Словесница Искусств

Два совершенно разных художника Николай Вагин и Станислав Шаронов решили сорганизоваться и объединиться на время выставки «Два художника одной России». Этот союз казался многим невозможным. Тем не менее ожидания не оправдались: художники замечательно сосуществуют произведениями, и отдаленность во взглядах на искусство создала атмосферу неожиданной гармонии.

Станислав Германович Шаронов — художник-живописец. Интеллигент в понимании минувшего века, что включает, прежде всего, большую требовательность и в служении искусству и на ниве педагогической деятельности. Шаронов из той русской интеллигенции, которую всегда терзала боль и ответственность за все, что происходит в обществе. Эти качества не способствуют получению наград, званий и широкой известности. Творчество Станислава Шаронова совпало с нелучшим временем для здоровья нации, и тем не менее он не изменил своим принципам, у него никогда не было намерения уехать, он не чувствует себя человеком мира. У художника Малявина в шумном царстве яркого красочного карнавала присутствует гимн здоровой жизни, но чем дальше он был от России, тем больше и больше блекли пышные многоцветные сарафаны русских румяных красавиц. На чужбине закончился праздник красок Малявина, поблекла живопись, не стало источника вдохновения. У Шаронова есть привязанности, есть чувство долга и, что самое мощное, неразрывная связь с культурой предшественников.

На выставках 1990-х годов, эпохи плюрализма и гласности, картины Шаронова останавливали зрителя. Безумная, нелепая жизнь, изображенная в картинах, сначала вызывала смех у зрителя, а затем неодолимую тоску. «Цыганка» с подбитым глазом «втайне» торгующая сигаретами в розницу, «Ветеран на рынке», «Уборщица» со значком на телогрейке, свидетельствующем о высшем образовании, бродячие мальчишки пионерского возраста. В его произведениях нет скучного жанра, копирующего действительность, нет живописного репортажа с улицы. Произведения саркастичны и покоряют точными живописными характеристиками: безумный красочный каскад, охвативший рынком всю жизнь — все в ней меняется и продается: сигареты, люди, совесть. Натюрморт «Родительский дом» в голодные 1990-е воспринимался историческим, ибо предметы, изображенные в нем, казалось, вернулись к нам из социалистического рая — домашнее молоко, яйца, масло... Талант и профессионализм позволяют художнику легко работать с формой и чувствовать живописную слаженность композиции. Порой натюрморт — «мертвая натура» — нам передает время честнее, чем газетные сводки. Для будущего натюрморты Шаронова будут ценным подарком не только в плане живописи. Они уже сейчас нам интересны, как будто уходит с этими простыми вещами теплота и искренность, что-то очень дорогое, очень душевное.

Шаронов замечательно мог устроиться, если бы писал в угоду новому классу — зарождающейся буржуазии. Ей угодить несложно. Но трудно представить, чтобы кто-то картину Шаронова, например «Продавец ваучера», повесил в роскошной квартире. Культура меценатства и коллекционирования давно в России отсутствует, поэтому творчество Станислава Шаронова два десятилетия оказалось невостребованным. Как известно, именно произведения, созданные не на заказ, не в угоду сиюминутной моде, переживают время, именно такие работы более всего представляют интерес для будущего, для музеев, галерей и коллекционеров.

Горизонт творчества Станислава Шаронова охватывает разные стороны жизни. Портретист Шаронов обладает редким даром схватывать натуру в момент, когда она более всего на себя похожа: «Маленький солдат», «Портрет ветерана». Этому всегда следовали лучшие портретисты России.

Опять же в лучших традициях старых мастеров художник относится к технике карандаша с большим пиететом. Солидная часть выставочных произведений Шаронова выполнена в карандаше. Эта техника как вид искусства более всего связана с непосредственными наблюдениями, с умением отбирать, вырабатывает чувство стиля, будит воображение. Истинный любитель карандаша всегда философ, поскольку в изображении того или иного предмета задача дойти до сути предмета, как в передаче материального чувства предмета, так и в эмоциональном отношении. Огромное разнообразие самых простых вещей запечатлено в натюрмортах «Утюги», «Деревенский натюрморт», «Натюрморт старого двора». Наброски, выполненные в карандаше, создали на выставке атмосферу откровения, приблизили зрителя к таинству созидания, рождения будущих произведений. Из набросков соткана вечность. Такие наброски еще и своеобразный мастер-класс, который свидетельствует о профессионализме автора.

«Русский человек, природный человек» — вспоминаются слова при взгляде на удивительно тонкие пейзажи Станислава Шаронова. Огромный спектр изменчивой природы в пейзажах, созданных непосредственно с натуры. «Тында», «Пригород Хабаровска», «Русские березы» — ничто так не тревожит чувства художника, как непосредственное общение с природой. «Трапезная Новодевичьего монастыря» — воздух, солнце, длинные тени. Точный глаз художника может нам передать, с какого места и в каком часу писался этот этюд.

Вторая половина выставки принадлежит Николаю Ивановичу Вагину. Родился он на Камчатке, в селе Соболево. Выпускник художественно-графического факультета Хабаровского государственного педагогического института, художник-живописец, педагог. Картина выставки «Светлая память», на мой взгляд, большая удача художника, поскольку в известном сюжете он сумел передать чувства, касающиеся едва ли не каждого, передать возвышенно и проникновенно. Майский праздник, весна, время цветения черемухи — сюжет близкий и понятный, герои картины родные ему люди. «Все мы родом из детства», и ценности этих людей впитал художник, их отношение к жизни ему дорого и уважительно, поэтому сюжет в его звучании обрел некую монументальную значимость. Тающий запах черемухи, простые вещи — лук, хлеб, известные фронтовые «сто грамм», а в центре картины — два ветерана. День Победы, и они расположились в саду, быть может, на своих шести сотках — все, что осталось в их жизни. Два ветерана, два совершенно разных характера, и, что неожиданно, они не вызывают покаянной жалости. Напротив, чувствуется, что в их беседе нет горечи, память о достойно прожитой жизни запечатлена в картине.

Картина «Братишка» не лишена иронии, она дань красивой юношеской мечте о далеких морских путешествиях. Забыть невозможно созданный в воображении еще подростком просоленный ветром и штормами героический образ «Братишки». Картина решена в холодной серо-синей гамме, а мерцающие блики на воде, как Млечный Путь, манящий в неведомое пространство будущего. Прав был Бодлер: «...без воображения нет художника». Конечно, судьбе было угодно распорядиться иначе, мечта материализовалась, но немного в другом качестве: созерцательность юного моряка пригодилась, «братишка» стал художником. Помимо мечты хорошо, когда на жизненном пути встречаются люди, благодаря которым строится в правильном направлении будущее. Так случилось, что встреча с художником Василием Николаевичем Высоцким оказалась судьбоносной для Николая Вагина. Высоцкий посоветовал Николаю, каким образом можно стать профессиональным художником, он не стал отговаривать юношу, пугать или ориентировать на мифическую перспективу, посоветовал поступать на худграф. Возможность была реальной, а талант находится вне плоскости образования. Николай Иванович Вагин в искусство поднялся не на скоростном лифте. Ему не повезло, он не входил в разряд художников, которые бесплатно пользовались государственной заботой. Но он сам выбрал свой путь. В 1970-е годы работал на архитектурном факультете, затем в художественном музее. В 1980—1990-е годы стал основательно задумываться о том, что общение со зрителем необходимо, а участие в выставках дает движение и творческую осознанность. Замечательно повезло тем художникам, которые захватили время поездок на творческие дачи — в Крым, на Байкал, в Подмосковье, Прибалтику. Здесь происходили встречи с настоящими мастерами. Дальний Восток стал территорией для творческого вдохновения Николая Вагина. Есть чему позавидовать — Камчатка, Сахалин, Приморье, Тихий океан. Что еще нужно для тонкой романтической души? Покой и вечность, земля легенд и мифов, известный памятник древней цивилизации село Сикачи-Алян.

В картине «Летний день» все погружено в цвет лета — зеленый, в котором растворяются контуры предметов, все обаяние в состоянии, переданном за счет воздуха, возникает ощущение беззаботного детства. Холодная сине-серая гамма полотна «Алеутский клык», вечно пасмурная с резко очерченными скалами северная природа с ее отстраненностью — в ней нет присутствия человека. «Старая Булава» — рыбацкий поселок, в котором проходит жизнь не одного поколения, суровая природа определяет и нелегкую жизнь. На первый взгляд лаконичный язык формы и живописи, но как сложен цвет, сколько вмещает нюансов, которые сливаются в звучание основного тона. В многоцветной природе он находит лейтмотив. В «Сикачи-Аляне» солнце будто выбелило пространство, но белый цвет может быть удивительно многокрасочным и создавать ощущение бесконечного пространства и вечности, что свойственно эпическим произведениям.

К сожалению, закончились времена, когда художников вместе с геологами летчики могли дружески забросить на вертолете в самые глухие места, например на Охотское побережье или Чукотку. Поэтому почти исчезли с выставок эпические пейзажи нашей родины, написанные по этюдам, привезенным с Байкала, Камчатки; пейзаж-картина теперь большая редкость. Чувство любви к родине в художественном произведении не всегда соотносится с размером полотна. Вспомним знаменитый пейзаж А. К. Саврасова «Грачи прилетели». Как часто бывает, что в небольшом полотне художника запечатлены простые сюжеты, легко узнаваемые, но в них так пронзительно переданы чувства восхищенной души, что вызывает ответную благодарность. «Сумерки», «После дождя», «Большая вода». Приютившийся у берега реки поселок рыбаков, умытая свежим дождем деревушка, голубые сумерки с прозрачным воздухом. Пейзажи Николая Вагина имеют свойства откровений, поэтому получаешь удовольствие оттого, что твои ощущения совпадают с чувствами автора.

Оценивать художника — вещь бесполезная и опасная. Независимо от того, к какому художественному методу примыкает художник, судить его будут потомки по тем законам, которые он сам для себя установил. Наверное, неслучайно столь разные художники Станислав Шаронов и Николай Вагин объединились и организовали выставку. При разном мироощущении и отношении к искусству они не считают искусство игрой холодного разума, пытаются максимально выразиться и найти ответное понимание, благодаря которому творчество обретает смысл.

Татьяна ДАВЫДОВА,
искусствовед, член Союза художников России,
заслуженный работник культуры РФ