Всегда сложно писать о художниках, которые работают в смысловом метафорическом пространстве изобразительного искусства. В основе их творчества — исследование семантических взаимосвязей окружающего мира через изобразительную художественность. Этим творцам позволено прикоснуться внутренним зрением (озарением, интуицией) к личному внутреннему миру человека. Художник не только вырабатывает собственный изобразительный язык, но постоянно находится в упорном поиске пластической выразительности смысловых прочтений. Такой творческий посыл прочно закрепляется в зрительском сознании, и каждая новая композиция расширяет контекст творчества художника. Замечательно то, что Михаил Гусельников, работая в области гравюры, вызывает постоянный зрительский интерес. Слово «гравюра» со временем приобрело то ассоциативное представление, которое отсылает к культуре Возрождения Европы — к тому элитарному виду графического искусства, для которого необходима интеллектуально-эстетическая способность восприятия. Художник-офортист из многообразия пластических средств выбирает контрапункт света и черного. Помимо особой графической эстетики такое взаимодействие имеет разнообразный смысловой подтекст. Осенью 1995 года, еще во время учебы на художественно-графическом факультете, судьба привела Михаила Гусельникова в мастерскую известного дальневосточного графика А. В. Гурикова. Здесь он и начал глубоко изучать офорт, и, как видно по первому оттиску (резцовая гравюра), свет, как эмоциональная импровизация, станет основным мотивом его творчества. Осваивая разные офортные техники, со временем он отдает предпочтение технике сухой иглы: «Офорт — технически кропотливый процесс, который ведет к реалистическому отражению, а сухая игла больше позволяет импровизации. Благодаря свободному штриху изображение на отпечатке имеет характер динамики сюжета. В этой технике также привлекает эффект живописности: сила нажатия резцом образует бороздки, в которые набивается краска, и при печатании получается мягкая линия. Создается ощущение свободного рисунка, можно экспериментировать». Первый этап творчества Гусельникова отмечен влиянием тенденций 1980-х — монтаж разных фрагментов жизни, отражающих рефлексию современника («Амурская сказка», «Автопортрет»). Но постепенно молодой художник отходит от драматизации времени и обращается к культурно-ассоциативному языку, что переводит сюжет на философское осмысление развития человеческой жизни-мысли. Сами названия предлагают нам сделать паузу созерцания: «Остановка в пути», "«Одинокие путники» (2008), «Осенние странники» (2009), «Молитва» (2009). Стремясь к живописному разнообразию, художник дополняет сухую иглу монотипией. Данный вид печатной графики обладает своеобразным качеством неожиданного поведения краски в процессе печатания, и в готовой композиции абстрактный характер этого эффекта создает различные пластические особенности, оттеняя легкость и красоту офортной линии. С другой стороны, фон, фрагменты монотипии органично наполняют гравюру ощущением пленэрного состояния. Благодаря такому соединению контекст композиций приобретает поразительный эффект одновременного присутствия и здесь, и где-то в неизвестном времени, как будто время — песок в песочных часах, а зритель — наблюдатель разновременных пространств. Скорее мудрость как категория опыта становится в этих произведениях главным персонажем. Тем не менее художник не отягощает восприятие зрителя: изображаемые реалии ясны, а вот их соединение создает парадоксальный эффект смыслов, активны акценты недосказанности, осязаемо романтическое звучание. Неслучайно в этот же период рождаются работы, обращенные к интимно-лирическому миру человека. В офорте «Двое» (2006) композиция делится на два контрастных плана: большая часть листа — подобие картины на подрамнике, а в нижней четверти изображены разбросанные карандаши, тюбики, мастихин. Эти мелкие предметы начертаны схематично, а основное изображение — светлый фон со звездами, серпиком луны, руки мужчины, нежно держащие запрокинутую голову девушки — проработано льющимися тонкими линиями. А в черной мерцающей глубине фона детский кораблик — то ли сказка, то ли реальность. Мотив лодки путешествует из картины в картину: «Ночь на море», «Предновогоднее настроение», «Отражение». Эти работы со временем становятся сериями, создавая нюансы трогательно-доверительных чувств одного персонажа — Человека. Искусство само по себе — сложный эстетический знак. В картине каждый элемент индивидуален, но в то же время должен звучать в общем аккорде. Михаил Гусельников в одной композиции соединяет разные стилевые приемы: условные очертания, реализм света и тени, абстрактные фоны, прорисовки деталей окружающего мира. По его графическим произведениям можно составить знаковый описательный словарь мотивов, так как они переходят из картины в картину. Опущенные глаза девушек, летящие листья, абрисы волн, звезды, разбросанные по композициям — художнику искренне интересен текущий момент жизни, который осмысляется как истинность бытия. Но все же он не стремится к патетике истины, часто выбирая ироническую отстраненность. Хотя его персонажи внешне не выражают эмоциональное состояние, но весь строй композиции втягивает зрителя в обдумывание и узнавание сюжета из общей человеческой жизни. В ночной тьме свет от Луны, светящийся экран мобильного телефона и освещенное лицо девушки. Она не замечает летающих вокруг ночных мотыльков, назойливо зудящих комаров, не видит примятые цветы, потому что ее взгляд сосредоточен на экране. Простое название «SMS» благодаря графической атмосфере становится метафорой разноликих смыслов современности. «Полнолуние» — поэтическое название. Но элементарный сюжет соотносится с литературной реминисценцией — «Мастер и Маргарита», с современными реалиями, которые вызывают и улыбку, и понимание, что время отсутствует (во все века существует своя легенда о любви), а мы наследники мифологии углубляем ее смыловое пространство. О чем «Вечерний ритуал»? Об одиночестве, о вечернем размышлении? А «Дураки и дороги» — ирония или боль? «Весна пришла» — это и юмор, и лирический психологизм взаимоотношений мужчины и женщины. Акцентирование смысла выражается в иронической иносказательности, в метафорических сюжетах, не рассчитанных на «прямой перевод». Выбирая обыденные ситуации, художник преобразует их порой в эпатажные образы «Homosapiens», «Кошки-мышки», «Мечтательница», «В экстазе», «Крик», но все же они имеют знаковый подтекст, который при каждом новом взгляде углубляется. Метафоры порождены самой жизнью, но это нужно увидеть. Автор демонстрирует их через увеличительное стекло, а оно часто контрастно и беспощадно. Вот почему к работам Михаила Гусельникова постоянно возвращаешься и ждешь с нетерпением новые произведения. Лаконичный строй композиции, где персонажи выделены масштабом их изображения, импровизация графическими средствами создают притягательную выразительность. Художник выражает и запечатлевает как бы сжатое действие, но оно расширяется субъективно-эмоциональным временем и персонажей, и зрителей. Гусельников искренний художник, он доверителен к своим зрителям. «Семейство» — портрет его семьи с мольбертом, кистями, чайником. Творчество и тепло. И надпись: «Чтобы понять ученого, нужно быть ученым, а чтобы понять художника, нужно быть поэтом». Композиции серии «Перекати-поле» построены на контрастных масштабных соотношениях. Фигурки, группы людей и несоразмерно большие листья — эти уже пространственные метафоры увеличивают паузу созерцания у таких работ. «Шторм» словно бы спрашивает: что преодолевают люди, как будто сросшиеся с пространством? Мысль начинает обрастать множеством вопросов. Поле зрения — физическое пространство, ограниченное для обозрения, но метафора увеличивает масштаб мысли, и оно становится духовным. В последнее время Михаил Гусельников обращается напрямую к категории Времени: «Ураган времени» (2018) — машина, мчащаяся навстречу ветру, «Осенний дворник» — человек в окружении летящих листьев. Метафоры структурируют наши обыденные понятия. Чувствуется, что художнику интересны сцепления собственных мыслей, ассоциаций, словно он сам ищет ответ на поставленные перед собой вопросы. Широта художественного мышления, свободное владение формой, понимание диапазона комического позволяет ему совмещать два контрастных смысловых поля: монохромный цветовой выбор и живописную легкость офортного инструмента, поэтический трепет и иронию, поэтому и лиризм в его произведении принимает скорее философский характер. Время реальное и время внутреннее — какие еще открытия ожидают нас в произведениях Михаила Гусельникова, активно возрождающего технику гравюры и вдруг приобретающего интерес к метафизической живописи? Ольга ПРИВАЛОВА |
|||
|