Словесница Искусств

Если собрать воедино творческое наследие Алексея Павловича Окладникова (1908–1981), получится по-настоящему гигантский массив. За свою долгую и напряженную жизнь академик написал более 70 монографий и научно-популярных книг, тысячи научных статей, рецензий, сообщений, заметок. Часть его трудов переведена на английский, немецкий, японский и другие языки. Огромный, еще до конца не разобранный архив Окладникова хранится сегодня в Санкт-Петербургском филиале Российской Академии наук. Те, кто сегодня занимается этими материалами, примерно подсчитали, что, если сложить папки с документами одну на другую, получится стопка высотой с четырнадцатиэтажный дом.

Ученый прошел вдоль и поперек Сибирь и Монголию, побывал на островах Ледовитого океана и в пустынях Средней Азии, поднимался в горы Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, добирался до самых потаенных мест на Дальнем Востоке. Многие тысячи километров преодолевал пешком по тайге, тундре, ездил на собачьих упряжках, спускался по рекам на лодках. «Археолог должен спешить», — часто повторял он. И действительно, всегда торопился в ту или иную экспедицию. В его страстной увлеченности археологией и странствиями было что-то детское, искреннее. Вот и друг детства Александр Лобанов в чудом сохранившемся письме конца 1940-х писал Алексею Павловичу: «Главное, что я замечаю в тебе и что украшает твой образ, как советского ученого, — неутомимость в научной деятельности, самобытность в стиле и методах исследования... Помнишь ли ты, когда в школе читал мне про походы Пржевальского в Монголии? Видимо, уже тогда ты нашел свою дорогу в науке».

А может, еще раньше, когда в далекой таежной деревне «бабушка, хранительница чудесных легенд», рассказывала ему сказку об Олене Золотые Рога.

«Сквозь запертые ставни мерцала холодным голубым блеском далекая звезда — верный признак, что на дворе крепчал мороз. Зимняя ночь трещала и ухала таинственными лесными голосами. Она стучалась в замиравшее от волнения доверчивое детское сердце. Казалось, что не только домовой, но и сам сказочный олень проходит рядом, неслышно ступая златокованым копытом по серебряной кружевной дороге, вытканной луной. Стоило протянуть руку — и коснешься золотых рогов».

Небесный олень из древних мифов, казалось, вел Алексея Павловича по жизни. Его меняющийся образ встречался археологу в древних наскальных изображениях Средней Азии, Монголии, Сибири, Дальнего Востока. Спустя много лет, уже накопив внушительный научный багаж, академик Окладников посвятит ему прекрасные страницы книг, чтобы «открыть читателю очарование и красоту подлинного искусства, которые до сих пор излучают эти изъеденные временем скалы, превращенные гением безвестных мастеров прошлого в первые на земле художественные галереи».

Несомненно и то, что на окончательный выбор профессии Окладникова серьезно повлиял Бернгард Петри, заведующий археологическим отделом Музея антропологии и этнографии РАН, неоднократно выезжавший в командировки в Прибайкалье и в 1918 году окончательно осевший в Иркутске. Он принимал самое активное участие в организации Иркутского университета, преподавал на кафедре истории и первобытной культуры. Петри стал первым ученым в Прибайкалье, который занимался этнографией и археологией. Вокруг него собрались увлеченные студенты, с которыми он выезжал на археологические памятники и учил азам науки. В экспедициях собирались ценные археологические коллекции, восемнадцать из них хранятся сегодня в фондах Иркутского областного краеведческого музея.

В марте 1919 года профессор Петри организовал кружок «Народоведение», куда и пришел в 1925 году студент Алексей Окладников, к тому времени уже заболевший археологией. В одной из неофициальных биографий говорится, что на юного сибиряка (Окладников родился в деревне Константиновщина Иркутской губернии) неизгладимое впечатление произвела археологическая экспедиция, работавшая в начале 1920-х на Верхней Лене, а интерес к истории поддерживал директор Ангинской средней школы и страстный краевед Иннокентий Житов. Закончив школу, Окладников отправился в Иркутск учиться дальше. С собой вез мешок археологических находок, собранных в окрестностях своей деревни, и горбушку хлеба.

Под влиянием профессора Петри, явно выделявшего талантливого студента, он рос и совершенствовался в науке. Уже в 1926-м подготовил и опубликовал первую научную работу «Неолитические стоянки на Верхней Лене», а еще через два года Окладников открыл Шмикинские петроглифы. В 1934 году его пригласили в аспирантуру Государственной академии материальной культуры в Ленинград, и с этого времени он достаточно долго был связан с этим городом, работая в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР. Но когда было создано отделение Академии наук СССР, по приглашению его основателя академика М. А. Лаврентьева Окладников переехал в Новосибирск. Двадцать лет возглавлял работу гуманитариев Сибири, создав вначале Отдел гуманитарных исследований при Институте экономики и организации промышленного производства, а в 1966-м — Институт истории, филологии и философии СО АН СССР. Его директором Окладников был до конца своих дней. По его инициативе при институте были созданы музей под открытым небом и Музей истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока, увидела свет пятитомная «История Сибири», в подготовке которой А. П. Окладников принимал самое деятельное участие.

За месяц до ухода в 1981 году Алексей Павлович выступил на конференции, посвященной 400-летию присоединения Сибири к России. Как всегда, его речь была яркой и убедительной. Он подвел итог пути, который прошла археологическая наука на территории к востоку от Уральских гор и Каспийского моря. И еще рассказал о трех своих «звездных часах». Первым назвал открытие в 1936 году ценнейшего для науки поселения верхнего палеолита у села Верхняя Буреть на Ангаре. Здесь удалось получить свидетельства, раскрывающие многогранность жизни первобытных жителей Сибири. Человек того времени создал не только оригинальную культуру охотников на мамонта и северного оленя, отмечал академик Окладников, но и выдающиеся образцы первобытного искусства. В Бурети экспедиция обнаружила остатки четырех жилищ из каменных плит и крупных трубчатых костей, которые были огорожены черепами носорогов. Каркасы крыш древние строители сделали из оленьих рогов. Но главной находкой стала статуэтка из бивня мамонта, покрытая орнаментом из полукруглых насечек — художник изобразил палеолитическую женщину, одетую в меховую одежду с капюшоном.

Второй «звездный час» связан с открытием в 1938 году в Узбекистане палеолитического памятника Тешик-Таш с захоронением неандертальского ребенка. В мировой археологии эта находка и сегодня относится к редчайшим. Третий — стоянка Улалинка, открытая ученым в 1961 году на территории Горного Алтая. Окладников много раз организовывал туда экспедиции, тщательным образом исследовал археологический комплекс, посвятив ему серию научных публикаций. Он был убежден, что найденные здесь примитивные по технике исполнения галечные изделия изготовлены сотни тысяч лет назад и Улалинку можно отнести к древнейшим палеолитическим памятникам Сибири. К работе привлекались геологи, палеонтологи, специалисты палеомагнитного метода датирования, и в конце 1970-х термолюминесцентный метод позволил определить возраст нижнего культурного горизонта Улалинки в 690 тысяч лет. В свою последнюю экспедицию Алексей Павлович Окладников отправился весной 1981 года, и путь лежал именно на Улалинку. Видимо, она стала для него особой точкой на карте.

Когда речь идет об Окладникове, слово «последняя» кажется неприменимым. Неслучайно известный востоковед, профессор Сорбонны В. С. Елисеев восхищенно заметил о нем: «Окладников — это великан в науке!» Великаны должны жить вечно. И еще их обязательно должны окружать легенды. А ведь с Окладниковым так и происходило. Все знали о его фантастической удачливости, словно бы земная твердь сама раскрывала древнейшие памятники. Действительно, в каждой экспедиции он делал уникальные находки. Но, скорее всего, разгадка в поразительной зоркости археолога, как точно заметил дальневосточный писатель Всеволод Петрович Сысоев. «Однажды, прогуливаясь по городскому парку, около утеса, на одной из тропинок, — пишет В. П. Сысоев, — он обнаружил едва видневшийся в земле керамический сосуд, изготовленный несколько тысячелетий назад. Где бы мы с ним ни бывали, он никогда не проходил мимо, чтобы не осмотреть обрывистый берег, овраг, строительный котлован, почвенный разрез. И земля щедро открывала ему то, что прятала от других взоров: то кремниевый наконечник стрелы, то тонкую ножевую пластину, то осколок древней керамики».

Окладников был максимально сконцентрирован на науке, не отвлекаясь на житейские мелочи, мог работать в любых условиях. Он все старался делать сам: полевые дневники, фотографии, чертежи, описания и рисунки находок. Поскольку он постоянно находился в поле, будущие статьи и книги нередко рождались в глухой тайге, у костра, ложась строчками в блокноты, на отдельные листки, промокашки, обрывки квитанций. Важной составляющей удачливости Алексея Павловича было еще и то, что всегда, даже во время сложнейших маршрутов, рядом находилась Вера Дмитриевна Запорожская — жена, друг, соратник. В архиве Окладникова хранятся ее акварели, точнейшие зарисовки археологических находок и даже замечательные шаржи на Окладникова и его коллег.

Важное событие в Хабаровске — открытие археологического музея совпало с 1300-летием со времени основания первого древнетунгусского государства Бохай и 90-летием со дня рождения академика А. П. Окладникова. В таком совпадении и закономерность, и особый знак. Нижний Амур занимал в его масштабной палитре исследований особое место. Впервые побывав здесь еще в 1935 году аспирантом, он открыл и изучил в долине великой реки десятки неолитических памятников. И уже тогда, более 70 лет назад, высказал предположения об особенностях развития культуры нижнеамурского населения, главным образом, неолитического. В своей основе эти выводы остаются актуальными до сих пор, подтверждаясь современными исследованиями. Когда Алексей Павлович в последний раз побывал в Хабаровске в 1980 году, то сказал в интервью местной газете: «Амур в моей жизни — это начало творческого пути».

Несколькими годами раньше, беседуя с В. П. Сысоевым, Окладников восхищался наскальными рисунками Сикачи-Аляна, которым нет цены. Позднее писал: «В Сикачи-Аляне следует реализовать мою идею о создании заповедника. Чтобы там была и древность, и природа, а мы могли бы производить ежегодно систематические раскопки и охранять памятники. Я бы охотно идейно и методически возглавлял на общественном принципе этот эксперимент. Готов даже под старость лет переехать туда сторожем».

Все сложилось иначе. Сикачи-алянская писаница не обрела надежного сторожа в лице Окладникова, а вопросы ее действенной государственной охраны до сих пор не решены. Иногда кажется, что валуны с уникальными рисунками сохраняются на уровне чуда. Возможно, эта мистическая история тоже связана с человеком-великаном.

Елена ГЛЕБОВА
Фото из архивов Е. А. Окладниковой и Сибирского отделения РАН

ИСТОЧНИКИ:

1. Деревянко А. П., Медведев В. Е., Молодин В. И. Великан в науке: К 100-летию со дня рождения академика А. П. Окладникова (03.10.1908 — 18.11.1981). — Вестник НГУ. Том 7, вып. 3: Археология и этнография. 2008.
2. Ибрагимова З. "Археолог должен спешить // Созидатели: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. — Новосибирск, 2003. С. 346–357.
3. Окладников А. П. Олень золотые рога. — Хабаровск: Кн. изд-во, 1989. — 208 с.
4. Яншина О. В. Хранить вечно. Первая публикация из личного архива академика А. П. Окладникова. Наука из первых рук. Том 11, № 5, 2006.