Словесница Искусств

Образ Аввакума в произведениях дальневосточных писателей

«Жизнь — это подвиг, и недаром в историческом русском народе самые жизненные, самые глубокие люди — подвижники, люди, отдавшиеся подвигу». Справедливость этого замечания Вс. Н. Иванова доказывает каждый писатель, обращавшийся к образу Аввакума.

«Житие протопопа Аввакума», написанное в жанре духовного завещания, — первая попытка автобиографии в русской литературе, было одной из самых любимых книг многих русских писателей. Привлекала и художественная красота стиля, «жемчужность» языка, и образ самого протопопа — идейного вдохновителя русского раскола, человека недюжинной духовной и физической силы, обладающего редкой начитанностью, громадной памятью, ярким литературным дарованием.

Путь Аввакума, расстриженного и проклятого, лежал в «смертоносное место, в Дауры», через Игрень — озеро, которое расположено на плоскогорье, разделяющем озеро Байкал и реку Амур. Может быть, то обстоятельство, что опальный протопоп был в верховьях Амура, подвигло дальневосточных писателей А. Несмелова, Вс. Иванова, А. Семенова, В. Еращенко на создание оригинальных произведений о нем и его спутнице, которая разделила с ним невероятные трудности ссылки. К ним можно отнести «Протопопицу» поэта «взвихренной России» А. Несмелова.

Пройдя сквозь ад гражданской войны, испытав разочарования, но отнюдь не исчерпав запас душевных сил, поэт, однако, только в минувшем видел отвагу и доблесть: поэма начинается горькими строчками:

Наших прадедов Бог по-иному ковал,
Отливал без единой без трещины —
Видно, лучший металл он для этого брал,
Но их целостность нам не завещана.

А. Несмелов называет свою поэму «Протопопица», тем самым подчеркивая значение образа жены Аввакума. Сжатая экспрессия, сила, жизненная правдивость, интуиция — таковы особенности поэмы, написанной в эмиграции. Поэму А. Несмелова знал и ценил Вс. Н. Иванов. Как и автор «Протопопицы», он волею нелегкой судьбы оказался в Китае: оба они были участниками великого исхода из Сибири, оба работали во владивостокских газетах, оба эмигрировали. Историка по образованию, учившегося у С. Платонова, стажировавшегося у философов Г. Риккерта и В. Виндельбанда, Вс. Н. Иванова интересовала отечественная история и, в частности, Аввакум, о котором он писал еще в 20-е годы в книге очерков «Огни в тумане» и в 60-е годы в историческом романе «Черные люди». По концепции Вс. Н. Иванова, Аввакум исполнил то, что выражено в поэзии Гете:

И пока у тебя нет этого
«Умри и стань!»,
Ты только унылый гость
На темной земле!

Гёте так говорил. Протопоп Аввакум так и сделал. Если Гете был для Вс. Н. Иванова «учителем жизни», то Аввакум воплотил в себе и несломленный дух, и способность на поступок, и такую веру «в жизнь, в свой народ, что, не убоявшись смерти, своей волей взошел во имя жизни на костер». Таких могучих духом, преданных идее людей Вс. Н. Иванов встречал и в жизни: в Харбине он познакомился с попом-старообрядцем И. Кудриным, который в беседе с ним заметил: «Потому мы умны стали, что нас 300 лет били, все наставляли, чтоб мы не думали, а мы думали...». В работе над образом Аввакума в «Черных людях» писатель, вероятно, вспоминал об И. Кудрине, наделяя свой персонаж и его чертами.

Наш современник и земляк А. Семенов также обращался к образу неистового протопопа в стихотворении «Аввакум». Как и А. Несмелова, поэта привлек тот факт из многострадальной жизни Аввакума, когда, отчаявшись, измученная Настасья Марковна вопрошает супруга: «Доколе терпеть эти муки?». Протопоп хмуро ответствует: «Марковна, до самыя до смерти». Со смирением, свойственным только русской женщине, протопопица соглашается: «Ин добро, Петрович, побредем».

Писатели прошлого, наши земляки, восхищались духовной красотой и мощью натуры Аввакума, жертвенной любовью его спутницы, желая возродить эти качества в современниках, чтобы завет многовековой русской старины «Сильнее всего в человеке правда и любовь» стал святым для всех.

Наталья ГРЕБЕНЮКОВА,
ХККМ