда даже не мечтал, что смогу отснять каменный век воочию. Зачем изобретать машину времени?» И действительно, экспериментальные полигоны археологов, как правило, располагаются в труднодоступных, мало посещаемых людьми местах, где сама атмосфера как бы стирает грани времени. Моделирование древнего быта (включая разнообразные производственные, промысловые и другие процессы) протекает по определенному сценарию, согласно которому экспериментальные операторы (т. е. участники таких экспедиций), вначале имея весь ассортимент современного полевого снаряжения, постепенно выводят его из своего оборота по мере изготовления соответствующих первобытных аналогов: сделал каменный топор — убирай железный, построил костровую полуземлянку — сворачивай палатку и так далее.
Несмотря на всю описанную «экзотику», стоит заметить, что все составляющие такого экспериментального быта строятся на сугубо научных данных, полученных из раскопок. Чего только не делали наши экспериментальные операторы: изготавливали весь ассортимент известных каменных орудий — топоров, тесел, проколок, сверл, ножей, наконечников стрел, копий и т. п.; строили древние полуземлянки, лодки, готовили керамическую и деревянную утварь, обрабатывали кость и рог, выделывали кожи животных и рыб, делали клей из копыт лося, нитки из сухожилий и прочее; апробировали все перечисленное в соответствующих операциях (рубка, резка, сверление, добыча и приготовление пищи, разведение огня, ночевка в древних жилищах в сорокаградусный мороз и прочее); обрабатывали промысловую продукцию с помощью древних инструментов. Если рассматривать все это вкупе, получается единый взаимообусловленный процесс жизнедеятельности, которая и является для нас начальной точкой отсчета в понимании поведения наших предшественников.
Если переводить вопрос в сугубо археологическую плоскость, то в древности имели место жизнь и деятельность определенного общества с иным собственным содержанием, в котором каждый предмет имел собственный смысл и входил в сложные отношения с другими объектами материальной и нематериальной сторон культуры, обеспечивая слаженный механизм развития, а после исчезновения общества формула его жизни и деятельности также гибла, оставляя лишь неупорядоченный набор потерянных, сломанных, выброшенных за ненадобностью и других оставшихся за бортом жизни вещей, с которыми впоследствии и имеет дело археолог.
Итак, переходим от научного эксперимента к музейной практике. Утверждение, что музей — это в первую очередь вещи, на наш взгляд, довольно узко отражает суть нашей профессии. В музее человек адресуется к некоей среде (исторической, культурной и т. п.), и восприятие этой среды может быть сформировано не только с помощью вещей, но также и многими другими путями. Именно об этом мы только что говорили, вводя читателя в курс археологического эксперимента.
Сначала о названии — «Магия первобытного очага». Очаг — очень понятный и лаконичный объединяющий элемент, символ тепла, уюта, семейного благополучия, издревле собирающий в кругу своего света родичей, свидетель всех домашних производств, кустарных ремесел, около него рассказываются легенды, проводятся обряды, это сердце любого дома. Именно очаг освещает круг видимого, близкого, знакомого и оставляет в отступившем мраке все неясное и загадочное — так, на наш взгляд, воспринимается малоизвестный первобытный мир. Первобытный очаг во многом символизирует таинственную (магическую!) древность, сам дух которой пропитан сакральностью, иррациональностью, непохожестью на наш мир.
Суть создаваемого экспозиционного комплекса проще всего понять, рассмотрев три главных принципа, которые вели нас на протяжении всего процесса.
Принцип первый — достоверность. Несколько лет назад в Солнечном районе Хабаровского края мною проводились раскопки неолитического поселения Харпичан-4, возраст которого составляет порядка шести-семи тысяч лет. Древний поселок, когда-то в одночасье погибший от пожара, сохранил не только множество свидетельств этой трагедии в виде ям от вкопанных столбов, обгорелых плах, обугленных берестяных подстилок, остатков сгоревшей кровли и т. п., но также дал колоссальное, измеряющееся десятками тысяч (!) количество вещей — обломков орнаментированной глиняной посуды, яшмовых наконечников метательного оружия, орудий труда (ножи, сверла, скребки, резцы и др.), украшений (бусин, подвесок), предметов искусства. Самое удивительное — в слое семитысячелетней давности вещи лежали так, будто оставлены были буквально вчера. Люди ушли с этого места, бросив все, чем пользовались в повседневной жизни — все это можно было читать, как раскрытую книгу. Выяснилось, что семь тысяч лет назад здесь был возведен большой рубленый дом, буквально заполненный десятками больших и малых глиняных сосудов для топленого жира и других продуктов, связками лезвий каменных топоров, ценным камнем для производства орудий, привозившимся порой из очень отдаленных мест и т. п.
Раскопки предоставили уникальную возможность воссоздать детальную реконструкцию этого сгоревшего дома в стенах музея — даже своими размерами он точно вписался в имеющееся помещение. Разумеется, все материалы реконструкции натуральные — деревянные столбы и стенные бревна, в щелях мох, крыша берестяная, покрытая дерном, пол весьма точно копирует землю. Как и в древности, в центре располагается очаг, обложенный плахами, по краям — узкие сиденья и полки.
Экспонаты отправились в фондохранилище музея, а в реконструкции древнего дома (разумеется, в тех же самых местах, что и в древности!) были расставлены их восстановленные близнецы-новоделы (широкий ассортимент хозяйственной утвари, орудий труда, домашнего инструментария, промыслового снаряжения, украшений, ритуального инвентаря, а также сопутствующих элементов оформления — шкур, берестяных подстилок, плетеных циновок, черепов и рогов промысловых животных, сидений, подставок и т. п.). Следует иметь в виду, что новоделы, которые мы использовали, это не просто восстановленный внешний облик предмета (обычно такие вещи называют муляжами) — это полноценные функциональные изделия, изготовленные по древним технологиям и готовые к соответствующему использованию: сосуды изготовлены вручную и обожжены на костре, каменные орудия так же остры и прочны, как и их подлинные аналоги (кстати, многие из них уже применялись по назначению). Отличие лишь в том, что сделаны в наши дни, а не тысячи лет назад.
Достоверность — это важный момент, отличающий бутафорию или декорацию от музейной экспозиции.
Принцип второй — многоканальное восприятие. Представьте, что человек сидит в жилище каменного века и слышит через занавешенный шкурой вход рокот автомобиля, чувствует запах бензина. На наш взгляд, материальная культура начинает приобретать действительно живые черты только будучи помещенной в ту среду, в которой она когда-то существовала. Воспринимая человек всегда приходит к некоему внутреннему эмоциональному состоянию, и эта эмоция должна быть глубокой и адекватной объекту восприятия. Навряд ли есть у нас рецептор, могущий заменить остальные, — наше восприятие проходит несколькими потоками через все органы чувств.
В созданной экспозиции мы использовали три потока восприятия. Первое — это зрительный образ. Согласитесь, что если просто развесить все экспонаты по ярко освещенным стенам, сопроводив пояснительными текстами, то и экспозиция превратится в декорацию. В «Магии первобытного очага» свет приглушенный, «дрожащий», полностью в красных, желтых, оранжевых тонах; в углах таится полумрак; мягко мерцают «угли» очага; этикетки (как и другие атрибуты современности) отсутствуют; в проеме дымового отверстия видно «звездное небо»-то есть воссоздана среда освещенного догорающим костром жилища.
Второе — звук. Костер не может быть мертвым — он щелкает и потрескивает подобно настоящему; можно представить, что древние люди слышали за пределами своего обиталища: уханье совы, перекличку певчих птиц, шум ветра, шелест дождя, грозовые раскаты и многое другое, что в нашем случае передается специальной стереоустановкой, — все это создает особый неповторимый барьер между современностью и той самой зарождающейся эмоцией при восприятии древнего мира.
Третье то, что часто недооценивается — ароматический эффект. Какие запахи окружали наших далеких предшественников? Уж наверняка запах дыма от догорающего очага, особые таежные ароматы, старые шкуры, запахи земли и влажного мха и т. п. — данные эффекты поддерживаются применением особых пахучих веществ.
Достижение многоканального восприятия являлось одной из самых сложных и спорных позиций при создании интерактивного комплекса. И хотя в стенах музея невозможно в полной мере воссоздать все многообразие и красочность атмосферы, например, экспериментального полигона, все же использование перечисленных эффектов весьма и весьма снижает актуальность современного мира, способствует своего рода погружению в первобытный мир «детей природы», что мы считаем заслуженным успехом.
Принцип третий — руками трогать! Это перефразированное исконно музейное выражение отражает одну из главных основ интерактивной экспозиции — доступность каждого элемента реконструкции. Именно при осуществлении этого пункта родилось понятие «Археология без витрин». Сломать психологический барьер витрины — для музейщика задача непростая, но в конечном результате действует безотказно, завершая полноту эффекта присутствия в каменном веке, создавая у посетителя ощущение того, что он сам является участником неких древних событий. И действительно, в «Магии первобытного очага» есть возможность не только присесть на застеленные плетеными циновками и шкурами деревянные нары, взять в руки керамический сосуд, ощутить тяжесть каменного топора и т. п., но и использовать многие инструменты по назначению — например, раскроить кремневым ножом кожу, попытаться изготовить из камня наконечник стрелы, обстругать яшмовым лезвием деревяшку и даже выстрелить из настоящего лука.
И, конечно же, понятно состояние современного человека, который вдруг после осмотра «академической» археологии в пяти залах музея совершенно внезапно оказывается будто в другом измерении, переместившись, как на машине времени, на семь тысяч лет назад. Надо сказать, некоторые люди теряются от необычности обстановки, от несоответствия их привычному представлению о музейной среде. Отчасти для этой цели в «Магии первобытного очага» предусмотрен ведущий — профессиональный актер, играющий роль неолитического человека, организующего театрализованные занятия и экскурсии, контролирующего их ход, поддерживающий участников в необходимом тонусе. Именно от него зависит вся целостность и динамика процесса и во многом полноценная реализация целей этого интерактивного комплекса — через увлекательную игру или представление.
Вот лишь некоторые из сюжетов, в которые может попадать посетитель.
«Охотничья заимка» (игра-постановка). Участники играют роль первобытных охотников, состязаются знаниями о повадках охотничьих животных и способах древнего промысла. С помощью стилизованных кукол-фигурок планируют разные варианты охоты (также в виде состязания по командам). «Главный охотник» (роль ведущего) говорит о секретах промысла, рассказывает какую-либо легенду и т. д. Возможен конкурс «наскальной живописи», в котором участники углем, охрой, глиной рисуют промысловых животных.
Игра не только дает представление о важнейшей отрасли первобытной жизни, но также на примере древних учит бережному и уважительному отношению к окружающему миру, формирует основы адекватного экологического сознания.
«В гостях у колдуна» (игра-постановка). Участник попадает в загадочную атмосферу хижины древнего шамана, населенной невидимыми таинственными существами, которым поклонялись древние. Цель игры — показать сложный духовный мир первобытных племен, тесно связанный с мифологией и многочисленными поверьями.
Здесь можно услышать древние легенды о происхождении мира и живых существ, поучаствовать в «музыкальном» конкурсе с древними инструментами (бубен, барабан, флейта и т. п.), предсказать будущее посредством «первобытного гадания», пройти «обряд очищения от злых духов» и т. д.
Сюжетные направления данной игры могут значительно варьироваться в зависимости от возраста участников, численности группы, характера интересов.
«Семейный очаг» (игра-постановка). Командно-ролевая игра, моделирующая ежедневный хозяйственный процесс в каменном веке. Участники по жребию разделяются на группы («семьи»), в которых каждый играет определенную роль: мальчики чинят снаряжение, делают украшения и т. д., девочки шьют кожаные мешочки, вьют нитки, разводят огонь и пр. Для данной игры возможны разработки большого количества различных экспресс-конкурсов (например задание объясниться с «сородичами» на «древнем языке жестов»).
Участники слушают легенду о прошлом «своего племени», затем предлагается найти осколки подлинных глиняных черепков «предшественников», спрятанных в различных участках жилища таким образом, что найти их можно лишь следуя серии подсказок — игра не только на знания, но и на внимательность.
В недалеком будущем предполагается значительное расширение тематики занятий, например уже разрабатываются:
«Оружейная мастерская» (игра — мастер-класс). Участник попадает в «кузницу камня», учится изготавливать древнее охотничье вооружение — луки, стрелы с каменными и костяными наконечниками, промысловые ножи, копья и дротики с каменными и костяными наконечниками. Знакомит посетителей с промысловой сферой хозяйственного уклада каменного века, конструкцией и способами изготовления промыслового снаряжения, а также нацелен на популяризацию главнейшего ремесла древности, обучает посетителей умению изготовить любой бытовой инструмент из природных материалов, знакомит с основными способами камнеобработки, физическими и функциональными свойствами камня.
Мастер-класс обыгрывается соответствующим образом: рассказывается «легенда об открытии камня человеком», проводится «обряд оживления камня», в конце занятия предлагается испытать оружие — проткнуть кусок шкуры, разрезать замшу, выстрелить из лука в изображение лося и т. д.
Участники могут делиться на группы, в виде игры проводится перекрестная викторина о способах первобытной охоты, повадках охотничьих животных и т. п.
«Мастер на все руки» (мастер-класс). Вольное занятие для небольших групп и отдельных посетителей разных возрастов, на котором каждый может своими руками изготовить какой-либо мобильный предмет из обширного перечня: каменные орудия, украшения из кости, рога, раковин, камня, кожаные или берестяные мешочки, кошельки, чехлы и т. д. и т. п. — по желанию посетителей.
Занятие основывается на обращении к домашним ремеслам каменного века, которые знакомят посетителей с бытовой стороной жизни в неолите, включающей обработку кости, рога, дерева, кожи и др.
Привлекательность состоит в практическом ознакомлении с древними производствами, приобретении практических навыков в обработке древних материалов, умении изготовить любую бытовую вещь древними способами из природных материалов, а также в возможности под руководством мастера изготовить предмет культуры каменного века, который можно забрать с собой.
«Борьба за огонь» (многосюжетная ролевая игра-стратегия). Участники разбиваются на группы («племена»), из предложенного перечня выбирают роли и названия и «отправляются» на поиски утраченного огня. В центре жилища вывешивается большая стилизованная карта «на шкуре», по которой и «путешествуют» участники. Каждое «племя» выбирает свой маршрут, и каждое сталкивается со своими приключениями согласно выпавшим фишкам (варианты развития событий зачитывает ведущий — встречи с другими племенами, нападения хищников, удача на охоте, преодоление гор, болот, лесов и т. п.). Выигрывает команда, «нашедшая» огонь и «вернувшая» его своему «племени».
Привлекательность игры состоит в большом количестве сюжетов, непредсказуемости ситуаций во время «путешествия», умении найти правильный выход и т. д.
«Первобытные моды» (фотоуголок). По желанию посетителей различных возрастов предлагается услуга фотографирования в «древнем» костюме в интерьере жилища, портретное фото с «древней» прической и «древними» украшениями. Не исключена возможность организации фотовыставки из лучших работ (по согласованию с посетителями).
Создавая интерактивный комплекс, мы ориентировались на посетителей разных возрастов и разных интересов. На первый взгляд, наибольший успех «Магия первобытного очага» должна вызывать у детей — и действительно, такие «настоящие» игры с возможностью ролевых перевоплощений мало кто сможет им предложить. Но есть и другая точка зрения. На самом деле ребенка, воспринимающего мир со всей своей чистотой и неизбывным любопытством, удивить не столь трудно, гораздо сложнее удивить взрослого с его критичным, оценочным, «опытным» взглядом на окружающее. Уже создавая реконструкцию, мы имели в виду и такую аудиторию, хотя и не предполагали, насколько это станет удачным шагом. Результаты превзошли все ожидания — как оказалось, взрослый человек, как никто другой, нуждается во внутреннем раскрепощении, уходе от повседневности с помощью яркой эмоции, с помощью прикосновения к нестереотипной среде, с помощью редкой для него возможности — играть.
Заходите в Музей археологии и убедитесь в этом сами.
МАЛЯВИН Андрей Викторович.
Археолог и экспозиционер. Заведующий отделом экспериментальной археологии Хабаровского краевого музея имени Н. И. Гродекова (Музей археологии). Ведет полевые и камеральные научные археологические работы с 1995 года. Изучает производственные, бытовые и промысловые процессы древних культур Приамурья методом экспериментального моделирования. Организатор нескольких экспериментально-археологических экспедиций. Инициатор создания в Музее археологии экспериментальной «Студии древнего гончарства и ремесла».
