Словесница Искусств

Ушедшие из жизни люди любят, когда их вспоминают. Как-то это хорошо отзывается в пространстве и во времени. Да, честно говоря, и мне приятно встретиться с одним из них вновь. Итак, разрешите представить: Романюк Дмитрий Андреевич, Димочка — для студентов, Дима — для друзей.

Его все любили ответной любовью. Незлобивая, мягкая душа. Он был весь какой-то легкий. Внешне на расстоянии он походил на подростка. Хрупкая фигурка и большие кроткие глаза.

Ах, Дмитрий Андреевич, Дмитрий Андреевич... Десять лет вы уже полеживаете на хабаровском кладбище, а ваша супруга и доченьки ваши ненаглядные вспоминают своего заботливого в добровольном израильском изгнании. И работы они все ваши увезли с собой. Был слух, что показали они их любопытным евреям и удачно все распродали. Так что, возможно, висят ваши картины с видами глухой дальневосточной тайги, а за окном покачиваются экзотические пальмы. Такая творческая судьба.

А на Родине вас помнят друзья и ученики. Вспоминают они, как чудесно вы пели старые украинские песни. Но особенно почему-то мне запомнилась песня из репертуара хора имени Пятницкого про любимого товарища Сталина. Про то, как проснулся вождь в Кремле раненько, как раскурил он свою трубочку, как вылетело в окно колечко дыма и поплыло над рассветной страной. Глянул в небо пастух и улыбнулся: «Сталин уже проснулся. О нас думает».

«Красивая песня», — говорил Дмитрий Андреевич. И все соглашались: «Да, дурацкая, но очень красивая. Памятник эпохи...»

Б. Тамулевич, художник, педагог:

— Как-то мы, студенты, наше наглядное пособие — факультетский скелет — с помощью системы веревочек «обучили», чтобы он каждого, кто открывает дверь, бил веником по голове. Сами уселись на табуреточки и стали ждать, кто войдет. Вошел Романюк. Скелет вдарил его веником, но Дмитрий Андреевич не обиделся. Он принялся помогать нам снаряжать скелет для нового удара. Потом сел с нами и стал ждать, кто еще войдет. Юмор у него был...

А. Иконников, доктор педагогических наук, профессор, заведующий кафедрой изобразительного искусства ХГПУ:

— Дмитрий Андреевич был мягким, доброжелательным человеком, неспособным кого-то унизить. В любой работе старался найти хорошее, вдохновить автора, поднять настроение. Своим поведением он учил душевной тонкости. А теория... Ее можно и в книжке прочитать.

А. Рябчук, художник:

— Как-то раз я принес на выставку работы, а выставком все их отклонил. «Не расстраивайся, — сказал мне Дмитрий Андреевич, — со мной был такой случай. Целый год я открывал для себя пространство осени, писал осенние пейзажи. А выставком забраковал. И это не так, и то переделай... Я с горя выпил и ничего переделывать не стал. Прошло время. Обходит выставком мастерские. Увидели они те старые работы на стенах: «Вот теперь хорошо! Молодец, сразу видно, что поработал». Поэтому никого особенно не слушай, учись лучше у природы. Остальные могут только запутать...

Сам Дмитрий Андреевич так и поступал. Рисовал он только то, что любил, и только так, как ему самому нравилось. О своей работе говорил: «Я все сделал честно и с восторгом».

Умел он резать ажурные линогравюры, писал акварелью тайгу, море, делал мозаику из срезов тальника. И все это с каким-то жадным энтузиазмом, выкраивая каждую свободную минуту. Думается, он был из породы трудоголиков. Даже на заседаниях кафедры он всегда саживался в уголок и рисовал маленькие картинки в рамочках размером со спичечный коробок. Он заполнял их облаками, деревьями, водной рябью. Сидит и быстро-быстро чиркает своим волшебным серебристым карандашиком. Счастливый человек!

После Харьковского художественного института дальневосточная природа показалась ему грандиозной, а он был по характеру тихим лириком. Вот и находил в природе тихие уголки, как бы одомашнивал ее, делал ласковой, безопасной. Звери и люди в его работах — одна компания. Все друг друга любят и потому не боятся. Даже с тигром в обнимку лежит его лесник, и оба ужасно довольны. На своей даче Романюк прикормил бурундучков, и они посвистывали ему со всех сторон. Дача Дмитрия Андреевича была забавная. То так он полочку прибьет, то этак приколотит... Получился в итоге трехэтажный «особняк» с видом на хехцирские дали. Чтобы наблюдать эти красоты и небо, Дмитрий Андреевич и выстроил третий этаж, похожий на голубятню. Любил придумывать. Придумал и смастерил станок, чтобы шелушить колючие орехи. А еще станок, чтобы прутики для своей лесной мозаики резать.

В. Артеменко, художник:

— Как-то Романюк принес в мастерскую кроликов, чтобы порисовать. Они неожиданно для него размножились и заполнили мастерскую. Кончилось тем, что они за ночь съели нижнюю часть уже проданной деревянной мозаики...

В. Артеменко Дмитрий Андреевич подарил большую линогравюру с изображением своей дочери-подростка. (Своих дочерей Романюк рисовал постоянно, любил их и любовался ими). Плывет девочка в маске и рассматривает чудеса морского дна, а над ней носятся чайки и плывут кучевые облака. Девочка на стыке двух стихий. Она полна восторга. Такая же восторженная дарственная надпись на линогравюре: «Витя! Будь таким, как сейчас. Цветы, животные, песни, люди, хорошие люди, бабочки, кузнечики, бурундучки, лен, подсолнухи... Все, что к духу подходит, все, чем мы живем, все, что к Богу идет — ко всему этому и мой подарок».

В этих полных любви словах — творческое кредо художника, его завещание нам, оставшимся любоваться красотой земли. Дмитрий Андреевич всю жизнь стремился поделиться с людьми своим радостным, цельным мироощущением. Эта его доброта окрашивала мир в радостные тона.

Человек он быстрый, остроумный, не было в нем никакой слащавости. Рисование любил до самозабвения.

После сложной операции он почти постоянно мучился от изматывающих болей, но виду не подавал. Такая же тайная боль жила, очевидно, в его душе. Связана она была с обидой на коллег и неудовлетворенностью своим творчеством. Как-то к нему пришли гости, и кто-то бестактно пошутил над его картиной. Дмитрий Андреевич, тихий, всегда улыбающийся, неожиданно взорвался, и шутник вылетел как пробка, а за ним остальные гости. Хамства на свою территорию Романюк не пускал.

Хорошо помню нашу последнюю встречу на автобусной остановке возле Дома одежды. Шел дождь.

— Ухожу из института, займусь творчеством, — сказал Дмитрий Андреевич. — А как дела у тебя?

— Все нормально.

Мы попрощались, и я побежал по мокрому асфальту на зеленый свет.

Александр ЛЕПЕТУХИН, художник

РОМАНЮК Дмитрий Андреевич. 1932 — 1992 гг. График, живописец. Учился в художественном училище г. Владивостока. В 1964 году окончил Харьковский государственный художественный институт. До 1992 года преподавал на художественно-графическом факультете ХГПУ. Доцент, член Союза художников СССР с 1968 г. В фондах Дальневосточного художественного музея находится коллекция его работ (живопись, графика, линогравюра).