Словесница Искусств

Японская поэтесса Ёсано Акико в памяти владивостокцев

Прославленной японской поэтессе Ёсано Акико во Владивостоке установлен памятный камень — один из пяти вне ее родины. В тихоокеанской столице России писательница останавливалась по пути в Париж. В конце весны 2022 года этому событию исполнится 110 лет.

Светлое Солнце Сакаи

В березовый сквер на Океанском проспекте, 39, бывая во Владивостоке, прихожу всегда. К черному гранитному камню с барельефом Ёсано Акико и ее пронзительным стихотворением, устремленным в неведомую даль, приношу летом пурпурную веточку леспедецы, зимой — белую хризантему. Рядом, через дорогу, Покровский кафедральный собор, освященный в 2007-м. С 1900 по 1935 год на его месте стояла Покровская церковь, снесенная и на долгие годы забытая. В сотне метров от нее, на холмистом склоне, укрепленном брусчаткой, с начала ХХ века вел буддийские службы японский храм Урадзио Хонгандзи, преемник открытой в 1886 году молельни, постигнутый в 1937-м той же трагической участью. И что-то подсказывает: отправляясь в рискованный путь по Транссибу, Ёсано Акико могла посетить этот божественный пятачок, хранящий теперь светлую память о ней...

«О, богиня Медуза, молю...» — строка из более чем сорока тысяч танка Ёсано Акико. Поэтессе, получившей прекрасное образование в японском духе, не чужды образы и из античной мифологии. Акико умоляет превратить себя — до возвращения любимого — в камень, что Медуза умела делать одним только взглядом, — так невыносимы муки долгого ожидания.

Революция Мэйдзи 1868 года низвергла самоизоляцию Ямато. Открывшаяся миру нация спешит к сокровищницам загадочных иноземных культур. И прозревает: Гелиос владеет тем же Солнцем, что и Аматэрасу. Медуза давно побеждена Персеем, из пролитой крови с ее отрубленной головы рожден Пегас.

Но Акико все же воздевает голос надежды. И мчится на крыльях поэтического скакуна в Европу. Ее любимый — муж и поэт Тэккан — уже в Париже: с новой эпохой Япония, загоревшись всем передовым, искала по свету свежие литературные ветры.

Отправляюсь в Путь.
О, Небеса! Подайте золотую мне карету.
О, Буря! Крылья мне расправь!
Благослови мой путь с Востока!
Я, чтобы встретиться с тобой, любимый,
Пройти готова хоть до края света.
Какой ты мужественный и надежный!
Как бесконечно я тоскую без тебя!
О, как безумно я тебя люблю!
Каким огнем мое пылает сердце!
Душа моя стремится, словно птица,
В Париж, на Запад, чтобы встретиться с тобой!

В сотый раз читаю это стихотворение на черном граните. Оно — «Таби ни тацу» («Отправляюсь в Путь») — написано в первые дни немыслимой для японской женщины того времени, принужденной быть рёсай кэмбо (хорошей женой, умной матерью), одиночной дороги. Уму непостижимой дороги! Строки родились на борту русского парохода «Орел»: на нем Акико прибыла во Владивосток из порта Цуруга 5 мая 1912 года. Чувства переполняют сердце, рвутся на свет.

Я заплакала,
Но подошла русская девушка,
Погладила по плечу
В белой каюте
Отплывающего корабля «Орел»...

***

С белого корабля
В порту Владивостока
Сошла на мол,
Накинув на голову
Легкий голубой платок...

***

Холодной весной
Приехав во Владивосток,
Заплакала,
Словно небесная царица,
Мечтавшая о любимом...

Всматриваюсь в сотый раз и в ее профиль...

Семья проживала близ Осаки, в тихом городе Сакаи, знаменитом грандиозной гробницей императора Нинтоку, правившего в IV веке. Микадо отменил налог заголодавшим подданным, увидев, что от домов перестали подыматься дымки. Тут 7 декабря 1878 года и родилась будущая литературная знаменитость, получив на детство имя Хо Сёко, что можно понимать как Светлое Солнце. Отец, увлеченный искусством и наукой, держал в доме богатую библиотеку. Дочь, научившись читать, заболела классической поэзией, глотая книгу за книгой, пробуя и себя в стихосложении.

Первые пятистишия танка, полные пылких чувств ко всему живому, Сёко отправила в столичный журнал романтической поэзии «Мёдзё» («Утренняя звезда»). И в 1900 году редактор Тэккан (возможны два значения: Тигр и Железный меч; настоящее имя Ёсано Хироси), порицавший «современную убогую поэзию танка», охотно опубликовал их. Между молодыми людьми тут же вспыхнул роман. Сёко посвящает возлюбленному одно стихотворение за другим. В 1901 году выходит ее первый сборник «Мидарэгами» («Спутанные волосы»). Всепоглощающий герой страстной лирики — Тэккан. Он не остается в долгу:

Я в объятиях милой
о славе отчизны забыл —
все померкло, поблекло.
Лишь звезда в небесах багровеет
да белеют венчики лилий...

«Мидарэгами» в одночасье принес славу, считается лучшим сборником автора. В нем отход от традиционной морали, призыв к свободной любви, к раскрепощению личности, гармоничное соединение японской классики с западными символами — свежие веяния в национальной поэзии. Тэккан женат, но вскоре разводится, и поэтесса, уже получившая взрослое имя Акико, идет против вековых порядков, сбегает из родительского дома, выходит за него замуж.

Профиль... Что бунтарского в нем? Какие силы переломили жизнь дочери успешного купца, вхожего в императорский дом и не бывшего самураем?

К 1912 году у Акико и Тэккана детей — семеро, но все подчинено литературным завоеваниям. Тэккан за вдохновением и новыми знаниями отправляется в ноябре 1911 года морем в Европу, к французским символистам. Акико, уладив домашние дела, устремляется следом. Впечатления с дороги отправляет в столичное издание «Токио асахи симбун», и они ежедневно выходят репортажами, объединенными по возвращении поэтессы в Японию в цикл «До Парижа» («Пари мадэ»). Первый день по Транссибу особенно тревожен:

«Состав, вышедший в среду из Владивостока, состоял из одного грузового вагона, вагона-ресторана и трех пассажирских вагонов. Вагон, куда я села, был самым последним, крайнее купе на двоих оказалось узким, не более двух метров шириной. Попутчиков не было. Два стеклянных окна. В угол сложила подарки, поднесенные господином Ясодзима, сотрудником местного отдела газеты „Токио асахи симбун“ — корзину с фруктами, бутылку лимонада и коробку суси. Всю ручную кладь взвалила на высоченную, позолоченную сетку. На стол выставила папиросы (сто штук в коробочке персикового цвета), купленные в торговом доме Владивостока („Торговый дом Кунста и Альберса“. — В. М.), и мундштук, вырезанный из сибирского дерева. На все это, освещенное желтоватым отсветом фонарей, я смотрела в неописуемом страхе и тоске. Наконец я не выдержала и обеими руками закрыла лицо...»

Сто лет спустя

Первым шагам Ёсано Акико по владивостокской земле — век. У Покровского собора, невдалеке от места швартовки «Орла», два молодых японца. В руках туристическая карта, но заметны затруднения в ориентировке.

— Can I help you? — предлагаю помощь.

— Oh! — оживились они. — We need Oriental Institute.

Сибата Ясутоки и Судзуки Мотохиро — студенты из Токио, прилетели во Владивосток на выходные — встретиться с... Ёсано Акико.

Веду их в сквер, к Школе региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета (до 2011 года Восточный институт Дальневосточного государственного университета, а в давнюю пору моей учебы — университетское общежитие), на Океанский проспект, 39. Над черным гранитным монолитом с барельефом и высеченным на двух языках — русском и японском — стихотворением вот-вот зашелестят свежей листвой березы. Памятный камень, установленный в 1994 году востоковедами ДВГУ и Обществом имени Ёсано Акико из ее родного Сакаи, вскоре украсится букетами цветов от устроителей в девятнадцатый раз — под стихи, посвященные поэтессе земляками и почитателями из России.

Что испытывают японские юноши, молча уйдя в иероглифические строки? Какие бури в их сердцах, достучавшихся до заветной встречи, скрывают непроницаемые восточные лица? Радость? Страдание? Гордость за страну?..

Уже много знаю о поэтессе, подарившей миру 24 сборника пронзительных танка и синтайси (стихов новой формы), множество критических статей, дзуйхицу-эссе, детских рассказов, повестей и... жизнь 11 детям. Особая ценность литературных достижений — перевод со старояпонского языка на современный «Повести о Гэндзи», непревзойденного произведения японской классической литературы эпохи Хэйан (ХI век). Его написала аристократка Мурасаки Сикибу, вошедшая в канонический список «Тридцати шести величайших поэтесс» периода Камакура (1185–1333), составленный из придворных дам. На перевод ушло 13 лет. Но и это не все. Акико изучает, переводит и комментирует дневники древних писателей.

Душа моя погружается в так ценимую японской традиционной поэзией печаль одиночества. Первое щемящее желание — посадить рядом с камнем кустик японской белой хаги (леспедецы): такое «цветочное» поэтическое имя выбрала себе 22-летняя Акико, так называли ее друзья. Литературных камней на Японских островах ей, предположительно, установлено около 240 — в местах, где она бывала. Пять — за пределами Японии: Париж, Далянь, Осло, Беркли (побратим Сакаи), Владивосток. Но, по всему, появятся еще: поэтесса ступала на землю Харбина, Иркутска, Москвы, Варшавы...

Веду студентов к памятнику храму Урадзио Хонгандзи. Он окружен привезенными из префектуры Фукуи и посаженными в 2002 году 12 элитными деревцами сакуры, уже набравшими цвет. История создания мемориала и сакурного сада глубоко патриотична и поучительна. Душа ее — Тоидзуми Ёнэко, японка, с 1921 по 1937 год жившая во Владивостоке у своей тети, приехав в девятилетнем возрасте. Здесь она окончила начальную японскую школу, училась в женской гимназии, на рабфаке и педагогическом факультете Дальневосточного государственного университета. В 1933 году вышла замуж за Тоидзуми Кэнрю, настоятеля храма Урадзио Хонгандзи, и четыре года проживала в святилище. В 1936-м мужа арестовали, ненадолго отпустили, но снова осудили и отправили на 10 лет в сибирские лагеря ГУЛАГа. Спустя год решением советских властей храм был закрыт. Тоидзуми Ёнэко с двумя детьми вернулась на родину. После открытия Владивостока 1 января 1992 года Тоидзуми-сан решилась на поездку в город своей молодости: «Как же я ждала прихода этого дня в маленьком городке Куритабэ префектуры Фукуи!» Друзей, знакомых уже не оказалось, но Тоидзуми-сан стала приезжать во Владивосток и в последующие годы, упорно изыскивая сведения о них. С помощью русских коллег по Обществу японо-российской дружбы удалось найти родственников. И даже фотографии той давней поры с ней самой. В 1996 году после очередной встречи с доцентом кафедры японоведения восточного факультета ДВГУ Зоей Моргун родилась идея: установить памятный знак на месте снесенного храма Урадзио Хонгандзи. И 3 ноября 2000 года монумент был открыт.

И — вот ведь! — госпожа Тоидзуми родилась 5 мая 1912 года! Что за фантастическая связь людей, времен, событий?!

За заслуги в международном сотрудничестве, личный вклад в укрепление взаимопонимания между народами Японии и России Тоидзуми-сан в 2003 году удостоилась почетной грамоты Министерства иностранных дел Японии и чести быть приглашенной императором Японии и его супругой на «Прием гостей в саду», а профессор ДВФУ Зоя Моргун в 2015-м награждена орденом Восходящего солнца IV степени.

Саженцев, заботливо выращенных из семян 400-летнего дерева, было 50, по одному на каждый год существования молитвенного дома, но чисто по-российски — «неустановленными лицами» — недостающие «переселены» неведомо на чьи лужайки. В сердце моем рождаются строки танка:

О май столетний!
Как расцвел ты сакурой
В саду Хонгандзи!
Черный гранит засиял
Твой, Ёсано Акико.

Второе желание — знать подробности пребывания поэтессы во Владивостоке. Возможно ли теперь, спустя полторы человеческих жизни? Пусть не так, как до мелочей известное японцам путешествие по их стране четырьмя годами позже русского поэта Константина Бальмонта, но все же? Оказалось, наша — только ли обочинная? — историческая летопись чем дальше, тем туманнее.

Ёсано Акико находилась в городе, судя по ее репортажам, с воскресенья по среду.

В книге «Древо плодоносящее» (2004) Валерия Евтушенко, потомка известного владивостокского рода Матвеевых, есть эпизод о контактах Зои, дочери главы этого семейства, литератора Николая Петровича Матвеева-Амурского, с Ёсано Акико в Киото в 1910 году. Раз так — Матвеевы могли встретить поэтессу. Но перебор фактов и дат надоумливает: Евтушенко ошибся, приняв за Ёсано Акико выдающуюся актрису художественного театра Мацуй Сумако. Правда, в 1918-м поэт Венедикт Март (Матвеев), брат Зои, по его собственному признанию, приглашен был четой Тэккан — Ёсано в Токио, где посетил литературное общество «Сивакай», читал свои стихи, переводил танка Акико на русский. Вернувшись, рассказал о поездке в журнале «Природа и люди Дальнего Востока», сопроводив повествование своим циклом танка и хайку «Лепестки сакуры». Переводы пятистиший Ёсано Акико Март поместил в сборник «Песенцы». Но, следуя силлабическому строю 5-7-5-7-7 и в русском варианте, да еще зарифмовывая строки, чего нет и не подразумевается в оригинале, выхолостил поэтическое изящество, свойственное стихам Акико, сохраненное в свободных изложениях других, более поздних переводчиков.

Ёсано Акико — яркий публицист, общественный деятель. Осуждая нападение японской армии на Порт-Артур, откликнулась антивоенным стихотворением «Не отдавай, любимый, жизнь свою!» (1904), посвященным своему брату, участнику боев. Японские солдаты по приказу командиров обвязывались взрывчаткой и выдвигались на передовую — во имя победы с честью погибнуть за императора. Выступила и против японской интервенции на Дальнем Востоке России. А в 1922 году, в период страшного голода, постигшего Советскую республику, вместе с друзьями включилась в кампанию по сбору денег для голодающих детей Поволжья.

Золотая карета

В конце 2007 года преподавателями Восточного института ДВГУ при поддержке Генерального консульства Японии и Японского центра во Владивостоке создано Литературное общество имени Ёсано Акико. И уже 31 января 2008 года в Матросском клубе состоялся литературный вечер «Многообразие японской литературы». О судьбе и творчестве Ёсано Акико увлекательно рассказала Аида Сулейменова, преподаватель университета, автор монографии о жизни поэтессы «Свидание звезд». На вечер из Японии приехала Сакамото Юко, три года преподававшая японский язык в университете Владивостока. Большой концерт дали артисты драматического театра Тихоокеанского флота. Со сцены прозвучала пьеса по рассказу Ёсано Акико «Николай и Бун-тян». В нем говорится о том, как милый мальчик Бун очень хотел увидеть русского священника Николая Японского, чтобы тот молитвой помог его отцу поймать большую рыбу. Стихи японских поэтов читал дальневосточный писатель Александр Белых, много лет изучающий старую поэзию Страны восходящего солнца. Ёсано Акико, конечно, присутствовала — с портьеры, с легкой грустью, внимал изысканным речам ее портретный лик в модной шляпке. И слушала песни на свои стихи...

— Кроме того, — подытожила Аида Сулейменова, — мы хотим попробовать проводить во Владивостоке поэтические прогулки по типу японских. У наших соседей это один из любимых видов досуга: прогулка по лесу, например, или берегу моря, во время которой участники сочиняют танка и читают их вслух... Почему бы нам не попробовать в самую золотую пору — июль, август?

«Золотая пора» тронула и Находку, правда, значительно позже. В конце августа 2021 года ко мне в гости в очередной раз приехал Исихара Кимимичи, японский переводчик произведений Михаила Булгакова. В вечернем саду, у веселого костерка, мы, беседуя о литературе, вспоминали поездки Токутоми Рока и Кониси Масутаро в Ясную Поляну к Льву Толстому. Промчавшийся накануне тайфун до последней пылинки прибрал небо, и на него, изумительно глубокое, взошла в полном сиянии луна. С минуту поверх спутанных лоз актинидии и винограда мы вглядывались в ее ясный, окутанный звездами облик, навеявший стихи из «Мидарэгами». Я нашел в интернете живой голос Ёсано Акико, записанный в начале прошлого века. Тихо, певуче, под робкий шелест листвы — эоловой арфы! — поэтесса читала нам, окаменевшим, свои лучшие танка...

Хоси но ё но
Муку но сирагину
Кабакарини
Сомэси ва тарэ-но
Тога то ободзу дзо.

В мире звезд
Белоснежного шелка невинней
Жила я доселе.
Кто окрасил меня в
Страсти цвет?

19 мая 2012 года в Японском центре во Владивостоке (тогда он находился на Океанском проспекте, 37, из окон поэтический камень был виден) усилиями директора Оиси Сохэи и сотрудницы Ольги Сумароковой собрались исследователи и поклонники творчества поэтессы — почтить память воспоминаниями о ней. С приветственным словом к гостям обратилась президент общества профессор ДВФУ Татьяна Бреславец. Пришло поздравление из Японии от Сакамото Юко, активной участницы общества. «Осуществлялось не только практическое знакомство студентов университета с японским языком, — писала Сакамото-сан, — но и распространение знаний о японской культуре среди детей и простых жителей Владивостока».

А какими рисунками украсили стены аудитории Японского центра питомцы преподавателя детской школы искусств № 4 Тамары Пономаренко! Школа совместно с филиалом библиотеки № 21 провела конкурс «Владивосток, май 1912 — 100 лет визиту поэтессы Ёсано Акико» по ее детскому рассказу «Николай и Бун-тян». Тут и любимые поэтами криптомерии, и первый русский священник в Стране восходящего солнца святой Николай Японский, и белый пароход. Детская фантазия реальными и сказочными образами творчески сомкнула восточный и западный берега Японского моря. А в выставке «Владивосток в миниатюре» флористических коллажей в технике осибана, подготовленной Натальей Гайда, руководителем студии цветочного дизайна, есть и работа «Поэтический камень Ёсано Акико». Делегация из префектуры Фукуи, посетив экспозицию вместе с профессором Зоей Моргун, оставила сердечную благодарственную запись.

Во второй половине дня 19 мая под переливчатый звон колоколов Покровского храма поклонники творчества Ёсано Акико, чья жизнь оборвалась 29 мая 1942 года, возложили к ее поэтическому камню цветы — хризантемы, розы, ромашки. Вечером, прогуливаясь, я подошел сюда вновь — с веточкой уже зазеленевшей леспедецы. Под ветерок с востока сложились еще строки танка:

Затрепетали
Алые розы, обняв
Белую Хаги.
Как ты подгадал, дружок,
Дзэн-ветерок с Сакаи!

Алый и белый — любимые цвета Ёсано Акико: аллегория страсти, чистоты и свежести. Таким и живет в классической литературе Японии образ Белой Хаги. Таким — живым — он «окаменел» в России.

Небеса услышали голос ее сердца — и первый, и второй. Слава пришла к поэтессе рано и не покинула до конца жизни. Это ли не золотая ей карета?

Валерий МАЛИНОВСКИЙ
В материале использованы фотографии автора, а также из книги Тоидзуми Ёнэко «Сирень и война» и открытых интернет-ресурсов