Театральная жизнь в Хабаровске не балует своих зрителей обилием впечатлений, что обусловлено рядом объективных причин: слабостью, а иногда и отсутствием режиссуры в некоторых театрах, невнятностью репертуарной политики, случайным выбором пьес для постановок. Поэтому она, эта самая жизнь, иногда надолго затухает. Но стоит появиться на театральном небосклоне неординарной личности, взрывается и бурлит, превращаясь в событие и одаряя радостью встречи с прекрасным.
Это вселяет надежду на то, что недостатка в талантливых актерах, режиссерах, художниках в крае нет, просто среда и обстоятельства не всегда благоприятно складываются для творческой личности. Да и удаленность от «культурных столиц» дает о себе знать.
Однако процесс, пусть подспудно, исподволь, все-таки идет. В это очень хочется верить еще и потому, что премьеры сезона 2006 — 2007 гг. в театрах города и края — тому подтверждение. Символично, что почти во всех спектаклях, о которых пойдет речь, тема полета — одна из главных.
Штрихи к «Портрету»
«Портрет»
По мотивам повести Н.В. Гоголя
Инсценировка и режиссура – Вадим Гогольков
Художник – Павел Оглуздин
Композитор – Дмитрий Голланд
Муниципальный театр пантомимы «Триада»
Замысел спектакля «Портрет» по одноименной повести Николая Гоголя зрел в душе художественного руководителя муниципального театра пантомимы «Триада» Вадима Гоголькова в течение нескольких лет, мучил, заставлял приостанавливать работу, чтобы через некоторое время вернуться к ней снова, ища ответы на вопросы: кто мы и зачем живем? Что такое творчество? Есть ли смысл в том, что мы делаем и к чему стремимся, если над нами творит свою волю неведомый и грозный Некто?
Пожалуй, Гоголь самый неразгаданный и таинственный писатель, которому было дано иное, более глубокое, постижение окружающих нас вещей. Не оттого ли все герои его произведений живут в странном мире, на который в свою очередь действуют некие мистические силы, заставляющие человека совершать непредсказуемые экстравагантные поступки, наводящие на мысль о параллельных мирах.
Однако вся жизнь Гоголя, его смерть и то, что происходило и происходит с его произведениями после смерти писателя, не есть ли этот самый параллельный мир, который влияет на нас независимо от того, хотим мы того или нет? Разумеется, можно искать объяснение неправдоподобному в космических явлениях. Можно взывать к Богу. Но что делать, если однажды к тебе вдруг явится Искушение в виде золота, карты или неожиданного предложения, и начинается наваждение, морок, кружение сердца? Те самые, по определению Гоголя, «темные минуты», когда ты понимаешь, что от тебя самого уже ничего не зависит, и весь твой разум и воля замирают, парализованные взглядом чьих-то пронзительных страшных глаз, которые устремляются к тебе в душу и начинают преследовать, не отпуская ни на минуту!
То ли страсть к саморазрушению, то ли инстинкт смерти, который так же присущ человеку, как и инстинкт жизни, но только с этого мгновенья словно какая-то неведомая сила властно вовлекает тебя в свою игру, и человек, вчера еще готовый терпеливо нести свой тяжкий жребий, служа прекрасному и вечному, вдруг соблазняется сиюминутным, ничтожным, прибыльным — и в одночасье теряет свой дар. Ибо «...слава не может дать наслажденья тому, кто украл ее, и не заслужил; она производит постоянный трепет только в достойном ее...».
Спектакль, поставленный режиссером, заслуженным артистом России Вадимом Гогольковым на сцене «Триады», полон тайн и недосказанности, недаром жанр его режиссер обозначил как мистическую драму. Это не портрет — лишь набросок или этюд. Это подступы к Гоголю, попытка осмыслить странную, красивую, какую-то очень пушкинскую повесть средствами пластики, музыки, слова. Да и сцено-
графия Павла Оглуздина, будь то аукцион, картинная лавочка на Щукином дворе или каморка Чарткова, напоминает штрихи к коллективному портрету, лаконичные, выразительные. Пожалуй, только музыка композитора Дмитрия Голланда живет своей полной свободной жизнью, наполняя спектакль той легкостью, когда кажется, будто ты летишь в пролетке по знаменитому Невскому проспекту, месту «единственного развлечения бедного на гулянье Петербурга», и сейчас повстречаешь персонажей, знакомых тебе по всей русской классической литературе позапрошлого века. Именно музыка является камертоном происходящему в спектакле, ибо она не просто иллюстрирует или комментирует действие, но является сотворением.
На протяжении сценического времени в спектакле происходят метаморфозы не только внешние, но и внутренние. Исполнитель главной роли Александр Зверев, перевоплощаясь из одного персонажа в другой, словно растворяется в материале. Грани перехода органичны, почти неуловимы: иногда образ напоминает шарж или небрежную зарисовку, а иногда вдруг проглянет портрет, написанный маслом, — мазки точны и плотны, как удары кистью по полотну.
Интересна в спектакле трактовка роли Ростовщика. В исполнении артистки театра Людмилы Селезневой он представлен как обобщенный образ абсолютного Зла, которое может явиться в какой угодно ипостаси — женской, мужской ли. Зло, которое отнюдь не абстрактное понятие, оно живет в глубинах подсознания человека, притаившись, как хищный зверь, который, дождавшись темной минуты, выползает, чтобы искушать и жалить бедную душу. Ему противостоит прекрасная юная Психея (Наталия Мартынова). Белая девушка в ослепительном покрывале — как олицетворение красоты, которая то пытается поддержать художника, то ускользает из мастерской, паря в танце и увлекая за собой Чарткова. Но тщетны ее усилия, красота не спасет этот мир, констатирует театр...
Талант и деньги. Дар, который мстит за предательство и отворачивается от творца, если он продал свою душу дьяволу, оставляя взамен пустые рамы, разрушение, черную бездну небытия — вот итог размышлений, к которому приходит театр, вынося на суд зрителей свою новую работу. Почти не оставляя надежды, и это понятно, ведь Зло в виде загадочного портрета не уничтожено, оно лишь спряталось до поры, чтобы через некоторое время возникнуть на пути другого... следующего...
Не случайно последняя реплика, которая звучит в спектакле: «Продано!» — и удар молотка, как заключительный аккорд в драме жизни под названием «Все на продажу»...
И все-таки хочется надеяться, что «...творенье — выше разрушенья». Как говорит устами одного из героев Гоголь: «Искусство — это молитва, вознесенная к Богу».
В этих словах надежда, ибо зачем весь мир, если человек продал свою бессмертную душу!
Фото Анатолия Попова
Мечта в дырявой корзине
Иван Чернышев
«Про Кота в сапогах»
Режиссер – Константин Кучикин
Художник – Павел Оглуздин
Композитор – Дмитрий Голланд
Краевой театр юного зрителя
Во все времена взрослые, непоколебимо уверенные в том, что хорошо знают, что нужно детям, без устали растолковывают, объясняют, направляют, оберегают каждый шаг ребенка, стараясь предотвратить малейшее неудобство. Это понятно, ведь они желают своим чадам только добра. Но дети, упрямые мудрецы, хотят сами осваивать окружающее пространство. Выплюнув безвкусную жвачку, предложенную взрослыми, с возгласом: «Я сам!» они бросаются в предлагаемые обстоятельства, чтобы самостоятельно попробовать мир на вкус и на ощупь и сделать свой выбор. Пока это только детские игры.
Поиграть в сказку, с тем чтобы задаться вопросами «А почему?» или «Зачем?», поразмышлять о том, что такое чудо и как сделать, чтобы сказка стала реальностью, предлагает своим зрителям краевой ТЮЗ, представив премьеру спектакля по пьесе благовещенского драматурга Ивана Чернышева «Про Кота в сапогах».
Спектакль-игра, спектакль-приглашение к сотворчеству адресован как детям, так и взрослым. Но встав на позицию детей, создатели спектакля режиссер Константин Кучикин, художник Павел Оглуздин, композитор Дмитрий Голланд, балетмейстер Ольга Козорез сделали все, чтобы детей из пассивных зрителей призвать в соучастники. Отсюда несколько затянувшаяся экспозиция, как показалось, словно известная присказка «...нескоро дело делается» осуществлена режиссером напрямую.
Действие спектакля «Про Кота в сапогах» происходит в гостинице, где хозяин и хозяйка (артисты Александр Фарзуллаев и Ирина Покутняя) немного огорчены отсутствием постояльцев. Нет постояльцев — значит, нет бизнеса, это плохо. Но зато, воспользовавшись паузой, можно сыграть незамысловатую мелодию на пустых бутылках, разбрызгать в воздухе воду из кружки, устроив таким образом дождь, благо что хозяева — люди с воображением.
И вот уже настоящий дождь зашумел за стеной, и два бродячих артиста, два клоуна (Александр Молчанов и Александр Пилипенко), постучав в дверь, возникли на пороге. Привычно оценив ситуацию, они без лишних слов тотчас включились в игру и, перекликаясь словно птицы, при помощи веселых трелей начали превращать обычные предметы домашнего обихода, метлу, кухонные тазы, краны, в музыкальные инструменты.
Условность, которую безоговорочно и с восторгом принимает зрительный зал, понимая, что знакомый с детства сюжет про кота в сапогах и бедняка Жака — это только повод показать, на что способен каждый из участников представления.
Ибо с этой минуты на сцене начинаются чудеса перевоплощения. Король в одночасье становится нищим, добрейший хозяин гостиницы во втором акте превращается в людоеда, но такого маленького, словно сделанного из металлических конструкций детскими руками, нестрашного робота. А хозяйка и вовсе размечталась до того, что приколов к прическе локоны, стала на время принцессой («Вот такая я!»), влюбленной, легкомысленной, летящей навстречу счастью в карете, сооруженной из обыкновенного таза.
Кому чего недостает, то он в конце концов и получает, стоит только приложить максимум усилий — такова нехитрая мораль, усвоенная нами с детства. Сказку надо выстрадать, вторит театр. Да, но только ведь это уже не чудо, могут мне возразить. Это труд, это пот. Это, если хотите, то, что остается за кулисами и называется кухней театра.
Не оттого ли в финале на глазах всех участников слезы, которые они стараются незаметно смахнуть: цель достигнута, желаемое получено, но стоит ли оно тех усилий, которые на него были затрачены? Ах, не напрасно ли все?
И тут в действие вступает художник спектакля, который дарит героям сказки еще один шанс. Талантливый Павел Оглуздин организовал пространство таким образом, что весь спектакль происходит на авансцене, даже огромные леса и пышные нивы вымышленного маркиза — это всего лишь расписная скатерть, которая «оживает» путем нехитрого движения руки. А главная сцена до поры скрыта глухой стеной.
Это как холст в каморке папы Карло, за которым спрятана волшебная дверь в страну счастья. А может, это только кажется, что там дверь, а на самом деле за ней ничего и нет? Как хочется узнать!
И вот, когда с актеров сошло семь потов и они, натанцевавшись, напевшись, набегавшись, заплакали от счастья, потому что дело пошло к финалу, занавес наконец раздвинулся, и мы увидели воздушный шар с плетеной корзиной, которому надлежит унести участников в счастливую страну. Вот она, награда за труды!
Все побежали занимать места, приготовились к полету, но не тут-то было. Корзина-то без дна оказалась. Шар взмыл ввысь, а они остались, словно высыпавшиеся из корзины картофелины. Прощай, мечта! Чудо, прощай! Вновь счастье поманило и исчезло навсегда, навсегда...
Значит, именно здесь им суждено жить и продолжать свой нелегкий труд. И все актеры — и начинающие, и опытные, и заслуженные — находятся только на подступах к большой Сцене, и путь этот, как дорога к мечте, бесконечен и прекрасен.
Фото из архива Краевого объединения детских театров
Плащ для Маленького принца
Антуан де Сент-Экзюпери
«Маленький принц»
Режиссер – Константин Кучикин
Художник – Андрей Непомнящий
Композитор – Александр Новиков
Краевой театр кукол
Тот же принцип приглашения к совместному творчеству использует Константин Кучикин и в спектакле «Маленький принц», постановку которого он осуществил на сцене краевого театра кукол.
Думаю, не найдется режиссера, который не мечтал бы воплотить на сцене философскую сказку-притчу Антуана де Сент-Экзюпери, грустную и светлую одновременно. Тем более в кукольной ипостаси, где один образ так легко трансформируется в другой и белая маска, стоит добавить к ней несколько штрихов, на глазах преображается, превращаясь то в Фонарщика, то в Розу, то в Пьяницу. Все персонажи на одно лицо, скажете? Но, по замыслу режиссера, стоит включить воображение, и белый цвет, который содержит в себе все оттенки спектра, оживает. Из белого шелкового платка (или это кусочек звездного неба?) возникает плащ для Маленького принца, собственно, весь он — это возникшая из белого цвета страна детства. Она еще никакая, и ее будущее зависит от нашего зрительского участия.
Все персонажи, населяющие спектакль кукольного театра, словно из сегодняшнего дня, отсюда нервность, иногда агрессивность, да и сам Принц мало похож на того, который с детства живет в душе у каждого из нас, озвученный голосом известной актрисы. Скорее, это маленький монстр или зомби, который иначе постигает окружающий мир, иначе общается и глядит, да ведь и мир вокруг изменился до неузнаваемости. Но это предостережение взрослым, ибо каков мир, таковы принцы — ничего не поделаешь. В спектакле, который напоминает хорошую студенческую работу, и в помине нет того пронзительного лиризма, которым окрашены страницы повести Экзюпери. Хотя чувствуется, что тема детства режиссером хорошо изучена, что сам он еще «не наигрался». Отсюда масса интересных находок. Однако обилие деталей, в которых порой вязнет действие, рассеивает внимание.
Предоставить зрителям самим «раскрашивать» происходящее и самостоятельно разбираться кто есть кто, предлагать, но не настаивать — девиз создателей спектакля. И вообще, кто сказал, что все должно быть так, как мы привыкли, а не иначе? Ведь он инопланетянин, этот странный ребенок с резковатым голосом, занесенный случайным ветром на нашу безумную и прекрасную планету.
Следя за действием спектакля, понимаешь, что литературный первоисточник предоставляет театру неограниченные возможности для эксперимента, а куклы — поиск необычных форм. Основное условие игры — фантазия, все остальное зависит от степени внушаемости и причастности к игре, основанной на доверии к своему зрителю. Это не означает что надо приседать перед ним на корточки и навязывать свою точку зрения. Это приглашение к разговору на равных. Словно само время, проходя в вышине и цепляясь за белый занавес, как за облако, диктует иные условия. И как бы мы ни стремились уберечь детей от ударов судьбы, жизнь с ними не церемонится, она жестка, неласкова, и порой юному человеку не остается ничего другого, как или приспосабливаться под всеобщее безумье или улететь прямо из детской на другую планету, где тепло, уютно, где елка с подарками, снег и бесконечные игры на свежем воздухе под крылом родных и близких. Для кого-то это становится единственным выходом.
Фото из архива Краевого объединения детских театров
Обживемся, Ваня?
Юлий Ким
«Самолет Вани Чонкина»
По мотивам романа Владимира Войновича
Режиссер – Владимир Оренов (Москва)
Художник – Владимир Колтунов (Москва)
Композитор – Владимир Дашкевич (Москва)
Балетмейстер – Николай Реутов (Санкт-Петербург)
Краевой театр музыкальной комедии
Преодолеть земное тяготение, оторваться от повседневности и взлететь, чтобы с высоты взглянуть на мир — вековая мечта человечества. Похоже, для жителей деревни из спектакля «Самолет Вани Чонкина», поставленного в краевом театре музыкальной комедии, эта мечта стала реальностью. Вот сейчас они, забравшись в самолет, воспарят и оттуда посмотрят на то бестолковое, нелепое, смешное, невозможное, но такое родное, в котором «то гульба, то пальба», что, уменьшаясь в размерах, остается под стальными крыльями, — Россию.
Свою версию знаменитого романа Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» сочинил известный бард Юлий Ким, с песнями которого для многих из нас связана целая эпоха. Как не без юмора признается сам поэт: " Я давно ... паразитирую на чужих сюжетах, которые с удовольствием тащу из сокровищницы мировой литературы«. Владимир Дашкевич написал музыку к его тексту, и получился мюзикл. До сих пор нигде в России он не ставился, но этой весной в Хабаровске пьеса нашла наконец свой театр, который в свою очередь пригласил на постановку команду из Москвы и Санкт-Петербурга. С миру по нитке — в результате российская премьера.
За основу оформления художник Владимир Колтунов взял принцип лоскутного одеяла. Словно он вместе с героями спектакля попытался взглянуть на Россию с высоты птичьего полета и увидел ее деревеньки, речки, поля и перелески как веселые заплатки бедности на неброской и милой красоте. А сцены с Гитлером и Сталиным, напротив, окрашены художником в зловещие контрасты — алый и черный.
События в спектакле начинаются с того, что Россия летит в пожар последней кровопролитной войны. Школьный глобус, которым перекидывается председатель колхоза «Красный хомут» Степанида Тимофеевна с полусонными работниками, как символ модели мира, судьба которого в эти минуты решается на политическом уровне двумя полубезумными вождями — Сталином и Гитлером.
Жители деревни, где обитают дураки, умные, добрые, злые, и не подозревают о том, что переживают последние мирные дни; они распевают частушки, влюбляются, тоскуют, мечтают. И вдруг в эту размеренную жизнь, чуть ли не в огородную грядку, к передовой скотнице Нюре Балашовой падает с неба, совершая вынужденную посадку, огромная диковинная птица — самолет. На охрану стратегически важного объекта направляется солдат Ваня Чонкин, человек душевный, обстоятельный и открытый, для которого главные жизненные приоритеты — дом, хозяйство, жена, дети. А все хитроумные планы кровожадных и сумасшедших вождей — ну их к бесу, право!
Вот так, не отходя от охраняемого объекта, наш Ванюша и находит в «Красном хомуте» смысл жизни — конопатую Нюру, которую он готов защищать от красных, от белых и от целой роты НКВД, чтобы уберечь росточек будущей жизни, зародившейся в ней. «Ничего, обживемся», — привычно повторяет Иван, попадая в сложные жизненные ситуации.
Говоря об удачных актерских работах, нельзя не упомянуть народных артистов России Татьяну Маслакову (Нюра Балашова), Игоря Желтоухова (Мойше), Валерия Хозяйчева (Курт Шварц), заслуженных — Дениса Желтоухова (Иван Чонкин), Людмилу Блок (Степанида Тимофеевна), Станислава Боридко (Иосиф Сталин), артиста балета Дмитрия Стражникова (Адольф Гитлер), которые работают убедительно, ярко, талантливо, хорошо чувствуя жанр произведения.
В этом созвездии знакомых и любимых зрителями актерских имен неожиданностью стала роль народного ботаника Кузьмы Гладышева в исполнении заслуженного артиста России Владлена Павленко — тоже всенародно любимого. Откуда в этом фрачном герое, красавце, покоряющем женские сердца, тяга к характерности, к гротеску? Актер создает своего селекционера, не боясь быть некрасивым, нелепым, неузнаваемым. Невозможно без смеха и сочувствия смотреть на его перемазанного с ног до головы землей Гладышева, который, истово выращивая невиданный доселе овощ, мечтает растопить лед сердца любимой. Но Нюрка не обращает на несчастного никакого внимания. Ей милее всех на свете Ваня Чонкин, под крылом самолета которого так уютно притулилась ее избушка. Не в силах снести «измену» любимой, и становится Кузьма доносителем. Трагедия, однако.
Не менее важным героем мюзикла «Самолет Вани Чонкина» стал кордебалет. Балетмейстер Николай Реутов, приглашенный на постановку балетных номеров, много работает в этом жанре, его спектакли идут в Санкт-Петербурге, Омске, других российских городах, самого Реутова последнее время можно увидеть в кино, где он выступает как актер («Итальянец», «Танцуй...»). На вопрос, как балетмейстер подходит к созданию того или иного номера, Николай Реутов лаконично отвечает: «Я слушаю музыку, в ней все есть».
Замечу, что танцевальные номера, названные режиссером «вздохом жанра», порой идут вразрез со всем ходом спектакля, например эффектный номер «тарарабумбия» Андрея Семенова, который исполняется в первом акте и повторяется «на бис» во втором, озорной, блестящий, зажигательный. А ироничный танец роты НКВД!.. Редкий случай, когда при исполнении балетных номеров в зале возникает смех. Как это удается? Просто надо обладать чувством юмора, поясняет балетмейстер.
Очевидно, что режиссер спектакля — заслуженный деятель культуры Польши, лауреат премии имени А. Кугеля Владимир Оренов — специально задумал эти номера как вставные, не имеющие к происходящему никакого отношения. Во-первых, чтобы наполнить действие энергией движения, во-вторых, чтобы зрители не забывали, что изображаемая на сцене жизнь — это все-таки театр, в данном случае оперетта, существующая словно вопреки и назло обстоятельствам, какими бы трагичными они ни казались. Неслучайно жанр спектакля обозначен им как деревенский балаган, в котором усталые, от сохи, колхозники, органично вписываются не только в современный характерный танец, но и в классический балет. Элегантно поставленный и исполненный номер на музыку Ференца Легара из оперетты «Веселая вдова» иначе как сном не назовешь, настолько красив, воздушен и нереален этот вальс среди готических колонн.
Выдвинув тему карнавала на первый план, Оренов так все перемешал и запутал, что героям, окончательно утратившим чувство реальности, не оставалось ничего другого, как вместе с Ваней и Нюрой попытаться улететь на охраняемом ими самолете. Все, финита, здесь им больше нечего терять.
Правда, в этом месте в действие вмешалась суровая реальность, не имеющая отношения к сюжету, и не позволила актерам оторваться от земли. Ну что ж, бывает. На то он и театр...
Однако спектакль состоялся. Он уже занял свое место в репертуарной афише, вызывая споры, неоднозначные оценки и мнения. Как тот самолет, появление которого наделало большой переполох в деревне, зато способствовало объединению разных по характеру, возрасту и темпераменту людей.
Ничего, обживемся...
Фото Олеси Александронец
Светлана ФУРСОВА
Хабаровск
