- Звезда археолога
- Экспедиция в древность
- В неведомый мир
- Арсеньев и археология
- Материалы по изучению древнейшей истории Уссурийского края
- Жизнь великана
- Колымская экспедиция Окладникова
- В поисках древних костров
- Эпоха Николая Дикова
- Исследователь древних коряков
- Вглядываясь в древние зеркала
- Фантастическая Шайга
- Очерк истории древнего мира Нижнего Амура
- Наскальное искусство Амура
- Модель космоса в древних масках
- «В прекрасном – правда, в правде – красота…»
- Отражение времени
- Связь времен
- Научное наследие Маргариты Диковой
- Единое пространство культуры
- Литература
- Знаки и символы нашей истории
Ученый прошел вдоль и поперек Сибирь и Монголию, побывал на островах Ледовитого океана и в пустынях Средней Азии, поднимался в горы Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, добирался до самых потаенных мест на Дальнем Востоке. Многие тысячи километров преодолевал пешком по тайге, тундре, ездил на собачьих упряжках, спускался по рекам на лодках. «Археолог должен спешить», — часто повторял он. И действительно, всегда торопился в ту или иную экспедицию. В его страстной увлеченности археологией и странствиями было что-то детское, искреннее. Вот и друг детства Александр Лобанов в чудом сохранившемся письме конца 1940-х писал Алексею Павловичу: «Главное, что я замечаю в тебе и что украшает твой образ, как советского ученого, — неутомимость в научной деятельности, самобытность в стиле и методах исследования... Помнишь ли ты, когда в школе читал мне про походы Пржевальского в Монголии? Видимо, уже тогда ты нашел свою дорогу в науке». А может, еще раньше, когда в далекой таежной деревне «бабушка, хранительница чудесных легенд», рассказывала ему сказку об Олене Золотые Рога.
Небесный олень из древних мифов, казалось, вел Алексея Павловича по жизни. Его меняющийся образ встречался археологу в древних наскальных изображениях Средней Азии, Монголии, Сибири, Дальнего Востока. Спустя много лет, уже накопив внушительный научный багаж, академик Окладников посвятит ему прекрасные страницы книг, чтобы «открыть читателю очарование и красоту подлинного искусства, которые до сих пор излучают эти изъеденные временем скалы, превращенные гением безвестных мастеров прошлого в первые на земле художественные галереи». Несомненно и то, что на окончательный выбор профессии Окладникова серьезно повлиял Бернгард Петри, заведующий археологическим отделом Музея антропологии и этнографии РАН, неоднократно выезжавший в командировки в Прибайкалье и в 1918 году окончательно осевший в Иркутске. Он принимал самое активное участие в организации Иркутского университета, преподавал на кафедре истории и первобытной культуры. Петри стал первым ученым в Прибайкалье, который занимался этнографией и археологией. Вокруг него собрались увлеченные студенты, с которыми он выезжал на археологические памятники и учил азам науки. В экспедициях собирались ценные археологические коллекции, восемнадцать из них хранятся сегодня в фондах Иркутского областного краеведческого музея.
Под влиянием профессора Петри, явно выделявшего талантливого студента, он рос и совершенствовался в науке. Уже в 1926-м подготовил и опубликовал первую научную работу «Неолитические стоянки на Верхней Лене», а еще через два года Окладников открыл Шмикинские петроглифы. В 1934 году его пригласили в аспирантуру Государственной академии материальной культуры в Ленинград, и с этого времени он достаточно долго был связан с этим городом, работая в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР. Но когда было создано отделение Академии наук СССР, по приглашению его основателя академика М. А. Лаврентьева Окладников переехал в Новосибирск. Двадцать лет возглавлял работу гуманитариев Сибири, создав вначале Отдел гуманитарных исследований при Институте экономики и организации промышленного производства, а в 1966-м — Институт истории, филологии и философии СО АН СССР. Его директором Окладников был до конца своих дней. По его инициативе при институте были созданы музей под открытым небом и Музей истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока, увидела свет пятитомная «История Сибири», в подготовке которой А. П. Окладников принимал самое деятельное участие.
Когда речь идет об Окладникове, слово «последняя» кажется неприменимым. Неслучайно известный востоковед, профессор Сорбонны В. С. Елисеев восхищенно заметил о нем: «Окладников — это великан в науке!» Великаны должны жить вечно. И еще их обязательно должны окружать легенды. А ведь с Окладниковым так и происходило. Все знали о его фантастической удачливости, словно бы земная твердь сама раскрывала древнейшие памятники. Действительно, в каждой экспедиции он делал уникальные находки. Но, скорее всего, разгадка в поразительной зоркости археолога, как точно заметил дальневосточный писатель Всеволод Петрович Сысоев. «Однажды, прогуливаясь по городскому парку, около утеса, на одной из тропинок, — пишет В. П. Сысоев, — он обнаружил едва видневшийся в земле керамический сосуд, изготовленный несколько тысячелетий назад. Где бы мы с ним ни бывали, он никогда не проходил мимо, чтобы не осмотреть обрывистый берег, овраг, строительный котлован, почвенный разрез. И земля щедро открывала ему то, что прятала от других взоров: то кремниевый наконечник стрелы, то тонкую ножевую пластину, то осколок древней керамики». Окладников был максимально сконцентрирован на науке, не отвлекаясь на житейские мелочи, мог работать в любых условиях. Он все старался делать сам: полевые дневники, фотографии, чертежи, описания и рисунки находок. Поскольку он постоянно находился в поле, будущие статьи и книги нередко рождались в глухой тайге, у костра, ложась строчками в блокноты, на отдельные листки, промокашки, обрывки квитанций. Важной составляющей удачливости Алексея Павловича было еще и то, что всегда, даже во время сложнейших маршрутов, рядом находилась Вера Дмитриевна Запорожская — жена, друг, соратник. В архиве Окладникова хранятся ее акварели, точнейшие зарисовки археологических находок и даже замечательные шаржи на Окладникова и его коллег.
Несколькими годами раньше, беседуя с В. П. Сысоевым, Окладников восхищался наскальными рисунками Сикачи-Аляна, которым нет цены. Позднее писал: «В Сикачи-Аляне следует реализовать мою идею о создании заповедника. Чтобы там была и древность, и природа, а мы могли бы производить ежегодно систематические раскопки и охранять памятники. Я бы охотно идейно и методически возглавлял на общественном принципе этот эксперимент. Готов даже под старость лет переехать туда сторожем». Все сложилось иначе. Сикачи-алянская писаница не обрела надежного сторожа в лице Окладникова, а вопросы ее действенной государственной охраны до сих пор не решены. Иногда кажется, что валуны с уникальными рисунками сохраняются на уровне чуда. Возможно, эта мистическая история тоже связана с человеком-великаном. Елена ГЛЕБОВА ИСТОЧНИКИ:
|
|||
|