Предзимье

Качается...
        Чается — близкое, тайное, дольнее...
Волшебствует Он — живописец незримый — окрест.
И птичье крыло отмеряет пространство бездонное,
Где белое солнце лучистый означило крест.
Красу золотую отряс березняк озаренный
На зябкую землю. И клен огнеликий потух,
И тает в распадке, с холодной встречаясь зарею,
Грибной на тумане молочном настоенный дух...

Амурская осень-ткачиха прядет паутину
Предснежья, предзимья, грядущего тихого сна...
Куда ускользнула, косынку закинув за спину,
Каким журавлиным путем улетела весна?
Моя несказанная,
        в сердце расцветшая тайна,
Моя — неподвластная годам, печалям, снегам?..
Притворщица милая,
        дерзости неустанной
Меня научавшая? —
        К дальним каким берегам
Зовешь, поманив индивеющей кистью рябинной?
Иль вызнала путь в заповедное царство — Теплынь?

...Но как же расстанусь с озябшей, осенней, полынной
Землей, проводившей прощально курлыкнувший клин?

В каком ты ручье припыленные ножки сполощешь?
В каком перелеске свои первоцветы зажжешь?
В каком тайнике самоцветы до срока положишь?
В каком полусне к изголовью тишайше прильнешь?..

А осень пристрастно и пристально смотрит в глаза мне:
“Готова ли к стуже?.. Дозволь, на припасы взгляну!”
А я, непутевая, сладко умывшись слезами,
Пустые ладони растерянно ей протяну.