Отец

Мне было года четыре, наверное, когда у нас в доме на Черновке еще сохранялся порядок, все жили вместе: дедушка с бабушкой, сыновья, невестки, внуки... Отец и дядя Саша (а затем дядя Коля) вернулись с войны. Стало шумно в доме, к нам постоянно кто-нибудь приезжал — то из Свободного, то из Ледяной. Ехали на лошадях, шли пешком чембаровские, бузулинские, чудиновские крестьяне. У Шестаковых в доме шла читка газет. Дедушка их выписывал! А вот как они доставлялись на Черновку? Почта? На лошадях?

Так вот, по вечерам в доме у нас пели революционные песни. Дедушка, обладавший сильным и приятным голосом, пел из мужчин лучше всех. А женские голоса? Пела тетя Таня, ее подруга Шура Просенюк, мама. Гостья — Клавдия Алексеевна. И гость — тенор Федор Степанович Цветков. Пела хорошо Фелиция Шатковская, когда бывала у нас. А ее брат, Александр Антонович, играл на цимбалах...

В июле 1915 года отец приезжал домой в связи с болезнью мамы. Дедушка писал прошение на имя командира артиллерийской части. Мне был только один год. В апреле 1916-го родилась Оля. Мне было уже два года.

Когда отец брал меня на колени, я помню, что от его рук пахло табаком. Но не таким горьким и противным, как у Кости Кочнева, а душистым... От его усов тоже пахло так.

Отец не отличался нежностью по отношению к нам — дочерям. Разве только Ниночку отмечал своим особым вниманием; она ведь была первенцем у них с мамой, кроме того, девочкой необыкновенно ласковой. К тому же природа наградила ее внешностью ангелочка с голубыми глазами и прелестным лицом в обрамлении светлых кудрей.

А все-таки, если кто у нас провинится, бывало, папа наказывал всех, в том числе и ее. У меня была покровительница — моя бабушка. Да и дед из всех внучек со мной чаще был. Брал к себе на колени, когда в праздничные дни все сидели за столом. И хотя дедушка не пил вина никогда, первым заводил песню. Он хорошо пел, а я прижималась к его широкой груди, слушала, и, в конце концов, выучила слова и мотив его любимых песен. И детский голосок мой вплетался в хор взрослых.