В театре народного артиста России Валерия Михайловича Хозяйчева звали Хозей. Он не возражал. А теперь его нет. Ушел из жизни большой артист.
Улыбался редко, но умел смешить. Полвека с каждым выходом его на сцену зал взрывался и умирал от хохота. Он владел секретом, известным великим комикам прошлого. Его учитель Аполлон Гримм говорил: «Вот Хозяйчев. Артист редкий. Яркий. Эксцентрический. И кто знает, какими путями он оправдывает все нелепости, которые проделывает на сцене... Я не раз говорил: люблю глупости Хозяйчева. Он делает нелепости на сцене, а я радуюсь... Что это такое? Это тайна».
Состояние души
Легкий. Тощий. С изумленными глазами. Со своей интонацией в жизни и на сцене. С одной и той же повадкой, ставшей стилем Хозяйчева. Никто не говорил, что он пожилой человек. Для него возраст не имел значения, потому что он не поддавался его влиянию.
Хозяйчев никакой не храм искусства. Он гаер. Шут. Юродивый. Был восторжен, когда числил вас в мастерах, когда давал высокую оценку артистам и режиссеру. Если кого-то отрицал, становился деспотичным. И всегда оставался большим ребенком — подозрительным, но доверчивым. Начисто лишенный способности обижать, сам обижался свыше всякой меры. О театре говорил, что это не место работы, а состояние души.
Секрет Хозяйчева
Он был силен как опереточный комик, обладал секретом трюка и репризы. В спектакле «Свадьба в Малиновке», где он десятилетиями в каждой новой постановке был неизменным Попандопуло, не повторялся никогда. У Хозяйчева это совсем не страшный враг, а смешной персонаж из клоунады.
Выходя на сцену, Валерий Хозяйчев прекрасно исполнял острые куплеты. И даже когда обращался к зрителю, играл с ним, не терял основной линии образа. Его всегда влекло к перевоплощению. Коварный маркиз де Понсамбле, хитрый Гробовщик, умный Бартоло, злой Целовальник, смешной Тюфякин... Зачастую он бывает острым, колючим, подлинно гротесковым. Однако, все, кто видел его в разных работах, понимают: артиста Хозяйчева так много, что спрятаться за образ ему порой не удается. Это стало его стилем.
Чему научен
Народный артист РФ Валерий Хозяйчев в Хабаровском театре оперетты прослужил больше 50 лет. Начинал в балете, потом пел в хоре. Когда, наконец, закончил училище искусств, его перевели в основную труппу.
— В жизни не получаю такой радости, какую дарит сцена. Здесь мне легко, я расслабляюсь, переодеваюсь, перевоплощаюсь и становлюсь совсем другим, — признавался Валерий Михайлович. — Прошел все стадии. Играл простаков. Всяких Тони, Бони... Теперь играю только характерные роли. С 25 лет играл возрастных персонажей, и мне это удавалось. А сейчас настала пора купаться в том, чему я научен за все эти годы...
Знай наших!
Казалось бы, в оперетте вокалистам танцевать труднее, чем петь. Многие наши артисты доказали обратное. Валерий Хозяйчев танцевал не хуже Боба Астера, как, впрочем, и его партнеры. Раньше в нашем театре существовала очень хорошая традиция — сюда часто приезжали артисты Московской оперетты. Партнерами Татьяны Шмыги всегда были хабаровские актеры Хозяйчев, Боридко, Черятников. Они танцевали виртуозно, вровень с профессиональным уровнем Шмыги. И мы вместе со зрителями испытывали гордость и удовольствие.
Мгновения счастья
Во время гастролей в Улан-Удэ нас повезли на экскурсию в дацан. Перекусили тем, что взяли в дорогу. Помолились чужим богам, послушали службу, загадали желания. Словом, приобщились к таинствам тысячелетней культуры, пробуя на слух редкие слова: лама, дацан, Тибет, буддизм... Ждем автобус обратно. Стоит чудесный жаркий полдень. Пахнет скошенной травой, медом. То шмель загудит, то запоет оса. Рай, да и только. И вот представьте: сидит на жердочке раздетый по пояс, в белой панамке наш друг Хозя (народный артист Хозяйчев), загорает и увлеченно вяжет. А остальные, то есть мы, спрятались в недостроенном срубе, пахнущем смолой, покоем и еще чем-то непередаваемо вкусным. Интересная режиссура — жизнь, захочешь не придумаешь. Спасибо тебе, Валера, за эту незабываемую мизансцену и за общую причастность к мгновению счастья.
Банкет на двоих
В жизни артиста порой все так переплетено: дружба, партнерство, творчество. Играют одни роли, сидят в одной гримерке, получают звания. Разом. В один день. За одним банкетным столом виновники торжества, напуганные, смущающиеся... Якобы. Хозяйчев и Боридко. Банкет на двоих. А звание заслуженного артиста каждому. Радость. Шутки. Смех. Восторг. Редкий счастливый случай, когда этих артистов любят не только зрители, но и в театре. Все без исключения. Их награду воспринимают как свою. Виновники торжества на высоте. Стоит только произнести «Хозяйчев» или «Боридко», поднимаются оба. Как сиамские близнецы. Они существуют синхронно, с разными оттенками чувств. Церемонно выдерживают весь ритуал, толком не едят, не пьют, но чутко реагируют на окружающих. А мы умираем от смеха. Отрепетировать это заранее невозможно. Что значит мастера!
Мрачный комик
Иногда казалось, что на лице Хозяйчева сосредоточена вся скорбь русского народа. Мрачный комик — это про него. Почему некоторые артисты, созданные для комедии, так хотят сыграть драматическую роль? Комедию ведь играть в тысячу раз труднее. А рассмешить и вызвать смех — наслаждение. Но охота пуще неволи. Был такой побег в другое искусство и у Валерия Хозяйчева, по приглашению он играл в Хабаровском театре драмы, и ему очень нравилось. А когда Квинихидзе в Музыкальном театре ставил «Фигаро здесь», поручил главную роль обманутого старика Бартоло Хозяйчеву. Артист был счастлив бесконечно. Пробовал свою роль и так и сяк, нервничал. Понятно: почти весь спектакль он находился на сцене. Режиссер остался им доволен.
На все времена
«Первые мои шаги на сцене сделаны в уютном старом театре на Шевченко, — вспоминал Валерий Хозяйчев, — Срочный ввод в спектакль „Цыганская любовь“ на роль Кайтана — вечно голодного недоросля. Идет выходная ария Илоны, ее играла легендарная Зеля Гримм-Кислицына, а я в это время сажусь на авансцену и кушаю пирожок. Естественно, все внимание ко мне. Все смеются над мальчишкой, который так увлечен своим пирожком. То уронит, поднимет, отряхнет, подует, вытрет о штаны. Засунет полностью в рот, потом вытащит, предложит рядом стоящему артисту хора. И все это под хохот зрителей и прекрасную арию Илоны. Уходил я под гром аплодисментов. Сомнений в том, что до меня никто так здорово не играл эту роль, у меня не было. За кулисами ко мне подходит Зеля Петровна:
— Молодой человек, вы, бесспорно, талантливы, но на моей арии вас на сцене больше не будет».
И не было. Но было другое. Потрясающее чувство удивительного партнерства с любимой артисткой.
Как одно мгновение
С дорогим и неповторимым Хозенькой Зеля Гримм-Кислицына всегда играла с большим удовольствием. Недаром французы говорят: противоположности сходятся. Величественная, крупная, как монумент, она и худенький, субтильный, нервный он. Зрители обожали их эксцентричную игру и всегда с нетерпением ожидали чего-нибудь невероятного. Зал ликовал, когда артист прыгал ей на руки, и, прижимая его к своей широкой груди, она произносила коронный монолог:
— Варвар! Ты своими копытами растоптал мои лучшие годы...
Вот за такие эмоциональные моменты, за виртуозное умение артистов остроумно играть комедийные перевертыши зритель любил их героев всей душой и ценил хабаровскую оперетту,.
Жизнь подарила Валерию Хозяйчеву счастье быть на сцене с партнерами, владеющими, как и он, тайной смехотворчества. Завидная актерская судьба.
Тамара БАБУРОВА
