Словесница Искусств

Если вечером посмотреть на село Дада со стороны протоки, светящиеся окна домов удивительным образом напоминают растянутую нить нефритовых бус.

Хрустальных бус нарядней,
Когда глядишь с реки,
Сияют в окнах дальних
Родные огоньки...

Эти строки — из поэтического сборника «Лунный бубен», вышедшего в свет в хабаровском издательстве «Тонкие лозы». Здесь опубликованы стихи на нанайском и русском языках. Автор сборника — нанайский поэт Константин Мактович Бельды. Его «Лунный бубен» стал посвящением народу Амура, негромкое признание в любви родной Даде, глубокая печаль по утерянным корням. Тонкая нить не выдержала и порвалась, драгоценный камни брызнули слезами и затаились где-то в глубинах памяти. Нелегко отыскать их сегодня, связать в единое целое.

В жизни Константина Мактовича с ранних лет обитали старинные легенды, песни. В тайге, наполненной таинственными шорохами, у ночного костра отец Макто рассказывал ему сказки. Каждая из них могла длиться несколько дней. Сюжетная линия плутала по волшебным лабиринтам, появлялись новые герои, и собравшиеся у костра, затаив дыхание, следили за ходом событий. Остались в памяти Константина Мактовича и праздники, которые тогда были естественной частью жизни нанайцев и сопровождались старинными обрядами, камланиями шамана. «Может быть, мои стихи в какой-то степени — отзвуки того шаманского бубна», — размышляет поэт.

Надо мною лунный бубен
Проливает желтый свет...

Первые строки пришли к Константину Мактовичу в ранней юности. Он увидел свою будущую жену. Неведомое до сих пор состояние, которое принято называть вдохновением. Зинаида Николаевна была единственным человеком, который мог прикоснуться к чувствам, облаченным в слова. Потому что поэзия для Константина Мактовича также застенчива, как и любовь, она не терпит посторонних глаз. Только спустя много лет решился показать исписанную тетрадь писателю Григорию Ходжеру. «Интересные стихи», — сказал тот, прочитав. Так и вошел Константин Мактович в литературный мир. Творческие семинары в Хабаровске и Подмосковье, встречи с профессиональными писателями, первый перевод на русский язык стихотворения «Выделка рыбьей кожи», который сделал Валерий Шульжик. А в 2000 году при поддержке администрации Нанайского района появился сборник «Лунный бубен». Замечательные русские переводы стихов Константина Бельды сделали поэты М. Асламов, А. Лозиков, Л. Миланич, В. Хоменко, А. Черевченко, В. Шульжик. В книгу также вошли нанайские переводы стихотворений Лермонтова, русских песен, романсов, сделанных самим Константином Мактовичем. Дело в том, что когда семья Бельды жила еще в Найхине, оба супруга пели в хоре, репертуар которого состоял в основном из русских песен. И однажды на репетиции Константин Мактович задумался: а почему бы не исполнить тот же фрагмент оперы Бородина «Князь Игорь» (хор половецких девушек) на родном языке? Мысленно переложил текст на нанайский — вроде бы неплохо получается. С этого, собственно, и началось. Самодеятельный хор исполнял «Журавлей» Гамзатова, «Бухенвальдский набат» и другие популярные тогда песни на нанайском языке. А для своей любимой жены, к слову сказать, прекрасной певуньи, Константин Мактович перевел с русского романс «Желание».

Много думает поэт о языке своих предков. Невеселы эти мысли. Для Константина Мактовича первым языком был нанайский, и первые школьные шаги он тоже делал на родном языке. Поначалу русский был лишь дополнением к основной программе, но в конце пятидесятых, рассказывает Константин Мактович, кто-то решил, что знание родного языка мешает изучению русского, и нанайский полностью запретили. К слову о запретах. Одна учительница из Сикачи-Аляна вспоминала как-то, что в те времена родителям настоятельно рекомендовали даже в быту разговаривать со своими детьми только по-русски. Вот почему современные дети, несмотря на программы возрождения национальной культуры, заучивая отдельные фразы, не могут говорить на родном языке свободно. Вырванная с корнем, языковая культура стала искусственной. А французский, английский и немецкий даются молодежи легче, чем нанайский.

И все же поэтический сборник «Лунный бубен» подарил нам редкую возможность прикоснуться к чувствам людей, веками воспевавшим красоту родной земли. В «Лунном бубне» шепчутся волны, распускаются лесные цветы, рыбак напевает нехитрую песню, охотник тихо ступает по едва заметной тропе. Здесь простая земная жизнь и большая любовь.

Елена ГЛЕБОВА

Нефритовые бусы

Константин БЕЛЬДЫ

КРАСАВИЦА

Заблудившись в тайге,
На орешник набрел.
Благодарный судьбе,
Сыпал клюкву в подол.

Я нефритовый камень
Нашел в роднике.
Вспыхнул камень,
как пламень,
У милой в руке.

«Ката-так» — для жены
Я орешки щелкал.
«Пицер-тэс» — под блины
Клюкву-ягоду мял.

Я из камня нефрита
Сделал бусы жене.
С той поры Афродитой
Является мне?
Перевод А. Лозикова

НЕ СЕРДИСЬ

Прошу тебя, родная, не сердись,
Что мы из рук наш кубок уронили
И что его мы в дребезги разбили,
И, наконец, навеки разошлись.
То — бог любви над нами пошутил:
Над жертвами он любит посмеяться,
Об этом не смогли мы догадаться,
Что нас, глупцов, он за носы водил.

Прощай же, друг! Прощай, уж навсегда.
Тебе, как прежде, доброго хочу я.
Ты обо мне когда-нибудь тоскуя,
Не огорчи другого никогда.

В последний раз прошу я, не сердись:
Уже в преданье прошлое уходит.
А бог любви с тобою счеты сводит...
Внимательнее к богу приглядись.

ВРЕМЯ

Жизнь и время
не умеют пятиться.
Отгорев,
огонь не вспыхнет вновь.
Не растает время льдом,
не хватится,
Что любовь потеряна в былом.

Время не обдаст
меня ознобом,
Не блеснет
цепочкой золотой,
Солнцем
не поднимется над злобой,
Не мелькнет в падении
звездой.

Невозможно нанизать
на бусы
Жизни дни, рассыпав,
не собрать.
Легкокрылой сойкой
не опустится
Время, чтоб с тобою
поиграть.

Тихим пеньем звезд,
сияньем солнца,
Медленным вращением
Земли,
Острой болью разума
ворвется,
Упадет туманом
в ковыли.

Сказочный мэргэн
с литыми мышцами,
Неподвластный
божьему суду...
Станет время палачом
и рыцарем,
Радость принесет нам
и беду.

Ни убить,
ни победить,
ни сбросить
С плеч долой,
как непосильный груз.
Можно
задавать ему вопросы,
Жаль только
ответа не дождусь.

Перевод А. Лозикова.

ВЫДЕЛКА РЫБЬЕЙ КОЖИ

Танге-тес! Танге-тес!..
Целый день одно и то же.
Танге-тес! Танге-Тес...
Колотушка бьет по коже.
Тяжела моя рука,
В рыбью грудь она стучится,
Облетает чешуя,
Серебром она искрится.
Ох, не легок этот труд,
Нам доставшийся от дедов,
Рыбьи кожи мнут и бьют
От рассвета до рассвета.
Бум-бум-танге-тес! -
Повторяет дальний лес.
Пусть теперь иные ткани
И иные времена,
Я нанаец,
Нани, нани —
Рыбья кожа мне нужна.
Эта древняя работа
Мне знакома назубок.
Я роняю капли пота
На прадедовский станок.
Танге-тес! Танге-тес!
Без работы нет чудес!
Здесь, на солнечном Амуре,
Меж проток, полей и гор,
На поделки рыбьи шкуры
Мы пускаем с давних пор.
Колотушкой, что есть мочи,
Рыбью кожу бью и бью,
Я верхонки и олочи
К холодам себе сошью!
Танге-тес! Танге-тес!
Раздается там и здесь,
Пахнет кожа дымокуром,
Набежавшим ветерком,
Кедром, ягодой, Амуром
И отцовским очагом.

Перевод В. Шульжика

ДЕЛО

Если осень в сердце глянет,
Вянет цвет, утратив сок.
Жизнь, коль старость
к нам нагрянет,
Угасает, как цветок.

Надо мною лунный бубен
Проливает желтый свет.
Сколько было трудных буден?
Сколько будет трудных лет?

Но тропу веду умело
Я к зимовью своему,
Потому что только дело
Не подвластно ничему.

Перевод В. Шульжика.