Словесница Искусств

К 220-летию святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского, апостола Америки и Сибири (Вениаминова) и 40-летию его канонизации организована передвижная выставка «Свет истины несущий людям. Страницы жизни святителя Иннокентия». Она пройдет по местам апостольского служения святителя Иннокентия — Якутску, Хабаровску, Благовещенску, Иркутску. Конечно, выставочный проект не может охватить все места, где бывал митрополит и где о нем до сих пор сохраняется память. Например, на севере Хабаровского края (сегодня Аяно-Майский район), куда архиепископ Иннокентий приезжал неоднократно и крестил местный народ.

Материал для этой статьи собран во многом благодаря семье оленеводов Евгении и Николая Карамзиных из села Нелькан, которые чтут историю своего рода, поддерживают традиции предков и бережно относятся к памятным знакам тайги. Один из таких знаков — упавший православный крест, найденный ими на реке Муринде (приток реки Тотта). О его существовании Карамзины знали давно, поскольку здесь испокон веков проходят тропы оленеводов, и Николай, в советское время известный бригадир шестого звена совхоза «Нельканский», бывал здесь не раз. Однако времени с той поры прошло немало. Совхоза нет уже больше двадцати лет, и вернуться к кресту семье Карамзиных довелось лишь в 2003 году. Специально для этого они выменяли у старателей за медвежью шкуру хороший фотоаппарат и сделали снимки в подтверждение увиденного. Я попросила оленеводов сфотографировать крест в таком же положении, как его и установили почти два века назад. Так в мае 2003 года православный крест на Муринде был установлен вновь.

Вообще-то таежные затесы — привычное для коренных жителей дело. Они делают их в память о каких-либо событиях государственного масштаба (таежные затесы Ивана Громова о начале Великой Отечественной войны) и личного (таежные затесы Афанасия Карамзина о встрече братьев). Подобных примеров много, местные жители рассказывают о местах, где они встречали надписи на деревьях, но часто разгадать эти знаки и соединить историю в единое целое совсем непросто. Вот и этот материал готовился два года.

Итак, на речке Муринде, что в Аяно-Майском районе, много лет стоял высокий православный крест. Лиственницу, дерево для этих мест редкое, выбрали подобающую событию — метров пять в высоту, крепкую, гладкую. На стволе начертано: «Сей крест сооружен по случаю того что у этого места....крещение... в 185... оду...». Многоточия обозначают пробелы, потому что чья-то рука стесала топором часть текста. Но даже такой фрагмент позволяет утверждать, что крест установили в память о совершении здесь таинства крещения коренных жителей. Подтверждает это и название реки Муринде, которое в переводе с эвенкийского означает лошадь. Оленные люди эвенки не имели лошадей, но были хорошими каюрами-проводниками для путешественников, приходивших сюда в основном из Якутии и передвигавшихся на лошадях. И еще один факт. Родители Николая Карамзина вспоминали рассказы стариков, что в этом месте часто становились табором люди на лошадях, поэтому и речку для себя приметили как «лошадиную». По преданию семьи Карамзиных, у этого креста эвенков обращал в православную веру какой-то большой священник. Событие это оказалось настолько важным, что память о нем передавалась у Карамзиных из поколения в поколение. Да и сама семья была довольно известной и значимой в здешних местах. Князец эвенкийского рода, «хранитель Джугжура» Василий Карамзин имел особый вес в обществе. Он принял православие, соблюдал положенные обряды и даже заказал для надгробия погибшим от болезни детям чугунное литье и православный крест. Он до сих пор стоит по дороге Нелькан — Аян. Но и от своего, национального, Василий Карамзин не отказывался. Вот как описывает встречу с ним инженер Попов в своей книге 1903 года: «...встретил князца Карамзина на Олгондо по пути в Аян, обратно возвращаемся — место встречи выжжено. Ни палатки, ни табора нет». Инженер подумал, что с Василием что-то случилось, но вскоре обнаружил, что тот обосновался чуть поодаль. Он и поведал, что пришлось принимать меры — сжечь палатку, перейти на другое место. Причиной послужила ящерица, которая заползла в палатку во время его дневного отдыха, а по эвенкийскому поверью это недобрый знак.

События 1855 года на Охотском побережье дают основания считать, что у пятиметрового креста на Муринде в это же самое время побывал сам архиепископ Иннокентий. Благодаря документам, хранящимся в Николаевском-на-Амуре государственном архиве, доподлинно известно, что в середине июля 1855 года, в разгар высадки англо-французов на Охотском побережье и нападения их на порт Аян, владыка совершал в церкви Казанской Божьей Материи в Аяне молебен о даровании победы над неприятелем. Под руководством Василия Степановича Завойко сюда были эвакуированы жители и гарнизон Петропавловска. Следя за сообщениями газет и получая известия от людей осведомленных, Иннокентий предполагал, что неприятельский флот не появится у Аяна ранее июля. «Следовательно, — писал он в одном из писем, — вперед я могу пройти свободно и безопасно. Но назад, с Амура попадать, конечно, небезопасно».

Обдумав все возможные препятствия, весной он отправился в путь: сначала для вторичного обозрения Якутии, затем в Аян и оттуда на Амур. В Нелькане он встретил свою дочь Екатерину. Нужно особо отметить, что дети архиепископа не просто бывали в этих краях, но и подобно отцу посвятили свою жизнь проповедованию православия. Его сын Гавриил служил священником в устье Амура, где теперь расположен Николаевск-на-Амуре, неся слово Божье гольдам и негидальцам.

Екатерина очень удивилась решительности отца:

— Куда вы едете? Ведь в Аяне англичане.

— Я им не нужен, — отвечал владыка, — а возьмут в плен, себе убыток сделают, ведь меня кормить надо.

Святитель Иннокентий продолжил свой путь и наконец 9 июля 1855 года прибыл в Аян, в тот день, когда англичане высадили здесь первый десант. Но порт опустел, потому что жители, закопав несколько имевшихся пушек, покинули его еще до появления противника и перебрались в лес, за тринадцать верст от Аяна. Руководил противодействующими операциями сам комендант Аянского порта Александр Филиппович Кашеваров. Англичане сорвали замки со всех амбаров порта, настежь распахнули двери церкви Казанской Божией Матери, разбросали на ее полу прокламации для аянских жителей с призывами вернуться в свои дома.

Святитель Иннокентий, видя столь печальную картину, не пал духом: ежедневно он совершал в опустевшей церкви богослужение, посещал скрывавшихся в лесу жителей Аяна и за неимением священника исполнял все требы и даже крестил новорожденных. Но цель путешествия святителя — Амур не могла быть достигнута: устье реки перекрыли неприятельские суда. Поначалу святитель Иннокентий очень сожалел, что поздний проход Лены, грязь и разлив рек Алдана и Маи, отсутствие ямщиков на майских станциях задержали его в пути. Но обстоятельства и время снова заставляли благодарить Бога за то, что казалось досадными неприятностями. Отправлявшийся на Амур бриг «Охотск», на который архиепископ Иннокентий со своей свитой опоздал, был взорван.

И все-таки архиепископу Иннокентию пришлось встретиться с неприятелем, и довольно близко. 21 июля владыка совершал в аянской церкви молебен с коленопреклонением о даровании победы. В это время в Аян неожиданно прибыли два английских фрегата. Сойдя на берег, англичане узнали, что здесь находится русский архиерей, и тотчас пошли в указанный дом, но хозяина не застали. Тогда они с шумом и криком отправились в церковь и увидели следующую картину. Посреди пустого храма стоял на коленях архиепископ Иннокентий и, нисколько не смутившись и как бы никого не замечая, громко произносил слова молитвы. Невозмутимое спокойствие владыки и благоговейное выражение его лица поразили англичан, заставили их смолкнуть и терпеливо ждать конца службы. Позднее, вспоминая об этом, святитель с неизменным юмором говорил:

— Если бы знали англичане, о чем я молился тогда, то наверно бы тут же растерзали меня. Я молил Бога об освобождении земли русской от неприятеля.

Эти ценные сведения для статьи предоставил сотрудник Государственного архива Николаевска-на-Амуре Василиий Григоревский, подготовивший исследование о высадке англо-французов в Аянском порту.

Владыка Иннокентий (Вениаминов) много времени проводил в поездках. Он прошел весь северо-восток вдоль и поперек, не боясь ни якутских морозов, доходивших до 60 градусов, ни трудностей кочевого быта. Вместе с другими миссионерами высокопреосвященный начал переводить на якутский и тунгусский языки службу и Священное Писание. Многие годы после этого якуты отмечали 9 июля как свой национальный праздник — день, когда в 1859 году в Троицком соборе Якутска впервые совершилась служба на якутском языке.

В начале сентября 1856 года архиепископ на пароходе «Америка» вновь приезжает в Аян. Отсюда ему следовало поскорее отправиться в Якутск, где накопилось немало дел, но помешала рано наступившая зима. Итак, с сентября до ноября 1856 года Иннокентий находится в Аяне. Лишь 12 ноября, дождавшись зимнего пути, он выехал из Аяна в Якутск, и его путь проходил по единственному как тогда, так и сегодня маршруту — хребет Джугжур, село Нелькан, река Мая. Дули сильные ветры, да такие, что в одном месте повозка опрокинулась, и святитель сильно ушибся о камень. На Мае по неосторожности проводника повозка, в которой ехал Иннокентий, попала в полынью, и он пробыл в ледяной воде несколько минут, пока подоспели люди. На счастье, полынья оказалась неглубокой.

Все неприятности высокопреосвященный воспринимал с давно укоренившимся в его характере благодушием: «Слава и благодарение Господу, дивно хранящему меня во всех путях моих! — писал он, — платье давно уже высохло и носится, бок поболел около двух месяцев и перестал, а из полыньи давно уже меня вытащили». В Якутске, куда владыка прибыл 1 декабря 1856 года, его ждал указ Святейшего синода: «За неутомимые подвиги на пастырском поприще в отдаленном крае Отечества, среди разноплеменной паствы, с пламенною ревностию о стяжании Господу душ, коснеющих в мраке неверия, и за оказание поучительного примера пастырского самоотвержения ко спасению их, с достижением в сем священном деле желаемых успехов терпением и многоразличными трудами и проч. Высокопреосвященный Иннокентий, архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский награждается орденом святого Александра Невского».

Изучая архивные материалы и сопоставляя их, можно сделать вывод: действительно, в 1856 году на речке Муринде эвенков крестил «большой священник». Вряд ли владыка спокойно сидел и ждал, когда появится зимний путь к Якутску. Все это время он, без сомнения, провел в молитвах, встречался с людьми, совершал требы. Тогда и появился высокий православный крест, который соорудили новокрещенные эвенки, воодушевленные особым событием в своей жизни.

Прошло почти двести лет, но крест не тронула гниль, не сожгли лесные пожары. Лишь безверие людское пыталось однажды его уничтожить: кто-то повалил крест и попытался стесать топором памятную надпись.

Николай и Евгения Карамзины водрузили крест на место. А потом в их семье произошло чудо. Несмотря на солидный возраст, а оленеводам тогда было уже далеко за сорок, у них вскоре родилась девочка. Назвали ее Кристиной, и в нынешнем году ей уже исполнилось двенадцать лет.

А православный крест, свидетель служения святителя Иннокентия (Вениаминова), стоит на реке Муринде.

Татьяна ФОНОВА