Выставка «Здесь автор и читатель у начала...» в Гродековском музее получила свое название от строчки стихотворения известного русского поэта и переводчика Льва Озерова и основана на материалах писательского фонда и на коллекции «Редкая книга», «Графика, живопись». На ней использованы книги из архива выдающегося русского писателя и мыслителя, автора многочисленных исторических повествований, Вс. Н. Иванова (1888–1971) и литератора, собирателя семейного архива династии Матвеевых Н. Н. Матвеева-Бодрого (1890–1979), а также книги писателей и ученых советского времени.

Летом 2015 года участники творческого объединения «Мастерская Фотографии» под руководством М. Шаргородского совершили очередную фотоэкспедицию. На этот раз их путь лежал в район имени Полины Осипенко Хабаровского края, а темой путешествия, как и всегда, стал портрет дальневосточника. В итоге родилась новая выставка-повесть «Все реки текут», посвященная людям, живущим вдали от больших городов.

Как живописец А. А. Федотов начал выставляться с 1970 года, был участником городских, краевых, зональных выставок. И только в начале ХХI века в Каминном зале Дома творческой интеллигенции состоялась его первая персональная выставка «По следам моей памяти», посвященная отцу. Здесь были представлены работы, выполненные на основе того богатого материала, что накопился за годы странствий по Дальнему Востоку и отложился в виде многочисленных этюдов и карандашных зарисовок. Итак, первая персональная, а художнику уже 55. Похоже, он не спешил или был занят чем-то иным.

Есть старая восточная легенда о людях, которые поселились на острове, сожгли все корабли и забыли о большой земле.

Все началось с того, что однажды мой взгляд привлек фантик. Сиротливо съежившись, он то покачивался на ветру, то испуганно рвался куда-то при порывах ветра, то падал в лужу, отчаянно барахтаясь. И казалось мне тогда, что он живой и просит о помощи. Отметила тогда про себя, что жизнь вещей и жизнь человека чем-то схожи.

Как рождается замысел? Из хаоса мыслей и ощущений вдруг возникает что-то неясное, расплывчатое, настойчивое, во что бы то ни стало требующее воплощения. И пока художник не придаст этому «нечто» конкретные черты и форму, оно не отступит, будет и мучить, и тревожить, и сниться. Подобно образу крылатой женщины, который уже несколько лет не дает покоя художнику декоративно-прикладного творчества Юлии Власенко. «Может быть, это Вдохновение? — размышляет Юлия.— Вижу ее отчетливо, вплоть до малейших деталей».

Забавные ситуации с неизменной постоянностью повторяются на выставке уникальной флоропластики Михаила Беликова. «Флоропластика» — так он сам определяет свое творчество. «В декоративном искусстве часто создают цветы из гипса, металла, а я — из дерева». Но эта аналогия не существенна, когда попадаешь в пространство волшебных созданий Михаила Беликова: его цветы из дерева просто живые. Вот посетители и пытаются дуть на воздушный одуванчик, трогать колокольчики ландышей, прикоснуться к травяным метелкам, вновь и вновь выискивают невесомого комарика, прозрачную стрекозу и, не веря глазам, задают один и тот же вопрос: неужели все из дерева, а не засушено.

Когда готовился материал о дирижере Борисе Бабенко («Словесница Искусств» № 16, стр. 116–119), искусствовед Халида Бабенко, много лет проработавшая директором Томского художественного музея, принесла в редакцию каталог работ томского художника Германа Завьялова. На одной из его картин, датированной 1983 годом, изображен Борис Бабенко за несколько минут до начала выступления оркестра — собранный, как пружина, сосредоточенный. Однако и в самой статике ожидания ощущается порыв, сила, погруженность в мир звуков. Кажется, сейчас дирижер взмахнет рукой и унесет слушателей вслед за музыкой на недосягаемую вершину, откуда льется горний свет.

Сысой из рода Бугач (мифологическая версия) живет в пещере-государстве со своим народонаселением и двумя сверчками, которые, появляясь иногда, заводят свои веселые трели.