Словесница Искусств

Жизнь русских святителей слита с жизнью народа,
и память о них должна быть священной для потомства.

И. П. Барсуков. Письма Иннокентия,
митрополита Московского и Коломенского

Московское подворье Троицко-Сергиевой лавры близ Самотеки в ХIХ веке являлось постоянной резиденцией московских митрополитов, с 1868 года — митрополита Московского и Коломенского Иннокентия. С некоторых пор оно стало излюбленным местом тридцатилетнего Ивана Барсукова, куда он приходил на церковную службу в религиозные праздники и воскресные дни. Подворье в XIX веке являлось постоянной резиденцией московских митрополитов, с 1868 года — митрополита Московского и Коломенского Иннокентия. Вместе с ним жил и его сын Гавриил Иванович с семьей.

В храме Живоначальной Троицы при подворье митрополит совершал свое архипастырское служение. Нередко литургию вел владыка. Церковная служба восхищала Ивана до истомы, до забвения всего сущего, отрешала от всех земных забот и проблем, и душа его устремлялась к Всевышнему. Из храма он выходил обновленным и воодушевленным, готовым преодолевать все жизненные невзгоды. На подворье усердного прихожанина вместе с маленьким сыном приметили, и он был представлен митрополиту. В беседе святитель, во время литургии воспринимавшийся величественным и недоступным, оказался простым, сердечным и ласковым человеком. Личность митрополита Иннокентия все более притягивала к себе Ивана. В библиотеке подворья он стал знакомиться с его опубликованными трудами о миссионерской деятельности в Америке и Восточной Сибири. На вопрос, где находятся рукописи произведений митрополита, Барсуков получил неожиданный ответ святителя: «Большая часть их или потонула при беспрестанных плаваниях по морям и рекам, или сгорела»¹.

Редкие встречи и беседы с архипастырем для Ивана Барсукова стали счастливыми мгновениями жизни. Историка восхищала яркая личность святителя, его блестящий ум, необыкновенное человеколюбие, сердечность, простота и скромность. Однажды после важной беседы митрополит подарил Ивану небольшую иконку Сергея Радонежского, которая стала для него драгоценной реликвией, оберегом, особым знаком Провидения. У Барсукова созрела настоятельная потребность рассказать о необыкновенной жизни, великом архипастырском служении и уникальной личности святителя Иннокентия. По собственному признанию, он начал свой труд о святителе еще в 1876 году. Кончина владыки в 1879 году, ставшая личной большой утратой для Ивана Барсукова, подвигла его ускорить поиски рукописей, статей, заметок, писем Иннокентия.

И. Барсуков не получал предложений о написании книги, посвященной Иннокентию, ни от Святейшего Синода, ни от митрополита, ни от видного церковного или государственного деятеля. Эта тема даже нигде не обсуждалась. Да и имя И. П. Барсукова как автора в те годы отсутствовало в историко-литературных и церковных кругах Петербурга и Москвы. Идея написать биографию владыки Иннокентия целиком принадлежала ему самому. Она возникла не столько из глубокого понимания его роли в православном мире России, сколько из чувственно-эмоционального восприятия святителя, восхищения им. Позже пришло понимание масштабности личности высокопреосвященного Иннокентия, обогатившего свой сильный природный ум такими обширными и многосторонними познаниями, какими в ХIХ веке обладали далеко не многие. По мысли Барсукова, «...не только всякий русский», который печется «о чести и славе своего отечества, но и всякий образованный человек, англичанин, немец, француз, американец, кто уважает науку и человечество, почтительно преклоняется перед величавою личностью нашего Камчатского и Алеутского апостола».

Идею Барсукова о написании биографии святителя Иннокентия горячо поддержали его братья — Николай и Александр, жившие в Петербурге, а также родственники и друзья почившего в бозе Иннокентия. Похоронившая в 1880 году своего мужа Гавриила Ивановича невестка святителя Е. И. Вениаминова вместе с сыновьями Иваном и Евсеем передала в руки Барсукова драгоценный семейный архив владыки. Ценнейшие материалы будущий автор также получил от Алексия, епископа Дмитровского, Леонида — архимандрита, наместника Свято-Троицко-Сергиевой лавры, баронессы Е. С. Дёлер (урожденной Шереметьевой), З. С. Свербеевой (урожденной княжны Трубецкой), князя П. П. Вяземского и старшего брата — Н. П. Барсукова. Важно, что обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев поддержал идею о написании биографии митрополита Иннокентия. Для дворянина Ивана Барсукова благожелательная поддержка таких лиц превратила создание книги из личного дела в дело чести.

Чем глубже Иван Платонович погружался в многомерный мир святителя Иннокентия, постигал его труды и апостольское служение, тем сильнее, острее ощущал дефицит свободного времени для изучения богатой биографии владыки. Где же он, рядовой служащий банка, мог найти это время? От него целиком зависело благополучие семьи, в которой росли уже четверо детей. Пытаясь найти дополнительный источник средств, Иван Барсуков, обладавший отличным почерком, брался за переписку бумаг или становился страховым агентом. Он работал над книгой в тот период, когда остро испытывал нужду. И все же благодаря жене Анне Михайловне семья стойко переносила трудности.

Об условиях работы над книгой в письме брату Николаю Иван признался: «Служба от 9 до 5 часов вечера, а затем ночь за Иннокентием делаются мне просто не под силу. Одна только моя сердечная преданность к почившему митрополиту и твое внимание и содействие моему труду воодушевляют и поддерживают меня»².

Иван Платонович писал книгу не месяц, а несколько лет, в течение которых его вдохновляла идея о сохранении достойной памяти святителя и разносторонняя помощь братьев. По просьбе Ивана Николай Платонович, известный и уважаемый в Петербурге археограф и историк, по существу, стал его научным консультантом, а кроме того, взял на себя ответственную и трудоемкую редакторскую и корректорскую правку рукописи. Книга получилась «толстой» — 769 страниц. Эпиграфом стали любимые Иннокентием слова из Евангелия: «От Господа стопы (пути) человеку исправляются». Композиция книги во многом соответствовала принятым во второй половине ХIХ века издательским правилам. Текст распределялся по главам, имевшим нумерацию латинскими цифрами. Последняя глава — XLVII — 47. Содержание глав, заголовки приводимых в них документов с датами находились не в тексте, а в отдельном оглавлении. Ссылки на источники даны в тексте, примечания — в конце страницы. В названии книги Барсуков предусмотрительно обозначил ее источниковый формат — сочинения и письма Иннокентия и рассказы современников, который автор строго соблюдал.

Несмотря на то, что уже отпечатанная книга проходила духовную цензуру, информация о ней и в Москве, и в Петербурге отсутствовала. Правда, газета «Новое время» сообщила: «Мы слышали, что г. Барсуков (без имени и отчества — Н. Д.) занимается в настоящее время составлением биографии покойного митрополита Макария». Эта заметка вызвала необходимость И. П. Барсукову обратиться в редакцию газеты со следующим заявлением: «Действительно, что я в настоящее время занимаюсь составлением книги, только не о митрополите Макарии, а о митрополите Иннокентии. Книга эта на днях выйдет в свет»³. Публикация этого заявления стала своего рода анонсом о предстоящем появлении книги И. П. Барсукова о святителе.

Получив в духовной цензуре книгу, Иван Платонович написал брату Николаю: «Цензор — отец протоирей Михаил Семенович Боголюбский — пришел в восторг и сказал: «Ваша книга больше, чем интересна... Капитальный труд... Вы возвели себе этот вечный памятник, а нас пристыдили. Это дело было наше»⁴, — т. е. духовенства. Цензор откровенно высказал Барсукову чувство сожаления, которое возникло в среде религиозных деятелей Москвы в связи с тем, что книга о современном апостоле Иннокентии вышла не из лона церкви и написана не духовным, а светским автором.

Для самого же автора первым и самым авторитетным рецензентом книги являлся старший брат Николай Платонович. Получив «похвальную рецензию», Иван Платонович с благодарностью написал ему: «...прочитав ее (рецензию — Н. Д.), был сконфужен, да неужели и в самом деле мой труд достоит такой похвалы? Положа руку на сердце, никогда не думал и не гадал, чтобы я сотворил себе такую честь в литературе! Нет! Воля твоя, я в этом предусматриваю что-то такое необъяснимое, чудо, совершенное надо мною»⁵.

Благодаря Николаю Платоновичу была совершена принятая в то время верноподданническая акция — заочное преподнесение книги императору Александру III. Иван Платонович 26 ноября 1883 года написал брату: «Диво! На днях я получил следующее письмо от К. П. Победоносцева. „Милостивый государь Иван Платонович! Доставленный при письме Вашем экземпляр составленной Вами книги под заглавием „Иннокентий — митрополит Московский и Коломенский“, согласно Вашему желанию, я имел счастие поднести государю Императору. Его Императорское Величество удостоил милостиво принять оный, Высочайше повелел передать благодарность Вам“»⁶.

Отзыв на книгу ректора Московской духовной академии протоиерея С. К. Смирнова для представления в Императорскую Академию оказался доброжелательным, обстоятельным и глубоким⁷. Вначале рецензент отметил, что из 769 страниц книги 557 страниц посвящены миссионерскому служению и управлению Иннокентием в русских владениях в Северной Америке и на полуострове Камчатском, на остальных 212 страницах рассказано о деятельности Иннокентия в сане митрополита Московского и Коломенского. В дальних пределах Америки и Азии Иннокентий служил 44 года, а в Москве — около 11 лет.

Тщательному анализу подвергнута источниковая база книги. Авторитетно утверждалось, что автор перечитал все опубликованные в духовных журналах и ведомостях статьи и, прежде всего, сочинения самого Иннокентия. Рецензент подчеркнул, что И. Барсуков располагал многочисленными рукописными источниками, некоторые из них он впервые опубликовал в книге. «Много трудов нужно было, чтобы структурировать эти разнообразные материалы и изложить их содержание так, чтобы из них составилось стройное целое и чтобы личность Иннокентия резко выделялась из среды других личностей»⁸, — утверждалось в отзыве.

Из первой части книги рецензент сделал следующий важный вывод: «...До выхода в свет сочинения господина Барсукова, деятельность и характер Иннокентия мало известны были в России. Биограф выставил его в таком свете и так художественно обрисовал его апостольское служение, что в читателе с первых же страниц книги возбуждается и потом постоянно усиливается живое сочувствие к подвигам Иннокентия, ознаменованным пламенной ревностью к просвещению светом христианства язычников и необычайным самоотвержением при совершении этого великого служения церкви, достойным первых веков христианства»9. Далее он продолжал: «Когда святитель прибыл в Москву, ему было уже более 70 лет (71 год. — Н. Д.) и при этом зрение оказалось крайне слабым. Он уже не мог действовать так энергично, как раньше. Но автору удалось изобразить московскую деятельность святителя так же рельефно, как и предыдущую его жизнь, так что сочувствие к личности Иннокентия не ослабевает в читателе до конца книги», — считал он. Завершалась рецензия так: «Вообще, книга господина Барсукова составлена добросовестно, со знанием дела и написана языком ясным, живым, изящным и сильным. Достоинства книги оценены уже в нашей литературе и Святейшим Синодом... Книга господина Барсукова заслуживает того, чтобы автору ее присуждена была половинная Уваровская премия»¹⁰.

Пополнившая библиотеку исторической науки России книга И. П. Барсукова об Иннокентии привлекла к себе внимание официальных структур и православной церкви, а также вызвала общественный и научный интерес. Святейший Синод признал чтение книги полезным и назидательным для духовного юношества и одобрил приобретение ее в фундаментальные и ученические библиотеки семинарий. Одобрил приобретение книги для библиотек учебных заведений и ученый комитет министерства народного просвещения.

Императорская Академия наук удостоила книгу престижной премии имени графа Уварова в 500 рублей, что соответствовало трети номинала полной премии. Своего рода знаком общественного признания И. П. Барсукова стало его избрание членом-корреспондентом Императорского общества любителей древней письменности (март 1894 года). Книга «Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский» прочно вошла в русское читательское поле и начала свое независимое от автора бытование. Благодаря этому труду имя сорокалетнего Ивана Платоновича Барсукова наряду с уже известными авторами — Николаем Платоновичем и Александром Платоновичем Барсуковыми — неожиданно заняло достойное место в историко-литературных кругах Петербурга и Москвы.

Но сам Иван Платонович Барсуков видел в своей книге серьезный пробел: в ней отсутствовали приложения произведений и писем владыки. «Какими бы достоинствами ни отличалась биография, — размышлял историк, — она не может быть достаточною для восприятия жизни и трудов великого деятеля, если он не будет говорить сам за себя в собственных творениях»¹¹.

Полной неожиданностью для Барсукова стало письмо графа С. Д. Шереметьева с предложением издать сочинения и письма святителя Иннокентия. Оплату за издание граф взял на себя. Приступая к подготовке первого тома «Творений» митрополита Иннокентия, Барсуков, по его словам, уповал на Господа, а за тем и на «достойнейших» братьев — Колю и Сашу. Для него дорого было все, что когда-либо выходило из-под пера владыки, каждое письмо, каждая уцелевшая строка его сочинений имели цену редкого приобретения. Автор хорошо понимал предстоящие трудности при поиске письменного наследия Иннокентия, служившего от Камчатки и Алеутских островов, до Петербурга и Москвы. Знал он и о пожаре (Якутск, 1858 год), в котором погибли его книги, бумаги и вещи.

Разные по жанру, по формату, по содержанию произведения святителя Барсуков разместил по трем книгам, каждая из которых по содержанию представляла нечто целое. Первая книга из трех под общим названием «Творения Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского» вышла в Москве в 1886 году, спустя три года после выхода в свет биографии владыки. С названием книг свое несогласие выразил духовный цензор протоиерей Архангельского собора П. Капустин. По его мнению, «творениями» принято называть произведения не современных, а древних отцов церкви. Иван Платонович же считал, что термин «сочинение» или «труды» употребляется для произведений всякого человека, потрудившегося в какой-либо области знания или искусства. Для того же, кто положил все свои силы на дело церкви, на вдохновенное восславление Слова Божьего, кто при жизни стяжал себе славу апостола, название «Творения» достойнее всего.

Открывала первую книгу «Автобиографическая записка» Иннокентия, которая, как полагал автор, служила наилучшим введением к собранию высокопреосвященного владыки. В ней он говорил о себе и о своих миссионерских трудах со смирением и преданностью воле Божьей. Завершало книгу «Духовное завещание митрополита Иннокентия» (1869), в котором с новой силой запечатлены его необыкновенная скромность и святая простота. По сравнению с последующими двумя книгами в первой опубликовано самое большое число его работ — 43.

Часть их составляли небольшие по объему (от одной до трех страниц) проповеди, речи, приветствия, благодарности, посвящения, его богословские труды. Здесь же опубликована замечательная речь Иннокентия, произнесенная им 18 мая 1858 года в Благовещенске после молебна по поводу присоединения к России Амурского края. Святитель тогда сказал, что Муравьев устроил Амурское дело «так вожделенно, мирно, дружелюбно и без посредства оружия»¹². Эти мудрые слова стали общепризнанными при характеристике деятельности Н. Н. Муравьева на Амуре.

Вторая книга «Творений» включала работы, написанные миссионером, а затем епископом Камчатским в 1839–1858 годах, и начиналась статьей «Состояние православной церкви в Российской Америке». В книге опубликованы три работы в жанре делового документа — «путевые журналы». Иннокентий вел их во время первого обзора вверенной ему епархии в 1842 и 1843 годах, Камчатки и Охотского побережья — в 1846–1847 годах и путешествия по Амуру в 1856 году. Эти странствия, связанные с опасностью для жизни, сопровождались большими неудобствами и лишениями. Так, из Аяна в Якутск архиепископ добирался в конце ноября 1856 года в «повозочке», которая при сильном ветре опрокидывалась. Один раз он упал на камень и довольно сильно ушиб бок, а на замерзшей реке Мая она опрокинулась в полынью, и одежда его оказалась промокшей.

К путевым журналам примыкает имеющая самостоятельное значение записка святителя Иннокентия «Нечто об Амуре». Цель ее, по объяснению автора, состояла в том, чтобы сказать свое слово в развернувшейся дискуссии о малоизвестной реке Амур. «Представился и мне случай сплыть по Амуру, — писал архиепископ Иннокентий, — и кое-что заметить, слышать и видеть. И с моей стороны было бы даже недобросовестно не высказать моих замечаний и мнений касательно Амура». Цель занятия Амура, как считал Иннокентий, состояла в приобретении в наше владение такой огромной реки, что позволило бы яснее определить границу России с Китаем. Главная цель совмещает в себе множество разных целей, частных и общих, отдаленных и ближайших. Иннокентий последовательно и логично их раскрывал. Отдаленная цель виделась в том, чтобы «благовременно и без столкновения с другими державами приготовить места для заселения русских, когда тесно будет в России...» Ближайшую цель занятия Амура он видел в необходимости снабжения Камчатки, приморских и заморских российских территорий хлебом и другими сибирскими продуктами, а также в возможности сбыта товаров, производимых в Сибири, особенно в Забайкалье. Тщательно изучив берега реки, он пришел к выводу о пригодности их для заселения, называл районы приоритетного освоения, а также предлагал методы переселения. Опыт сплавов доказывал, что сообщение рекой летом безопасно и весьма удобно и на баржах, и на пароходах. Для обеспечения безопасности российских владений на Амуре необходимо возвести крепости, порты, построить железную дорогу, создать «тяжелый» флот. Идеи, содержавшиеся в записке, напрямую корреспондировались с мыслями и планами Муравьева о присоединении к России Амурского края и его освоении.

Третья, последняя, книга «Творений» содержала фундаментальный труд владыки «Записки об островах Уналашкинского отдела»¹³, впервые изданный в 1840 году и ставший библиографической редкостью. Он включал подробное описание территории русских владений в Северной Америке, состав коренного населения, его религиозную, этническую и лингвистическую характеристику и представлял собой результаты многолетнего исследования святителем Алеутских островов и материковой части полуострова Аляска (660 страниц).

Мотивацией изучения коренных народов служило получение объективных и разносторонних о них знаний, которые, по мнению Вениаминова, являлись залогом успеха его миссии — приобщения язычников к православию. Этой же цели служили созданные им алеутские письменность и грамматика. Логика самого исследования вывела его на такие сюжеты, как климат, природная среда, сохранение флоры и фауны, которые напрямую влияли на бытование народа. Первая часть книги в основном содержит географические и этнографические данные об островах и Аляске, некоторые из них представлены в виде таблиц. Наряду с общими довольно подробными «замечаниями» о жителях островов и материковой части полуострова особо анализировались алеуты по самым разным направлениям: селение, жилища, одежда, байдары, пища, имущество, орудия, рукоделия, астрономия и счисление времени, болезни и лечение их, язык, предания, сказки, песни, игры.

Изучая в течение нескольких лет живших на острове Ситха и прилегавших островах индейцев-тлинкитов (колошей), славившихся как «зверский и кровожадный народ», исследователь Вениаминов по существу реабилитировал их. «Едва ли колоши заслуживают названия зверских и кровожадных, потому что мщение за обиды есть общий закон всех диких, не имеющих иного закона другого, кроме внутреннего, врожденного обычая и честолюбия». В записках основательно рассматривались такие вопросы, как происхождение и вера колошей, их предания, обычаи, способности, характер, просвещение, язык и многое другое.

Появление трехтомника трудов святителя Иннокентия, содержавших свыше шестидесяти его произведений, было встречено в Москве и Петербурге с интересом, хотя распространение их шло непросто. И только спустя десять лет после выхода в свет последней книги «Творения» И. Барсуков начал подготовку к изданию писем митрополита Иннокентия. Такая продолжительная пауза объяснялась тем, что в начале 1888 года он приступил к написанию биографии графа Н. Н. Муравьева-Амурского и вынужден был переехать в Петербург. К этому времени в распоряжении Барсукова находилась собранная им за много лет крупная коллекция писем святителя.

Для начала публикации эпистолярного наследия владыки Барсуков выбрал 1897 год, на который приходилось 100-летие со дня рождения Иннокентия — митрополита Московского, Коломенского, апостола Восточной Сибири и Аляски. В предисловии к первой книге «Писем» Барсуков написал, что считает своим нравственным долгом воспользоваться случаем восстановить светлый образ митрополита Иннокентия в памяти его почитателей. Ссылаясь на слова императора Николая I и митрополита Московского Филарета, он подчеркнул, что уже отечественные современники называли его служение и по духу и по силе «апостольским». И не только российские, но и иностранные. Американский священник Карл Хейль озаглавил свое сочинение об Иннокентии «Innocent of Moscow the Apostle of Kamchatka and Alaska», в котором именовал его «героем миссионерства»¹⁴.

При соблюдении хронологического принципа автор распределил письма по трем книгам в соответствии с тремя ипостасями владыки — миссионер, епископ, митрополит. Первая начиналась письмами 1828 года, а третья завершалась посланиями 1878 года. Таким образом, хронологические рамки переписки охватывали полстолетия. Естественно, что за такой продолжительный промежуток времени менялись адресаты, содержание и интенсивность корреспонденции.

В вышедшей в 1897 году в первой книге «Писем» содержалась переписка миссионера Ивана Вениаминова 1828–1855 годов, когда он пребывал в сане священника Аляски, а также частично его корреспонденция в годы служения епископом Камчатским. За доставку почты отвечали корабли Российско-Американской компании, всякий раз осуществлявшие кругосветное путешествие. Ответы на свои вопросы и просьбы миссионер получал из Синода через 1,5–2 года.

Письма второй книги, появившейся в 1898 году, охватили корреспонденцию архиепископа Камчатского Иннокентия за 1855–1865 годы, когда он активно участвовал в присоединении Приамурья и Приморья к России, освоении новых территорий и организации на них церковного строительства. Это период самой интенсивной переписки святителя. В одном из писем из Аяна в 1856 году он отмечал: «...Я получил огромную почту в нескольких тюках и ящиках. Надо все разобрать, надобно что-нибудь написать в Америку»¹⁵. Письма третьей книги содержали переписку Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского в 1865–1878 годы.

Круг общения святителя необычайно широк. Его адресатами являлись императоры, иерархи церкви, духовные и светские лица, а также собственные дети. Письма императорам Николаю I и Александру II представляли собой поздравления или выражение благодарности им, а обер-прокурорам Святейшего Синода — Н. А. Протасову, А. П. Толстому и Д. А. Толстому — носили деловой характер. Из переписки со священнослужителями в первую очередь надо сказать о письмах Иннокентия митрополиту Московскому Филарету, с которым после личного знакомства в 1839 году установились доверительные отношения.

На протяжении более двух десятков лет любимым корреспондентом Иннокентия был Димитрий Хитров (Дионисий) — епископ Якутский и Вилюйский, а затем Уфимский. Из общего числа опубликованных писем на долю Д. Хитрова приходилось около 270, то есть более трети. Особо интенсивной переписка стала во время работы Хитрова и его помощников над переводами богословских книг на якутский язык. Со временем их общение стало для Иннокентия своего рода душевной потребностью. Из Благовещенска в конце декабря 1862 года святитель пишет своему молодому другу: «Что это сделалось с Вами, вот уже кажется, десятая или 12 почта — от Вас ни словечка? Аль руки замерзли от наставших морозов, аль на сердце что-нибудь скребет?» С долей юмора описывал Благовещенск: «теперь уже настоящий город, — в нем было и бывает воровство, был пожар, был взрыв порохового погреба, на днях было убийство (виновный найден) и хотят строить театр... Правда, собора еще нет... Купцы наши видно истые прогрессисты: на театр пожертвовали, а на церковь ни гроша»¹⁶.

С 1870 года, когда владыка почти потерял зрение, деловую переписку от имени и по его поручению вел викарий Московской епархии Леонид. Личную же переписку он доверял только сыну Гавриилу Ивановичу. В письмах близким людям он иногда писал сам насколько слов или строк.

Светских постоянных корреспондентов у святителя было немного. Он дорожил дружбой с А. Н. Муравьевым — христианским писателем, имевшим авторитет в церковных кругах и при царском дворе, с его дальним родственником, генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьевым. После знакомства с главным начальником Восточной Сибири (1849) в письме Андрею Николаевичу святитель написал: «...Я полюбил его от всего сердца, как истинно русского. Благодарение Господу, что наконец Он послал к нам такого человека. Молю и не перестану молить Бога, чтобы Он продлил его жизнь и помог ему исполнить все, что он желает...»¹⁷.

В круг корреспондентов святителя входили Н. Д. Свербеев, Б. В. Струве, М. С. Корсаков и другие соратники Н. Н. Муравьева. В регулярной переписке он находился с известным семейством Шереметьевых. Владыка вел интенсивную переписку с доверенным лицом Л. Г. Корниловым о приобретении и посылке икон, богословских книг, разнообразной утвари для церквей Камчатки, Якутска и Амура. Среди его корреспондентов были легендарные мореплаватели, исследователи, первопроходцы Ф. П. Литке, А. С. Норов, В. С. Завойко и другие. Письма святителя светским лицам наглядно иллюстрирует его широкий диапазон интересов, связанных с освоением дальневосточных земель.

Приведенные в книгах письма святителя Иннокентия своим детям, а у него их было шестеро: два сына — Иннокентий и Гавриил и четыре дочери — Екатерина, Ольга, Прасковья и Фекла (Кушенька), дополняют его образ. Эти письма проникнуты трогательной отеческой заботой, размышлениями об их будущем, скорбью об ошибках и утратах, горестными чувствами о старшем сыне Иннокентии. Благодаря заботам отца сыновья окончили духовные семинарии, а дочери получили образование и воспитание в одном из перворазрядных закрытых женских учебно-воспитательных заведений Петербурга — Патриотическом институте. Сын Гавриил Иванович стал первым амурским священником-миссионером, в течение десяти лет усердно обращавшим в православие живших в низовьях Амура инородцев. В его лице святитель имел единомышленника, а в последние годы и незаменимого помощника, секретаря и поводыря. Письма владыки своим детям раскрывают его педагогические взгляды, позволяют почувствовать сердечную заботу. Он готовил их к суровой действительности, о чем искренне и с болью в душе писал дочерям-бесприданницам.

Собранная и опубликованная И. П. Барсуковым коллекция писем владыки Иннокентия по объективным обстоятельствам не являлась полной. Однако по значительности ее объема (около 630 писем), по ее полувековой продолжительности, разнообразию корреспондентов, актуальности тематики, связанной с решением Амурского вопроса, с присоединением и освоением огромной территории Приамурья и Приморья, наконец, по особенностям стиля и языка, эта коллекция, безусловно, обогатила эпистолярное творчество России ХIХ века.

Создание семикнижного издания «Иннокентий — митрополит Московский и Коломенский» являлось главным делом жизни историка И. П. Барсукова, ему он посвятил четверть века. Несомненная заслуга историка, его личный подвиг состоит в том, что он первым почувствовал и осознал масштабность, значимость и уникальность личности святителя и талантливо, с любовью, бережно представил российскому обществу во всех ипостасях, во всей простоте и скромности, во всем величии и народности. Благодаря книгам И. П. Барсукова владыка Иннокентий вошел в церковную иконографию как современный православный апостол, а в историю России — как выдающийся религиозный православный деятель и как феноменальная личность.

В третьей книге «Писем», вышедшей уже в начале ХХ века (1901) и заключавшей огромный труд о митрополите Иннокентии и вместе с тем завершавшей творческую деятельность И. П. Барсукова, высказана мысль о том, что жизнь русских святителей слита с жизнью народа. Следовательно, и память о них должна быть священной для потомства. Семикнижие и явилось его крупным вкладом в сохранение священной российской памяти о святителе Иннокентии.

Нина ДУБИНИНА

* Дубинина Н.И. И.П. Барсуков – историк Дальнего Востока России. Фрагменты будущей книги.

1. Творения Иннокентия Митрополита Московского, Коломенского. В 3-х книгах. М., 1886–1888 (далее — Творения Иннокентия).
2. Там же. Оп. Д. 71. Д. 314 об.
3. Там же. Л. 522.
4. Там же. Л. 406.
5. Там же. Д. 72, Л. 16.
6. Там же. Д. 72. Л. 33.
7. Рукописный отдел Российской государственной библиотеки (РО РГБ). Ф. 18. К. 17. Д.16. Л.21—25. Там же Л. 24
8. Там же. Л. 24 об.
9. Там же. Л. 25.
10. Творения Иннокентия. Кн.1. М., 1886. С. III
11. Там же. С.144.
12. Творения Иннокентия. Кн. 2. С. 414 — 446.
13. Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского.
14. В 3-х книгах. СПб. 1897 — 1901. Кн 1 (1828 — 1855). СПб. 1897. С. III.
15. Кн. 2. СПб. 1898. С. 19.
16. Там же. С. 348.
17. Письма Иннокентия. Кн.1.С. 244.