Словесница Искусств

Живописцы в Хабаровске — явление редкое. Таланта Степанова теперь очень не хватает. Словно в рояле выломали самые высокие и пронзительные ноты. В результате как-то потускнели хабаровские выставки.

Какие же особенности творчества характерны для Валентина Степанова? Каким методом он пользовался? Чего хотел добиться, мучаясь, колдуя над картиной?

У художника Степанова счастливое сочетание таланта, призвания и школы. Он не только остро чувствовал этот мир, но и знал «куда ему плыть» в творчестве, а законченная им академия художеств давала ему возможность выразить все это в крепкой, убедительной форме.

Цвет на картинах Степанова одухотворен. В этом есть какая-то тайна. Художник берет краски, смешивает их, волнуясь, кладет на холст, а потом зритель начинает испытывать волнение от того, что видит их. Даже дело еще сложнее! Когда художник колдует над цветом, то впадает в состояние душевного подъема, а потом у зрителя начинает возвышаться душа. Это самое важное, что может сделать художник, и дано это только тем, кому дано. Этому нельзя научиться, это отделяет Моцарта от Сальери.

У Валентина Степанова русская православная душа. Нет, он не был слишком набожен, но православная суть его была наработана всеми его предками. Вот откуда радость. Эта радость роднит его живопись с красками Рублева и Дионисия — они светятся изнутри. Свечение краски откуда-то из глубины и является первым признаком, отличающим духовную живопись от ремесла. Степанов, рисуя, всегда испытывал восторг перед жизнью, всегда воспринимал ее как триумф и счастье. В этом я вижу и православное начало. Оно похоже на вечную молодость души, постоянно прибывающей в детском удивлении перед глобальной КРАСОТОЙ и ГАРМОНИЕЙ.

Собственно, кто такой художник? Это человек, остро ощущающий время и вечность одновременно. Он, словно канатоходец, удерживает равновесие между миром, меняющимся, текущим, и миром пребывающим. Это требует огромных душевных усилий, большой внутренней работы. Не многие художники могут выдержать такое напряжение. Не отсюда ли ранняя смерть поэтов? Но они в отличие от художников не обременены технической работой: натяжка холстов, грунтовка, прописка, лессировка. Может, эта привязанность к технологии и продлевает художникам жизнь? Духовный мир тянет к себе, он дает то ощущение счастья, которого нет в повседневности. Но при жизни человеку не дано раствориться в этом счастье. Мир окружающий, с его радостями и горестями, должен быть отражен на полотне, а внутренний свет, от картины исходящий, — это уже иное, не обыденное.

К своим краскам Валентин Степанов относился как к живым. Все строилось по принципу резонанса. Вызывало цветосочетание отзвук в душе — оно оставалось жить. Нет — художник изменял его, соскабливал. Так, шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, насыщал он свою работу ЗВУЧАНИЕМ. Его холсты не молчаливы. Чаще всего краски звенят, и льдины в половодье, сталкиваясь, звенят на его весенних работах, и колокола звенят на его церквах, и голубые воды текут с голубым и синим звоном. Слыша этот звон красок можно с уверенность сказать — вот какое великолепие было в душе Валентина Степанова в лучшие минуты его жизни.

Степанов не скупился на похвалы. Меня, как и многих других, он просто захваливал. Скорее всего, ему не хватало равных. Тех, кто мог бы оценить и поддержать его в трудную минуту. Вот он и учил нас душевной щедрости. Истинный талант не знает зависти.

Степанов сочетал самые яркие краски, которых художники обычно избегают или гасят. Чтобы не кричали. Им страшно со всей силой ударить в свою и чужую душу. А Степанов не боялся. Это пусть краски постараются «дотянуться» до высоты его лучших душевных состояний. Нет на Земле таких цветов, но есть такие цветовые сочетания. Дело в том, что сама краска — ничто. А взаимодействие нескольких цветов — это живопись. Очень яркой может казаться работа, написанная тремя красками — черной, белой и коричневой. Так писали великие испанцы. Степанов знал этот секрет, и поэтому его «серые» картины светятся серебром, а «цветастые» — сверкают самоцветами.

Я человек православный и каждое утро молюсь за душу убиенного Валентина. Надеюсь, что те отблески рая, которые мы видим в его работах, были не случайным наваждением.

Александр ЛЕПЕТУХИН, художник