В мастерских художников среди полотен, мольбертов, красок, сухих букетов, гипсовых фигур и прочего можно встретить уникальные вещи. Не всегда они являются произведениями искусства, но от этого их ценность не уменьшается. Иногда за редкостями из мастерских стоят интереснейшие истории (а может быть, и легенды), которые помогают проникнуть в сложный и непонятный многим мир творческого человека.
Крест-хранитель Владимира Хромова
Старинный крест-хранитель (специалисты определили, что относится он к XII веку) с надписями на древнеславянском попал к художнику Владимиру Хромову, можно сказать, случайно. В 1974 году, еще когда преподавал на худграфе, Хромов повез студенческую выставку во Владимир. Там встретил своего давнего приятеля, художника Бориса Французова, с которым был знаком еще в студенчестве в Москве. Пригласив Владимира к себе в мастерскую, Французов показал ему уникальную коллекцию церковной атрибутики, а вернее, то, что от нее осталось.
Во Владимире, Суздали и других городах многие церкви в те годы были разграблены, сожжены, осквернены. Местная пацанва на этих пепелищах откапывала части складней, кресты и использовала их в своих играх. К примеру, крест-хранитель, тот, что сегодня у Владимира Хромова, был битой. Видимо, его очищали от гари с помощью кирпича, так что лики святых оказались стертыми. Французов, спасая реликвии, покупал за рубль у пацанов их «игрушки». И вообще всерьез занимался изучением древнерусского искусства. Постепенно сложилась большая коллекция, но хранить ее в то время было делом опасным — запросто можно за решетку угодить. И в принципе это бы произошло. На Французова «стукнули», к нему в мастерскую пришел страж порядка и под угрозой трехлетнего заключения в тюрьму вынудил отдать коллекцию в музей. Французов повиновался, но кое-что (сразу видно отчаянную натуру!) припрятал — крест-хранитель и часть древнего складня. И все же, опасаясь повторных гонений, Борис Французов решил подарить эти уникальные вещи своему дальневосточному другу. Так, уже почти тридцать лет хабаровчанин Владимир Хромов хранит спасенные владимирским художником предметы искусства.
Забытые образы в старом зеркале
В мастерской Александра Викторовича Гурикова есть старинное зеркало, поверхность которого словно подернута густой вуалью времени. Но кроме того что зеркалу около ста лет, с ним еще связана история об одном интересном человеке, подарившем Гурикову раритетный предмет. В какой-то степени даритель повлиял в свое время на мировоззрение хабаровских художников.
Этот человек — Григорий Бланков, переводчик и друг многих художников. По тем временам он был особым: общался с иностранцами, имел возможность отовариваться в фирменном магазине «Березка». Ну кто в конце 60-х мог угостить приятеля настоящим виски или предложить американскую сигарету? Но помимо этой «отравы» Григорий Бланков давал вкусить местной рисующей братии и другого зелья — абсолютно недоступные и закрытые в годы социалистического реализма книги и альбомы по зарубежной классике, авангарду. Для многих художников это было самое первое знакомство с западным искусством, которое потом заметно повлияло на их творчество. Некоторые из этих книг и сегодня хранятся в частных библиотеках.
Скрипка Фентисова
Нет, Евгений Михайлович Фентисов не играл на скрипке. Это она «играла» во многих его натюрмортах. Фентисов долгое время был единственным на Дальнем Востоке мастером пастели (материал о художнике см. в ? 3 журнала «Словесница искусств» за 1999 год).
После смерти художника его мастерская (а вместе с ней и скрипка) перешла к хабаровскому живописцу Владимиру Хрустову. И теперь красивый реквизит Фентисова стал частью мелодий натюрмортов Хрустова.
Подсвечник из Хабаровки
Этот подсвечник из мастерской Александра Лепетухина лишен парадности и каких-либо изысков. Но, как говорят специалисты, он создан приблизительно в середине XIX века и имеет определенную антикварную ценность.
Подсвечник ручной работы, небольшой и удобный. Скорее всего, он попал к нам, когда об электрическом освещении улиц и домов еще не шло и речи, а Хабаровск еще был Хабаровкой.
Часы от адмирала — в знак благодарности
Карманные часы, на крышке которых выгравированы надпись «Павел Буре. Поставщик Дворца Его Величества» и герб с двуглавым орлом, — фамильная ценность художника Владимира Бабурова.
Историю, связанную с появлением этих часов, Владимиру Филипповичу рассказала его бабушка. В начале 1900-х годов дед Бабурова, Степан Миронович Песковский, служил каптенармусом на миноносце, и в его ведении находились все судовые документы. Правила были такими: в кризисной ситуации, когда жизнь судна оказывалась под угрозой, каптенармус обязан был любой ценой спасти документы. В один из дней разгорелся бой между японским судном и российским миноносцем. С берега за ходом событий наблюдал наш адмирал. В итоге миноносец был потоплен, спаслись всего несколько человек, и среди них — Степан Песковский. Он плыл из последних сил к берегу, держа в зубах портфель. Каптенармуса, честно исполнившего свой долг, подвели к адмиралу, и тот, тронутый смелостью моряка, обнял его при всех, вынул из кармана часы и подарил в знак благодарности.
В 1938 году отца Владимира Филипповича Бабурова призвали в армию на срочную службу, и тесть подарил ему адмиральские часы. Отец прослужил с ними весь положенный срок, а когда началась война, часы сопровождали его на всех фронтовых дорогах: Московская битва, бои под Минском, охрана города Горького...
Кстати, именно в Горьком часы сломались, и Филипп Леонтьевич отдал их в починку. После этого они еще месяц тикали, а потом остановились. Только в 1963 году Владимир Бабуров, обнаружив старую дедовскую вещь, попытался отремонтировать часы. Взялся за них только один часовщик — старенький дед в ларьке на центральном рынке. И починил! Оказалось, что во время войны, когда отец сдавал часы в починку, мастер, вместо того чтобы устранить пустяковую неполадку, вытащил из них рубины.
Старик, вернувший фамильную ценность к жизни, сказал: «Для меня честь держать эти часы в руках!»
С берегов Охотского моря
Огромная коряга, похожая на фантастического зверя, уже несколько лет лежит между лестничными пролетами рядом с мастерскими художников в большом сером доме по улице Муравьева-Амурского. Это наследство Алексея Федотова.
Рассказывают, что сей внушительный экспонат Алексей Матвеевич доставил с берегов Охотского моря. Долгое время она стояла у него в мастерской и служила чем-то вроде пособия по светотени. А еще Федотов из своих путешествий привозил камни — символы тех мест, которые вдохновляли его и ложились в основу пейзажей.
Горшочек из белорусской печки
Наверное, только настоящий художник-керамист способен разглядеть в закопченной посудине уникальный предмет народного быта. Ирина Оркина в студенческие годы поехала на каникулы к своей бабушке в деревню Тешков Гомельской области (это место давно опустело, так как оказалось в чернобыльской зоне). Бабушка приготовила к приезду Ирины потрясающее блюдо — белорусскую бабку в горшке. С помощью вилошника (ухват) горшочек извлекли из печки и... Ирина ахнула, увидев старинный предмет. Глиняный горшочек традиционной формы был оплетен паутинкой из проволоки. В прежние времена таким образом оберегали керамику от растрескивания при нагревании в печи. Бабушка, правда, никак не могла взять в толк, чем так восхищается ее внучка-художница, но горшочек все же подарила. Для Ирины Оркиной это одна из самых больших ценностей. Позднее подобные горшочки, оплетенные проволокой, Ирина встречала у старообрядцев в экспедициях по Приморью.
Мольберт Василия Высоцкого
Мастерские переходят по наследству от художника к художнику, а вместе с ними и другие предметы. Например, святая святых — мольберты. У Александра Лепетухина, к примеру, стоит мольберт живописца Валентина Степанова, а Владимир Марченко работает на мольберте Василия Высоцкого — старейшего дальневосточного художника.
Все свое творчество Василий Николаевич Высоцкий посвятил Дальнему Востоку. Он был художником своего времени, и оно ясно отпечатано на его полотнах: «Народ поднялся», «За землю, за волю», «Гибель разведчика» и др. Свое самое первое поощрение — премию РСФСР третьей степени — Высоцкий получил за картину «Удэгейская мать» перед Великой Отечественной войной на молодежной выставке.
Сокровища с берегов Амура
Художник Сергей Петухов много лет подряд собирал коллекцию древней керамики, орудия труда и предметы охоты древних народов Амура. Есть у него и предметы декоративно-прикладного искусства аборигенов. Эту коллекцию можно смело назвать музейной, так как экспонаты на самом деле представляют историческую и художественную ценность. Сергей Петухов много ездил по национальным селам на пленэры, его до сих пор помнят местные жители Сикачи-Аляна, Булавы. Булавинские мальчишки, узнав про увлечение художника старинными предметами, подарили ему бурханчиков.
На специальных стендах, совсем по-музейному, в мастерской Сергея Петухова — старинные монеты, частицы китайских пиал из фарфора, грузила и огромные рыболовные крючки. И множество интересных камней. Художник даже сделал работу «Нанайская деревня», где все ее обитатели —шаман, взрослое население, дети — камушки на красочном полотне. Свои находки Сергей Петухов, как правило, обнаруживал после дождя. Однажды, рассказывают, был случай, когда после сильной грозы в районе Сикачи-Аляна рухнула часть песчаного берега, обнажив древнее жилище, где сохранилось немало интересного.
Камни странствий
Юрий Дунский — художник и путешественник. Или путешественник и художник. Каждый год он сплавляется по дальневосточным рекам. Хор и его притоки, Анюй, Кура, Мая, Шантары... Помимо фотографий, этюдов, дневниковых наблюдений, Дунский привозит камни.
Сколько сплавов — столько и камней в его мастерской: больше пятидесяти. Причем каждый Юрий знает в «лицо» и точно может сказать, на каком берегу его подобрал. К примеру, плоский камень с отверстием — в прошлом житель Шантарских островов, а маленький белый окатыш обитал в верховьях Сукпая (их можно разглядеть на фото).
Неплохое дополнение к этой коллекции — старая керосиновая шахтерская лампа. Правда, подарили ее Юрию Дунскому сломанной, но художник приложил к ней руки, и лампа опять горит.
Ключи от дверей, которых не существует
Хабаровский художник Роберт Юрьянов много лет собирал ключи: приобретал по случаю, находил на улице, ему их дарили. Словом, коллекция набралась со временем солидная — увесистый мешок. Но ключи эти были самыми обычными, типовыми, а вовсе не старинными, как полагали те, кто впервые слышал о «богатстве» Роберта.
Когда Роберт Юрьянов ушел из жизни, его жена Марианна Татьянина подарила коллекцию ключей Геннадию Арапову, зная, что тот делает свои объекты из самых неожиданных предметов. В итоге родилась серия работ с ключами. Одну из них — с названием «Роберт» — Арапов подарил Марианне Георгиевне. А еще он задумал сделать инсталляцию «Мемориальное дерево Роберта Юрьянова», на ветвях которого будут развешены все те же ключи.
Марианна Татьянина рассказала, что еще при жизни к Роберту Юрьянову частенько обращались художники, потерявшие свои ключи. Надеялись, вдруг что-то и подойдет. Но ни разу ни один ключ не открыл те двери.
Елена ГЛЕБОВА
