Тунгусская сказка

Голодовка

В давние времена, когда еще люди звериный язык понимали, жил у одной старой тунгуски прирученный заяц. Старуха любила его, как родного сына. Кроме зайца, был у нее еще костяной нож, хороший, крепкий нож, выточенный из ребра дикого кабана.

Однажды настала такая пора, что не оказалось в доме ни кусочка мяса, ни хвостика рыбы, ни корочки хлеба. Заяц — тот еще питается кое-как: кору березовую грызет, прошлогодние грибы из-под снега выгребает, шишки кедровые собирает. А у старухи дела совсем плохие: сидит она в избушке своей на оленьей подстилке и ремешок с голодухи жует.

А был у этой старой женщины богатый брат, он неподалеку кочевал со своими оленями. Вот старуха и говорит зайцу:

— Раньше тунгусы друг другу в беде помогали. Сбегай к брату, попроси взаймы хоть кишки оленьи...

Заяц спорить не стал, поскакал к богатому дя-
де — только длинные уши по снегу мелькают да хвостик коротенький сзади дрожит.

Богатый брат

Подбежал заяц к стойбищу. Сразу видно, что богатый человек живет: оленей видимо-невидимо; колокольцами позвякивают олени, рога к небу подымаются, как дремучий лес. Собаки навстречу выскочили — большие, клыкастые, остроухие; щетинятся от злости, драться лезут.

Но заяц под ногами у собак прошмыгнул, невредимый в юрту пробрался, поздоровался с дядей, сел на задние лапки и заплакал:

— Мать помирает с голоду-у! Дайте что-нибудь поку-у-шать!

А дядя был нехороший человек. Начал он подшучивать над зайцем:

— Почему это у всех людей дети как дети, а у моей сестры сын зайцем родился. Как это смешно!

Заяц не стерпел насмешки, обиделся. Ничего не взял у богатого, побежал домой.

Дядины гостинцы

Дорогой заяц думает:

— Конечно, богатый бедному не товарищ, но чем же это я теперь старуху буду кормить?

Разбежался заяц по перелеску, нос себе об дерево разбил, заморозил в снегу крови ком, приносит домой.

— У дяди мясо все вышло, — сказал заяц матери, — осталось немного оленьей крови. Вот он послал тебе гостинец...

Старуха осталась очень довольна, натолкла скорее в деревянной ступе сосновой коры, замесила кашу на заячьей крови, зовет зайца кушать. А заяц отказывается:

— Спасибо, мама, что-то мне не хочется, я у дяди сытно покушал.

Наелась старуха вечером каши до отвала, лежит возле огонька, трубку курит, песню заиньке поет:

Бурбулин, бурбулин,
Спи, мой зайчик, спи, мой сын,
Буду сыну песню петь,
Чтоб не съел его медведь.
Бурбулин, бурбулин,
Сон хороший видит сын:
Будто вырос он здоровым,
Стал веселым звероловом.

Нож

А зайцу между тем спится плохо. У него забота: чем завтра старуху кормить? Говорит он ей:

— Знаешь что, мать? Дай-ка мне костяной нож, а то он все равно зря на стене висит, пылится только да место занимает.

Старухе ножа не жалко, она о себе беспокоится. Говорит зайцу:

— Зачем тебе нож? С ножом на охоту ходят, а какой же из зайца охотник?! Еще проткнешь себе бок, и останусь одна-одинешенька...

Зимняя ночь длинная. С большим трудом дождался заяц утра. Только последняя звезда погасла, забрал заяц костяной нож и ускакал в лес.

Опасная встреча

Сидит заяц в лесу под лохматой елкой, усами поводит, а под лапой у зайца — нож. Бежит мимо волчонок, по сторонам зевает, добычу ищет. Завидел зайца — прыг к нему, сцапал за шиворот, заорал диким голосом:

— А, косой, попался! Вот я тебе сейчас голову оторву.

Заяц не растерялся, кричит волчонку:

— Подожди, серый, не дерись! У меня игра хорошая есть.

Волчонок — зверь кровожадный, жестокий, но любопытный. Отпустил зайца, говорит ему:

— Ладно, показывай игру! Только не вздумай убежать, а то в другой раз попадешься — съем без разговоров.

Заяц объясняет игру:

— Вот, — говорит, — ты знаменитый зверь и всех в лесу обидеть можешь. А если побежишь со мной на эту гору взапуски, я тебя, знаменитого зверя, пока ты до вершины ковылять будешь, трижды обгоню.

Задели волчонка зайцевы слова: очень он самолюбивый был, а тут еще какой-то худенький заяц издеваться вздумал:

— Хорошо, заяц, побежим в гору, но если ты не догонишь меня — кончилась твоя жизнь на белом свете.

Состязание

Стали звери плечом к плечу, сосчитали до трех и помчались в гору во весь дух.

Ну, тут дело ясное: у зайца ноги длинные, бежит он и в крутую гору, как по ровному месту, а волчонок, глупая голова, — трюх-трюх, через пенья-коренья скачет, бока себе обдирает, ушибается.

Перегнал заяц волчонка раз, вернулся под горку — перегнал два и вот уже догоняет его по знакомой тропинке в третий раз.

А гора высокая, волчонок от усталости язык высунул, в глазах у него темнеет, на зубах пена кипит.

У зайца зрение замечательное: он и позади себя видит так же хорошо, как впереди, — его недаром косым прозвали. Заметил заяц, что выбился волчонок из сил, едва ноги волочит, догнал его потихоньку, сел волчонку на загривок и давай костяным ножом горло резать. Волчонок взмолился, хрипит:

— Отпусти, заяц! Что ты жмешь мне шею своими костлявыми ногами?.. Караул!

А заяц ему:

— Да, отпусти тебя... Знаю я вашу разбойничью породу, любите вы слабых зверей душить. Ни одной белки, ни одного зайца, ни одной козочки ни разу не пожалел волк. Получай теперь по заслугам!

Кричал, рычал, ругался волчонок, угрожал всех зайцев со света сжить — ничего не вышло: заколол волчонка заяц. Взвалил добычу на спинку и — домой, к матери.

— Вот, мать, ты смеялась, куда я с ножом иду, а я, смотри, зверя добыл.

Мать обрадовалась, развела посередине домика на земляном полу огонь высокий. Сидят, счастливые, мясо жарят, облизываются. Волчонок оказался жирный, сосунец.

Волчиха ищет сына

Разрезала зайцева мать волчонка на кусочки, насушила мяса, развесила в избушке под дым. А голову хотела спрятать в кладовой на всякий случай. Заяц не согласился:

— Надо, — говорит, — выставить эту голову на дворе, чтобы все знали, какой я знатный охотник. Больше уважать будут.

Спорила, спорила с ним старуха, не могла переспорить. Заладил заяц одно: выставить голову на дворе и никаких разговоров.

Ну, выставили. А как раз в это время идет мимо избушки волчиха, сына ищет. Видит: голова волчонка на пне лежит, глаза побелели, слезы висят ледяными сосульками. Волчиха к зайцу:

— Ты, заяц, не знаешь, кто убил моего сына?

— Я убил, — отвечает заяц.

— Врешь, где тебе, зайцу, волка убить?! Хвастун!

Заяц не унимается, отвечает волчихе:

— Уж не хочешь ли ты, желтоглазая, чтобы я и из тебя тоже дух вышиб?

Волчиха не на шутку рассердилась:

— Что ты, косой заяц, говоришь мне глупости? Да я с тебя с живого шкуру сдеру, ты и не заметишь...

Заяц прыгнул в избушку, кричит в окно:

— Приходи, серая воровка, со своей звериной родней, посмотрим, кто с кого больше шкур надерет!

Волчиха была старая и осторожная. Она рассудила: никогда не видано было, чтобы заяц с волком так разговаривал, что-то тут неладно, надо подумать.

— Хорошо, — говорит, — я пойду домой, до свидания!

Совет зверей

Пришла волчиха домой, собирает знакомых зверей.

Раньше всех явилась лисица: все обнюхивает, хвост пушистый на весу держит, боится запачкать.

Рысь прирысила пестрая, глаза золотые, уши треугольником — на всех щетинится, фыркает, спину выгибает.

Два волка прибежали, племянники волчихины, ругаются из-за обглоданной кабарожьей кости, зубами щелкают, будто орехи грызут.

Медведи в это время по берлогам зимним сном спали. Но день выдался тихий, солнечный, погода стояла мягкая. Одному косолапому надоело дремать в берлоге, захотелось пошататься по снегу, плечи размять. Поднялся медведь-шатун на задние лапы, видит: знакомые звери совет держат, пошел помогать.

Сели звери кружком возле волчьего логова на полянке под старой сосной.

Лес шумит, волчиха рассказывает:

— Так и так, — говорит, — заяц силу набрал, грозит нас, крупного зверя, со света сжить.

Больше всех удивился медведь-шатун, но не испугался, сказал:

— Врет заяц. Вот я ему покажу кузькину мать! Пойдемте!

Пошли все: медведь впереди, с боку на бок переваливается, всем на ноги наступает, за ним волчиха, за волчихой волки-племянники, за ними рысь — глаза золотые, а позади всех лисичка бежит помаленьку, все обнюхивает, щурится, хвост пушистый на весу держит, боится запачкать.

Что произошло в избушке

Дорогой звери уговорились: сразу зайца не задирать. Пусть сначала угостит, жиром накормит, кладовую откроет, а там видно будет.

Подходят звери к избушке, а заяц уже завидел гостей, велел матери спрятаться, сам — во двор, встречает:

— Пожалуйста, почтенные гости! Давно не бывали! Как здоровье? Детки здоровы ли? Промысел добрый ли? Зима не морозна ли?

Медведь спрашивает:

— А у тебя жир есть?

— Есть, у меня все есть! Проходите, пожалуйста, в передний угол, сейчас принесу...

Ввалились звери в дом, пушистые шубы свои отряхивают, на огонь косятся. Жутковато им немного, человеческий запах тревожит. А заяц запер дверь на задвижку, сам на крышу влез и давай оттуда через дыру в потолке прямо на огонь жир валить.

Огонь затреща-ал, зашипе-ел, посыпались искры, повалил вонючий чад. И стало так темно и страшно в избушке, что звери полезли друг на друга.

Больше всех испугался медведь-шатун. Попал в огонь, лапы обжег, кинулся в сторону, передавил всех насмерть и до тех пор по дому метался, пока не расшиб себе голову о стену.

Ободрали заяц с матерью звериные туши, заготовили мяса на целый год. Живут, толстеют.

Наказанный богач

Разнеслась по тайге весть о том, что у старухи мяса всякого великие запасы. Дошла весть до богатого брата. А был он человек плохой, недружелюбный, жадный, завистливый. Захотелось ему свежей медвежатины отведать. Стал он на широкие лыжи, обшитые шкурками с лосиных ног, взял в руки два легких березовых посоха и отправился к сестре.

Приходит, важный такой, нелюбезный, с зайцем даже не здоровается, просит у старухи мяса взаймы.

Мелкого мяса в доме не оказалось, осталось только два медвежьих окорока. Сестра говорит брату:

— Осталось у нас два медвежьих окорока. Один возьми, пожалуй...

А заяц вмешался в разговор, объясняет дяде:

— Мяса у нас, действительно, великие запасы, только вот беда: в дверь-то окорока не влезут, придется тебе, дядя, через крышу их на веревках тащить.

Полез богач на крышу, стал через дымовое отверстие на веревках медвежий окорок подымать, а заяц подгрыз веревку, она и лопнула. Богач в дыру на пол упал, прямо носом в горячий пепел, больно-пребольно расшибся. Ничего не взял, ушел домой несолоно хлебавши.

Так ему и надо, жадному!

А заяц костяным ножом орудовать наловчился, стал на охоту ходить, хищных зверей ловить. Зажил со старухой счастливо.

Опубликовано в журнале «На рубеже». Хабаровск, 1934 год, книга 4–5

Елпидифор ТИТОВ
Иллюстрации Игоря Грабовского
Комсомольск-на-Амуре