Поэзия Бориса Волкова
В собрании Гродековского музея есть ценные письма поэтов восточной ветви эмиграции и их книги, которым не менее ста лет и которые, по словам Арсения Несмелова, «любовно... сохранила память-антиквар». Каждое издание таит в себе неповторимый творческий портрет автора на фоне эпохи. Среди них «культурнейший из альманахов, шанхайские „Врата“» (В. Ф. Перелешин) за 1934 и 1935 гг.
Вышло только два номера: из-за сложной финансовой ситуации в 1930-е гг. литературно-художественные журналы были очень недолговечны. Во второй книге альманаха «Врата» за 1935 г. были опубликованы произведения Бориса Волкова: стихотворение «Гусар» и повесть «Потомок Чингис-Хана». В последнее время его судьба и творческое наследие вызывают большой интерес, появляются новые публикации; упоминания о нем есть в книгах, посвященных Р. Ф. Унгерну фон Штернбергу.
Борис Николаевич Волков (1894–1954) — поэт и прозаик первой волны эмиграции, участник Первой мировой и Гражданской войн. Он родился в Екатеринославле; в 1912 г. окончил гимназию в Иркутске и поступил в Императорский Московский университет на юридический факультет. С началом Первой мировой войны добровольцем ушел на фронт, в 1915 г. окончил курсы военных санитаров и получил право исполнять обязанности «брата милосердия». Он был командиром фельдшерского подразделения (в Польше и на Кавказе), «начальником I вьючно-носилочного транспорта» и за храбрость получил награды: в 1915 г. Георгиевскую медаль IV степени (ею награждались нижние чины — рядовые и унтер-офицеры. — Н. Г.) и в 1917 г. — Георгиевскую медаль III степени (с бантом. — Н. Г.).
До середины 1917 г. Борис Волков воевал. Есть сведения, что в это время он публиковал статьи. Вернувшись с фронта, окончил курс обучения на юридическом факультете университета, но не сдал государственных экзаменов из-за революционных событий в стране и вернулся в Иркутск, который был в ту пору сибирской литературной столицей. В Иркутске еще работали поэты разных школ и направлений — символизма, акмеизма, футуризма и имажинизма. Там в 1916 г. был образован кружок поэтов «Иркутские вечера», и его участники (Константин Жуковский, Надежда Камова, Лев Повицкий, Владимир Пруссак и Варвара Статьева) выпустили сборник стихов с одноименным названием. О популярности этого литературного альманаха свидетельствует пародия, сатирическая пьеска «Миракль „Иркутских вечеров“, или сон ночного сторожа» Д. И. Глушкова-Олерона (1884–1918).
Иркутский поэт и переводчик Д. И. Глушков-Олерон владел древними и европейскими языками, переводил Тибулла, Овидия, Вергилия, Гомера, Плавта, стихи французских поэтов П. Верлена, А. де Мюссе, А. де Ламартина, А. Шенье, Ги де Мопассана и других. Особое предпочтение отдавал Жозе-Мариа де Эредиа, чьи произведения Глушков-Олерон перевел почти полностью.
Участница «Иркутских вечеров» Варвара Статьева в 1918 г. проживала во Владивостоке, активно участвовала в литературной жизни города, а в 1920 г., когда начался массовый исход беженцев из Сибири и с Дальнего Востока в Маньчжурию и в Японию, эмигрировала в Китай. В Шанхае, в Восточном книгоиздательстве «Даль» в 1920 г. вышла книга стихов поэтессы, которая бережно хранится в собрании Гродековского музея.
Если Борис Волков и не знал лично этих иркутских поэтов, то он мог читать или слышать их произведения. В декабре 1917 г. он принял участие в антибольшевистском восстании в Иркутске, объявленном А. В. Колчаком новой столицей после потери Омска, «присоединился к белым во время первых боев» и сражался в составе Белой армии. Не будучи кадровым офицером, Волков за боевые заслуги получил звание капитана.
События Гражданской войны привели Бориса Волкова в Маньчжурию и Монголию. Писатель Вс. Н. Иванов (1888–1971), в годы Гражданской войны сотрудник «Русского бюро печати», пропагандистского органа правительства А. В. Колчака, вспоминал: «За что мы дрались, от чего уходили, никто четко не знал».
.jpg)
В 1918 г. Борис Волков «в сербском» вагоне (сербы воевали на стороне Австро-Венгрии. — Н. Г.) добрался до станции Маньчжурия, автономного района Внутренней Монголии и крупнейшего поста на китайско-российской границе. В Харбине он вступил в отряд полковника Орлова и с секретным поручением был направлен в Иркутск, откуда — к атаману Г. М. Семенову. «Под видом археологической экспедиции» ушел через Забайкалье в Маньчжурию, где организовал свой отряд, и в сентябре 1918-го занял Троицко-Савск. От министерства иностранных дел в Омске в ноябре того же года был командирован в Монголию с секретным поручением.
В Урге (с 1911 г. столица Монголии) Б. Н. Волков женился на дочери бывшего советника при монгольском правительстве барона П. А. Витте Елене Петровне, поступил, вероятно, на службу к командиру Азиатской конной дивизии (1918–1921) генералу Р. Ф. Унгерну фон Штернбергу. Барон Унгерн, убежденный монархист и идейный противник коммунизма (коммунизм, по определению «даурского барона», — это религия без бога), пытался противопоставить свой монархический проект евразийского мироустройства модели государства Советской России. В своих биографических материалах Б. Н. Волков не сообщал о службе в Азиатской конной дивизии, но в 1930-х гг. написал автобиографический роман о Гражданской войне в Сибири, событиях в Монголии и о бароне Р. Ф. Унгерне фон Штернберге. Рукопись воспоминаний Волкова об Унгерне в настоящее время хранится в Гуверовском институте войны, революции и мира (США). Если бы Волков только встречался с Унгерном, как утверждают многие исследователи, а не находился у него на службе, не было бы оснований приговаривать Волкова к расстрелу, а самому Борису Николаевичу было бы не о чем писать в своих воспоминаниях.
Современники даурского барона, как впоследствии и Борис Волков, оставили о нем воспоминания, в которых он предстает то почти патологически жестоким, то, напротив, милосердным. Глава контрразведки в Азиатской дивизии Н. Н. Князев писал, что «все чины дивизии боялись Унгерна больше, чем самой смерти». Есаул А. С. Макеев, один из его личных адъютантов, вспоминал: «Раненым красногвардейцам, захваченным в плен, оказывалась медицинская помощь силами медперсонала Азиатской конной дивизии, после чего их оставляли в ближайшем к месту боя населенном пункте».
М. Г. Торновский, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, в воспоминаниях об Унгерне писал, что «Он не терпел в окружении себя людей независимых, умных, а тем более — ему противоречащих <...> военных с умственным багажом он не выносил». В военно-историческом очерке Торновского упоминается и Борис Волков, который «отделился от монгольских банд <...> и прибыл в Харбин». Известно, что Р. Ф. Унгерн фон Штернберг особенно сурово наказывал офицеров и, по не установленной автором причине, издал приказ о расстреле Б. Н. Волкова, который в 1919 г. бежал из-под стражи в Хайлар. Борис Николаевич перешел монгольскую границу, «пройдя „уртоном“ 1 200 миль за пять дней и 10 часов <...>». (Уртон — почтовая станция; Монголия была поделена на уртоны, стоящие на расстоянии 25 верст друг от друга. — Н. Г.).
Известно, что в 1920–1921 гг. Б. Н. Волков сотрудничал с харбинскими газетами «Русский голос» и «Новости жизни». Вполне вероятно, что перу Б. В. Волкова принадлежит очерк «В царстве хутухты. Корреспонденция из Урги», анонимно опубликованный в газете «Русский голос». («Хутухта» в Монголии — высшее духовное лицо, «святой». — Н. Г.). Автор пишет об Унгерне: «Дисциплина среди войск царит самая суровая. К примеру, офицеры штаба наказываются тем, что засаживаются, вместо гауптвахты... на крышу здания, где и отбывают наказание на виду у всех в течение иногда нескольких суток».
В той же газете был опубликован очерк «О красных монголах» за подписью «Б. В.». Автор пишет: «Красные монголы — фикция, одна из „нелепостей“ — столь обильной нелепостями революции. К ним можно применить брошенный впервые Лениным термин „редиска“. Соскоблите тонкую красную кожицу, сверкнет девственной сочностью белизна».
В 1920 г. Волков служил в частной фирме, был агентом Сибирского (позднее Всероссийского) правительства в Монголии и получил от Монгольского национального банка в Урге рекомендацию «о том, что Б. Н. Волков является опытным и деятельным экспортером-импортером всевозможных товаров».
В 1921 г. Б. Н. Волкова внесли «в списки русских граждан, проживающих в провинции Чжили Тяньцзин». В том же году он поселился в Харбине и в десяти номерах газеты «Новости жизни» опубликовал под псевдонимом «Н. Н.» свои впечатления о приключениях в Монголии; был «торговым агентом компании Gilchrist and Co и Тяньцзинской химической ассоциации. Есть сведения о том, что Борис Николаевич помимо Китая некоторое время жил в Японии, бывал «в Иране, в арабских странах».
В 1923 г. он получил выданный военными властями официальный документ, содержащий предписание, «Военный ордер из Пекина в Тяньцзинь и Рекомендацию от консула США» и эмигрировал в США. Жил в Сан-Франциско, в Калифорнии, сменил много профессий, в 1929 г. стал американским гражданином.
В 1921 г. в Сан-Франциско русскими поэтами-эмигрантами был организован литературно-художественный кружок, занятия которого первоначально проходили на квартире у Елены Петровны Грот (1891, Тобольск — 1968, Лос-Гатос, Калифорния), бестужевки, поэтессы. В годы Гражданской войны она проживала во Владивостоке, печатаясь в газете «Голос Родины», а в начале 1921 г. переехала в США, в Калифорнию. Б. Н. Волкова считали «наиболее одаренным поэтом из кружковцев». Его первой известной публикацией в США были стихи в сборнике литературно-художественного кружка «Дымный след» (Сан-Франциско, 1925). В 1929 г. в газете «Новая заря» (Сан-Франциско) была опубликована повесть Волкова «Галантные приключения эсаула Малыгина о днях Великой войны и революции, рассказанные им самим».
В 1929–1930 гг. произведения Б. Н. Волкова публиковались в пражском журнале «Вольная Сибирь», в «Калифорнийском альманахе» (Харбин, 1934). В 1934 г. в Берлине вышла в свет единственная книга стихов Б. Н. Волкова «В пыли чужих дорог». Стихи и проза Б. Н. Волкова публиковались в альманахе «Врата» (Шанхай, 1935), в чикагском журнале «Москва», в калифорнийском сборнике литературы и искусства «Земля Колумба», в журналах «Рубеж» (Харбин), «Феникс» (Шанхай), «Русские записки» (Париж), «Возрождение» (Париж), в коллективном сборнике «У золотых ворот» (Сан-Франциско).
Молодых поэтов 1920–30-х годов, и Бориса Волкова в том числе, привлекал акмеизм, который поэтизировал мир эмоций и выступал за точность слова и предметность образов. Поэты восточной ветви русского зарубежья, участники Первой мировой и Гражданской войн, особенно чтили творчество Н. С. Гумилева (1886–1921), основателя акмеизма, воина, георгиевского кавалера. Об этом свидетельствуют посвященные ему стихи, создание в Харбине кружка поэтов «Акмэ», выпустивших книгу «Лестница в облака» (Харбин, 1929) и стихотворный сборник к дате гибели поэта «Гумилевский сборник» (Харбин, 1937). Б. Н. Волков, поддерживая многолетнюю тесную связь с поэтами Харбина и Шанхая, разделял их литературные предпочтения.
В 1940-е Б. Н. Волков преподавал русский язык в Военной школе в Монтерей (с 1948), был переводчиком в ООН (1950), принимал активное участие в организации Русского центра и Музея русской культуры в Сан-Франциско. Музей-архив русской культуры при Русском центре в Сан-Франциско был организован в 1948 г. с целью систематического сбора и спасения ценных документов об истории России и истории эмиграции. В литературно-историческом ежегоднике «Россияне в Азии», в разных его номерах, были опубликованы сведения о хранящихся в архиве материалах русских эмигрантов, в том числе об архиве Б. Н. Волкова. В 1953 г. Борис Волков попал с супругой в тяжелую автокатастрофу. Жена погибла, а поэт умер от полученных травм в 1954 г. в Сан-Франциско.
Борис Волков посвятил Николаю Гумилеву стихотворение и обращался к образу поэта едва ли не в последнем своем стихотворении «В госпитале», написанном после автомобильной аварии.
Сведения о Б. Н. Волкове весьма разноречивы. Объектом исследования литературоведов нередко избирается проза, хотя, на наш взгляд, поэтическое творчество автора заслуживает не меньшего внимания. Опубликованных стихов Волкова не так много, но они весьма интересны с литературоведческой точки зрения. У Бориса Волкова часто отмечаются экспрессивные перебои ритма — подчеркивается важность переживаемого состояния души:
Пасется табун коней мадьярских (10)
Под охраною часовых (8).
Пробирается взвод гусарский (9)
На кровных — гнедых (5).
(«Гусар. Карпаты»)
Сильный строфический перебой с изменением длины стиха смещает ударение на слова «кровных — гнедых». Что значит — «кровных»? И почему именно «гнедых»? Любопытен факт: известно, что еще в эпоху Александра I кони в полках подбирались по масти, и у лейб-гвардии гусарского полка были гнедые лошади. Лирический герой стихотворения, персонификация автора, — гусар, поэтому лошади гнедой масти были для него кровными, то есть «родными» в его полку.
Для поэзии Бориса Волкова характерна русская сдержанность; как писал Ф. М. Достоевский, «целомудренное нежелание выказать свою нежность». Эмоциональное напряжение выдает только интонационно-ритмический строй стихотворения — речевые паузы, эмфатические акценты:
Конечно, — артишоки и в масле
спаржа, —
Все это доступно здесь —
«для средних рук».
Но, представьте:
Кама... плывет баржа.
Ломти черного хлеба,
а на них тонко —
Белый
Лук...
Яства, даже изысканные, на чужбине не приносят радости, но воспоминания, связанные с родным домом, покинутым поневоле, — о ломте черного хлеба с репчатым луком — рождают у поэта целую гамму сложных чувств: и восторг, и скорбь, и боль невосполнимой утраты.
Часто поэт прибегает к иносказанию: в стихотворении «Уходящие корабли» возникает образ корабля, символизирующего отошедшую в прошлое Россию, и от этой потери в сердце лирического героя наступает неизбежный мрак, зияющая пустота — «непоколебимо приходит ночь». В стихотворении «Кочевья» поэт выражает надежду на возрождение России:
Мы разрушаем. И дано лишь нам
В дыму увидеть лик России...
Но помни: «День, когда разрушен храм,
Стал днем рождения Мессии»...
События, которые оживают в стихах Бориса Волкова, особенно остры сегодня, когда мы снова открываем миру неведомый ему материк — нашу Родину. Есть надежда, что рукописи поэта, хранящиеся в архиве Музея русской культуры (США), будут изданы.
Наталия ГРЕБЕНЮКОВА
Фото из архива Хабаровского краевого музея им. Н. И. Гродекова
